Загадки египетских пирамид - Жан-Филипп Лауэр

С перенесением резиденции царя в Мемфис начинается тот период в истории Египта, который мы теперь называем Древним царством (XXVIII–XXIII вв. до н. э.). Он охватывает время правления от III до VI династии. К сожалению, об этой эпохе известно не так уж много. Документов, позволяющих установить последовательный ход событий в течение более или менее продолжительного отрезка времени, почти не сохранилось. Несколько лучше мы осведомлены об искусстве, архитектуре и религиозных представлениях того отдаленного времени, когда окончательно оформились основные отличительные черты великой египетской культуры — одной из древнейших в истории цивилизации.

К началу правления III династии процесс централизации государства достиг своего апогея. Соответственно усиливается и деспотическая власть царя, стоящего во главе огромного государственного аппарата со строго установленной, разветвленной и сложной чиновничьей иерархией. Он настольке возвеличивается над всеми своими подданными, что его перестают считать человеком и рассматривают как живого бога — «благого» бога в отличие от обитающих, по представлениям египтян, на небе «великих» богов, к сонму которых царь присоединяется после смерти. Даже слово «царь» не следовало произносить всуе, как и имя бога, и о нем можно было упоминать только в безличной или иносказательной форме. Дворец, где жил царь, именовался «Великим домом» — егип. «Пер-о». От этого слова произошло древнееврейское и греческое название египетского царя — «фараон». Рабами фараона считались в одинаковой мере и последний невольник и первый сановник. Фараон являлся верховным собственником всей земли и всего достояния своих подданных, жизнь и смерть которых зависела от его воли.

Поскольку царь выделялся среди всех прочих людей, усыпальница его также должна была отличаться от гробниц его подданных. И если гробницы фараонов двух первых династий превосходили прочие только величиной, убранством и богатством, то начиная с основателя III династии — Джосера — они выделяются еще и формой. Для него вблизи Мемфиса, в Саккара, была воздвигнута первая пирамида — ступенчатая.

Вплоть до конца минувшего века оставалось неизвестным, кому она принадлежит. В переходах и галереях, правда, изредка попадалось имя «Нечерхет», но ни в одном из дошедших до нас списков царей оно не упоминается. В 1890 г. немецкими египтологами Э. Бругшем и Г. Штейндорфом была опубликована надпись на стеле, найденной на острове Сехель у первого порога. Она относилась к позднему времени, но сообщала о семи голодных годах при царе Нечерхете. Однако рядом с этим именем стояло и другое — Джосер. Как известно, фараон при вступлении на престол принимал несколько имен. Нечерхет было одним из имен Джосера, который был давно известен, так как упоминался в труде египетского историка Манефона, написавшего в конце IV в. до н. э. на греческом языке историю своей родины.

Манефон широко пользовался архивами храмов, давным-давно утраченными. Он не только приводит имя царя, правда в его греческой форме — Тосорторос, но и сообщает некоторые важные подробности: «Тосорторос правил 29 лет. Во время его царствования жил Имутес, который благодаря своим познаниям имел славу Асклепия [греческого бога врачевания]. Он первым начал строить из тесаных камней».

Как теперь точно установлено, пирамида Джосера — действительно древнейшее в Египте, а может быть и во всем мире, каменное монументальное сооружение — была воздвигнута верховным сановником фараона Имхотепом, гениальным зодчим, врачом, автором поучений. Впоследствии он был обожествлен, и ему посвящали храмы десятки столетий спустя — при Птолемеях, когда греки отождествили его с Асклепием.

О следующих царях III династии, к сожалению, почти нет сведений. Они, видимо, оставались у власти не более полувека, после чего их сменила новая, IV династия. Основателем ее был Снофру, отец Хеопса (Хуфу), по повелению которого воздвигли Великую пирамиду — наиболее совершенное и законченное воплощение ничем не ограниченной, абсолютной, деспотической власти фараона.

Сплоченная на протяжении предшествующих веков в единое целое, страна завершила сооружение сети оросительных каналов и защитных дамб. Тем самым была выполнена основная задача, стоявшая перед государством. Теперь фараоны могли обратить почти все силы страны на прославление самих себя, на достижение еще большего великолепия при жизни и еще большего величия после смерти. Только в условиях абсолютной восточной деспотии, при бесконтрольной и безвозмездной эксплуатации подневольного труда десятков тысяч рядовых земледельцев и рабов, когда весь аппарат принуждения был поставлен на осуществление единой цели — выполнение прихоти одного человека, оказалось возможным сооружение таких памятников, как пирамиды. При оценке усилий, затраченных на их постройку (числовые показатели приводит автор книги), следует принять во внимание, что Египет в ту пору еще не знал железа и что обработка миллионов камней и их транспортировка производились вручную при помощи самых примитивных инструментов и приспособлений: рычагов, катков, наклонных плоскостей.

Огромное количество земледельцев и ремесленников, оторванных от производительного труда, от своих полей, мастерских, оемей, должны были отдавать все силы, а иногда даже и жизнь на сооружение «домов вечности» Хеопса, его ближайших преемников — Хефрена и Микерина — и последующих царей.

Можно легко представить себе условия, в которых жили рабочие, по остаткам раскопанного в 1890 г. известным английским археологом Флиндерсом Петри поселения в Лахуне (Фаюм). Здесь фараон XII династии Сенусерт II (нач. XIX в. до н. э.) воздвиг свою пирамиду. Поселок рабочих был отделен массивными глинобитными стенами от квартала, где обитали в своих виллах власть имущие. От 30 до 50 жалких глинобитных хибарок умещалось на площади, равной площади дома какого-либо сановника. Обнаруженные под полом многочисленные детские захоронения показывают, что нужда и ужасающие гигиенические условия способствовали огромной смертности.

Нет ничего удивительного в том, что в народе на тысячелетия сохранилась недобрая память о Хеопсе. Жесточайший гнет, неслыханные повинности, от которых страдала страна, вынужденная по прихоти фараона воздвигать для него гробницу, — все это отобразилось в преданиях, легендах, сказках. А сама пирамида служила памятником не только могущества царя, но и совершенных им злодеяний. Многое, конечно, с Веками забылось, приняло фантастические очертания, немало добавило и воображение, но неизменным осталось отношение к виновнику всех бед — Хеопсу. И неутомимый путешественник, «отец истории» Геродот, посетивший долину Нила в середине V в. до н. э., т. е. спустя более двух тысяч лет после смерти Хеопса, и побывавший там еще через четыреста лет автор «всемирной истории» (так называемой «Исторической библиотеки») Диодор передают, очевидно со слов проводников, что этот фараон «поверг Египет во всевозможные беды». Геродот рассказывает также «о подлости» царя по отношению к собственной дочери, которую он поместил в публичный дом, чтобы она собирала средства на сооружение его пирамиды, о ненависти, проявленной египтянами даже к его останкам.

Недоброжелательное отношение к Хеопсу проскальзывает и в памятниках художественной литературы. Примером тому может служить цикл сказок о фараоне Хеопсе и его предшественниках, дошедший до нас, к сожалению без конца и без начала, на папирусе, отстоящем почтя на целое тысячелетие от описываемых в нем событий и датируемом концом XVII — началом XVI в. до н. э.2. Здесь Хеопс выведен как жестокий деспот. Правда, писец, представитель господствующего класса, сочинивший или, скорее всего, записавший сказки, все же смягчил характеристику Хеопса по сравнению с тем, что рассказывали о нем в народе и что впоследствии услышал Геродот. И это вполне понятно. Ни один писец не осмелился бы ни в эпоху Древнего царства, когда, возможно, возникла сказка, ни позже, в эпоху Нового царства, когда она была записана на папирусе, наделить законного фараона — «сына Солнца» — столь отрицательными чертами, как сделал это простой люд.

Таким образом, историческая традиция свидетельствует о явной нелюбви народа к царям IV династии — династии «строителей пирамид». О ближайших преемниках Хеопса — Хефрене и Микерине — мы знаем очень мало. В период их правления продолжали сооружать пирамиды, но уже значительно меньших размеров.

Положение меняется при последнем фараоне этой династии — Шепсескафе, сыне Микерина. То ли ресурсы Египта были уже истощены, то ли недовольство стало слишком явным, то ли четыре года его, видимо бесславного, правления оказались слишком кратким сроком для строительства столь грандиозной усыпальницы, — но ему пришлось удовлетвориться более скромной гробницей, имеющей форму гигантского саркофага. Она выстроена не в Гизе, где находится пирамида его отца, а в Саккара, километрах в шести южнее ступенчатой пирамиды Джосера, и известна ныне как «мастаба фараун». Не исключена возможность, что отказ от ставшей уже традиционной формы усыпальницы в виде пирамиды и сооружение ее на новом месте указывают на какие-то трения, возникшие между Шепсескафом и могущественными жрецами города Она (греч. Гелиополя) — центра культа бога Солнца (Ра), возглавлявшего тогда египетский пантеон. В противоположность своим предшественникам — Джедефра, Хефрену (Хафра) и Микерину (Менкаура) — Шепсескаф не включил имя этого бога в свое собственное.