Домашняя работа. - Галина Гончарова

Она заплакала.

Лиля посмотрела на маленькое личико, по которому катились слезы. Сейчас бы поцеловать мелкую, вытереть слезинки и все разрешить…. Нельзя.

На шею сядет.

Поэтому Лилиан Иртон прищелкнула пальцами и распорядилась появившейся Илоне:

— мне подавайте ужин, а виконтессе Иртон — луковицу. Нечищеную.

Любопытство взяло вверх. Распорядись Лиля пятью минутами позже, когда Миранда загнала бы себя в истерику — и ничего бы не вышло. Но пока еще…

— З — зачем?

— Чтобы ты плакала подольше. А то крокодиловы слезы — они быстро заканчиваются.

— Чьи слезы?

— Крокодиловы. А ты не знаешь, кто это такой?

Миранда мотнула головой.

— Тогда слушай. Пока нам будут подавать ужин — я расскажу тебе.

И Лиля рассказывала. Про крокодила. Про то, как он обливается слезами, когда глотает добычу. Про птичку, которая чистила ему зубы, про слоненка, которому крокодил вытянул нос… сказки Киплинга пригодились…

Миранда слушала с открытым ртом. Ей рассказывали про прекрасных дам и рыцарей… но слоны? Крокодилы?

Это было совершенно новое, а значит вдвойне интересное. И рассказывала Лиля интересно. И картошка была вкусная. И даже использование столовых приборов (графиня должна уметь кушать красиво, тем более такая красивая, правда?) прошло как‑то незамеченным…

А после ужина Лиля сама (тяжело, но надо) отнесла Миранду в ее комнату, посидела рядом, пока девочка засыпала — и даже спела колыбельную.

Ту самую, что пела ей в детстве мама.

Лунные поляны… ночь, как сон светла…

Даже если она чуть — чуть фальшивит — кто это заметит? Тем более, здесь…

Миранда так и уснула, цепляясь за руку женщины. Лиля осторожно высвободила запястье из детских пальцев — и подумала, что надо малявке бы что‑то пошить. Или связать. Мягкую игрушку она тоже делать умела. Подумаешь, какие мелочи…

Миранда Кэтрин Иртон.

Что ж, девочка…

Нам предстоит зимовать вместе. И к весне ты не будешь во мне души чаять. Как и в родном отце. А пока — спать.

Надо бы выспаться. Завтра тяжелый день.

Утро началось с того, что Лиле приснился слон. Он сидел у нее на груди и человеческим голосом спрашивал: "Заплатила ли ты налоги, дитя мое?"

Женщина дернулась и открыла глаза.

Оказалось, что это не слон.

Миранда Кэтрин Иртон.

— а я уже встала. А ты все спишь!

Произнесено это было таким тоном…

Лиля посмотрела в окно. Там было еще темновато. И как‑то холодновато. Да и ребенок…

В одной ночнушке! По средневековому морозильнику!!!

— рехнулась?! — возмутилась женщина, утаскивая мелкую под одеяло, как ее саму когда‑то мама.

— Что?

Миранда была слегка придушена, пощекотана и крепко поцелована в нос.

— то! Босиком, на каменном полу, ноги ледяные… а где нянька?

— она спит. А я решила…

— Замерзнуть и заболеть. Лиля цапнула мелкую за кончик носа. — А ну лежать смирно!

— А ты мне еще сказку расскажешь?

Лиля выдохнула. Диагноз ясен.

Проснулась среди ночи. Нянька спит. Надо исследовать дом. А что у нас рядом? А спальня графини Иртон. Потому как малышку пока поселили в спальне графа. И они соединяются дверью.

Ну и вот результат.

— расскажу. Если твердо мне пообещаешь бегать по холодному полу хотя бы в носках.

— Но…

— Или позвать меня.

— Но если я заговорю — Кальма проснется…

— Кальма — это няня?

— няня.

— а если мы повесим колокольчики?

— какие?

— один у тебя, второй у меня. И соединим их веревочкой. Будешь мне звонить, когда захочешь, чтобы я пришла. А я — тебе. Хочешь?

Ребенок точно хотел.

Лиля улыбнулась.

— тогда завтра сходим к кузнецу и закажем.

А заодно обсудим кучу всего необходимого. Да и к кузнецу мне надо. А вот чтобы ты вмешивалась в дела замка, на что имеешь право — не надо. Это ни к чему. Власти‑то над тобой нет, только я…

Лучше будь под присмотром.

Миранда приткнулась женщине под бочок.

— Скаааазку…

Лиля взъерошила ей волосы. В голову ничего не лезло. Хотя…

— я расскажу тебе про то, как появились броненосцы.

— а кто это?

— Это такие зверушки.

И мысленно поблагодарила "англичанку", которая учила их по сказкам Киплинга. Жаль, здесь этот язык не пригодится. Или попробовать обучить ему вирман? Или ту же Миранду?

Размышления совершенно не мешали Лиле рассказывать сказку. Язык молол отдельно от тела. И Миранда быстро пригрелась, засопела и уснула на плече и Лили, как котенок.

Громоздкое имя…

Лиля погладила девочку по голове.

Миранда Кэтрин Иртон.

Мира…, Мари… нет как‑то не то… Кэтти — китти — кэт? тоже не то…

Будешь Мири.

Надо же тебя как‑то сокращать, маленькая… раз уж тебя сюда отправили.

Лиля устроилась поудобнее и тоже уснула.

Утро началось несахарно. Воплями кормилицы, которая потеряла свою деточку. Разумеется, заглянуть к Лиле никто не догадался. И ор продолжался минут десять. Пока женщина не плюнула на все и не вылезла из постели.

Прошлепала к двери в графскую опочивальню (срочно! Изобрести тапочки!!!) и зашипела гадюкой.

— молчать!!!

Услышали не сразу. Но заткнулись все‑таки быстро. Графиня с утра была зрелищем своеобразным. Этакий мамонт в розовой рубашке с весьма недружелюбным выражением лица.

— вы мне ребенка разбудите!

— госпожа, так она у вас?!

Кормилица бросилась в спальню к графине. Ага размечталась…

Лиля перекрыла проход так, что даже микроб не прошел бы. Пока она еще полная — почему бы это не использовать?

— Ты далеко ли собралась, голубушка?

— ва…ваше сиятельство?

Голос Лили был угрожающим.

— Ты посмотри на себя. Волосы не чесаны, тряпки не стираны, морда грязная, под ногтями репу сеять нужно — и ты думаешь, что я тебя к ребенку подпущу? Изволь вымыться. А потом приходи.

Кормилица слегка дрогнула.

— Мне господин сказал быть при маленькой госпоже…

— а большая госпожа тебе приказывает привести себя в порядок. А потом уже быть. Обратишься к Эмме — она тебе покажет, где у нас моются.

— Ваше сиятельство, но пастер говорит, что мытье…

— Вредно. И пусть говорит. Я твою вонь терпеть не желаю. Не вымоешься — выгоню. Пинками. Поняла?

Кормилица вспыхнула. И собралась разразиться гневной речью.

Лиля прищурилась и развила тему.

— Ты на меня, конечно, можешь графу пожаловаться. Только… и на язык вдруг вылезло бессмертное Филатовское — "ты сама, дуреха, взвесь. Он‑то там. А ты‑то здесь.$1 — и дальше уже без классики. — пока ты до него доберешься, много времени пройдет. И доберешься ли в ближайший год? Да и ребенка ты упустила… что за нянька, от которой дите сбежало, а она проспала? Да тебя пороть мало! На конюшне!