Индиана Джонс и нижний мир - Роб Макгрегор

Взобравшись по узкой расщелине между двух валунов, Инди вытянул шею, озираясь, и улыбнулся, когда из укрытия в камнях вылетело несколько крачек.

– Ребята, а вы что тут делаете?

Крачки в Оронго – птицы особые, даже священные; то есть, некогда считались таковыми. Более того, окружающие скалы расписаны изображениями полулюдей-полуптиц с длинными клювами; каждое фантастическое существо сжимает в руках яйцо. Эти петроглифы были вырезаны в камне последователями культа птицелюдей, процветавшего на острове в течение нескольких веков. Полагают, что культ прекратил свое существование в 1862 году, когда король острова и многие жрецы были захвачены в плен и увезены в Перу в качестве рабов; тем самым был положен конец познаниям населения острова о своем прошлом.

Над озером, образовавшимся в кратере угасшего вулкана, клубился косматый туман; круглое углубление напоминало то ли ведьмин котел, то ли жилище божества. Подняв голову, Инди оглядел холмистый остров треугольной формы, с вулканом в каждом углу.

Основную часть суши составляют грубые лавовые поля, кажущиеся в сумерках угольно-черными, подчеркивая ласковую зелень на склонах вулканов, все еще озаренных солнцем.

Осторожно спустившись с камней, Инди направился к коню. Южный склон Рано-Као резко обрывается вниз, а в море неподалеку виднеется три крохотных островка. Наибольший из них – Мотунуи – служит пристанищем для многих тысяч морских птиц, и вместе с Оронго был узловым пунктом культа птицелюдей. Инди расспрашивал, не сохранились хотя бы немногочисленные поклонники культа, – рассчитывая, что они отчасти осведомлены о письменности ронго-ронго. В ответ островитяне либо смотрели на него с полнейшим недоумением, либо посмеивались.

– Поехали, парень, – Инди перекинул ногу через седло, но сесть в него так и не успел. Выскочивший из-за камней человек ухватил его за рюкзак и стащил на землю.

Закатный луч блеснул на клинке; Инди откатился в сторону в тот самый миг, когда нож вонзился землю рядом с его горлом. Нападающий снова замахнулся, но Инди уже вскочил и перехватил его запястье. Они закружились, как танцоры, приближаясь все ближе и ближе к обрыву.

Заглянув противнику в глаза, Инди увидел застывший в них страх.Это всего лишь парнишка лет шестнадцати, куда более хрупкий, чем Инди, и отнюдь не ровня ему по силам. Нож упал на землю, а подросток затоптался на самом краю скалы. Достаточно легкого

толчка, и он разобьется насмерть. Но вместо этого Инди оттащил паренька от пропасти, сжал его плечи и приподнял, так что тот едва касался ступнями земли.

– Ладно, чего тебе надо? Кто ты?

Тяжело дыша, паренек затряс головой. Глаза его стреляли вправо-влево, будто в поисках пути к бегству. Прижав его к земле, Инди ослабил хватку, и напрасно. Мальчишка резко распрямил ноги, угодив Инди коленями в пах, вывернулся из его рук и припустил к

коню.

– Эй, нет, не смей! – перегнувшись от боли пополам, Инди все-таки ухитрился дотянуться до рюкзака и выхватить кнут, взятый просто на всякий случай. Кнут давным-давно стал для Инди талисманом, частью снаряжения и оружием в час нужды.

Инди щелкнул кнутом в тот самый миг, когда конь помчал прочь. Кнут хлестнул по земле, не причинив никому вреда и подняв облако пыли.

– Должно быть, я теряю форму.

Сматывая кнут, Инди заметил оставшийся на земле нож, поднял его и повертел в руках.

– Ну-ну, что же ты нам поведаешь?

На деревянной ручке ножа было вырезано изображение получеловека-полуптицы с яйцом в руках. Быть может, культ птицелюдей все-таки еще жив.

2

Упавший моаи

– Инди, где тебя носило? Ты едва не пропустил ужин.

– Добрый вечер, Маркус. – Инди пробрался среди столиков таверны к Маркусу Броуди и нескольким другим членам экспедиции. -

Задержался на вулкане.

К ним подошел паренек. Инди на мгновение показалось, что это тот же самый, что напал на него. Парнишка поднес Инди деревянную статуэтку – человеческое лицо с крючковатым носом, острыми скулами и ввалившимися щеками. Длинные мочки ушей почти

сливаются с козлиной бородкой, отчетливо выступают ребра и хребет, а руки и детородный орган статуэтки свешиваются до коленей.

– Мистер, не хотите ли купить?

Инди даже перевел взгляд с резной фигурки демона, известного под названием "моаи кава-кава", на его владельца, и понял, что это другой мальчишка.

– Нет, спасибо. У меня такой уже есть.

– Ступай, ступай. Дай нам спокойно поесть, – подал голос Говард Максвелл, курносый археолог с прилизанными волосами, аккуратно расчесанными на прямой пробор. – Несносные мальчишки.

– Иной раз действительно, – согласился Инди.

– Ну как, чего-нибудь добились, Джонс? – осведомился Максвелл. – Мы ведь уезжаем на следующей неделе, знаете ли.

– Вовсе незачем ему об этом напоминать, Говард, – вмешался Броуди. – Порой вы так же несносны, как эти юные торговцы.

– Да ничего, Маркус, – откликнулся Инди. Броуди, урожденный англичанин, проживший в Штатах много лет – старый друг семейства, практически заменивший Инди отца. – Фактически говоря, я сегодня кое-что нашел.

– О, что именно? – заинтересовался Броуди.

Инди отхлебнул чилийского вина, принесенного официанткой.

– Лопату. Она лежала под тремя футами земли в одном из домов.

– Ну, я полагаю, это означает, что кто-то еще уже предпринимал там раскопки, – огорченно протянул Броуди. Остальные рассмеялись.

– Лобзание смерти, – изрек Максвелл, даже не пытаясь скрыть своего злорадства. Он уже пару лет был начальником Инди, невзлюбив молодого археолога с того самого дня, когда Маркус представил Инди, как самого хорошего специалиста и по части полевых работ, и по части преподавания.

Об инциденте с подростком Инди решил не рассказывать. Броуди может услышать об этом и позднее. Инди не желал ни бахвалиться, ни излишне драматизировать ситуацию, но заодно ему хотелось выяснить, откуда среди островитян, охотно помогающих археологам, выискался человек, настроенный совершенно иначе.

Когда Инди достаточно оправился, чтобы тронуться в путь, то зашагал вниз по дороге в совершенной уверенности, что придется пешком добираться до Хангароа, где расквартировалась экспедиция.

По прямой путь был недалек, но вьющаяся серпантином тропа то и дело поворачивала, и дорога казалась нескончаемой. А затем, в полумиле от Оронго, Инди нашел собственного коня. Судя по следам, мальчишка пересел на свою лошадь и уехал.

– Интересно, это лопата западного или восточного происхождения? – произнес один из остальных.

– Ох, Боже мой, – вздохнул Броуди. – Опять начинается!

В экспедиции не утихали споры о том, откуда прибыли люди, поселившиеся на острове – с запада, из Полинезии, или с востока, из Южной Америки. Большинство археологов считало, что предки островитян приплыли с других полинезийских островов. Но

Максвелл хранил убеждение, что огромные моаи, покрывающие побережье острова, изваяны южноамериканскими индейцами, выстроившими на материке массивные каменные города.

– Джонс, а вы как думаете? – спросил Максвелл. – Мы еще ни разу не слышали вашего мнения на сей счет.

– Ребята, вы слишком сужаете круг возможностей, – пожал плечами Инди. – Я слыхал теории о том, что первопоселенцы были египтянами, индостанскими греками и даже рыжеволосыми кавказцами из Северной Африки. Кое-кто даже провозглашает их

последними жителями исчезнувшего континента, уцелевшими при его гибели.

– Не в бровь, а в глаз, Инди, – одобрил Броуди.

– Вы нас не путайте, Джонс! – вспылил Максвелл. – Будьте серьезны.

– В общем, я считаю, что правы и те, и другие. Возьмите хотя бы легенды. В них говорится, что на остров прибыли две группы людей – длинноухие и короткоухие. Король Хоту Матуа и его последователи прибыли с востока, а вождь Туко-иху со своим

народом приплыл с запада.

– На эти древние байки полагаться нельзя, – отмахнулся Максвелл. – Там все поставлено с ног на голову. Надо смотреть на факты.

– А где же ваши факты, Максвелл, вот что мне скажите! – потребовал француз по фамилии Бюдро.

– Да я же твержу вам снова и снова: перуанские индейцы намеренно растягивают себе мочки ушей. Это и есть те самые длинноухие, которые вырубили моаи.

Долговязый, тощий Бюдро поглядел на Максвелла поверх своего длинного носа.

– Но разве они живут у моря? Нет. Строят они океанские суда?

Разумеется, опять-таки нет!

– Видимо, у индейцев, живших две тысячи лет назад, были совершенно иные представления об океанских судах, чем у вас, – возразил Максвелл.