Молчание золотых песков - Джон Макдональд

— Постой-ка! Но я не знаю, где Мэри.

Лицо Бролла побагровело.

— Не мели чушь, — сказал он. — Хочешь, чтобы я проверил твою яхту?

— Послушай, олух! Твоей жены здесь не было и нет.

— А я уверен, что найду здесь ее вещи. Одежду, помаду или что-нибудь еще.

— Боже, Гарри, ты можешь устроить обыск, но все равно ничего не найдешь.

Брошенный муж откинулся на спинку кресла.

— Отлично, — сказал он. — Вы с Мэри знали, что я рано или поздно приду к вам, и успели замести следы.

— Старина, это называется паранойей. Когда она тебя оставила?

— Пятого января.

Я с удивлением посмотрел на Бролла:

— А сегодня, между прочим, четырнадцатое апреля. Что же ты так поздно отреагировал?

— Я все еще надеялся, что она вернется или хотя бы позвонит. Скажи ей, что я ее очень жду. У меня без нее все из рук валится. Мэри почти две недели ходила по дому с каменным лицом, а потом, это было во вторник, до моего возвращения, собрала свои вещи и ушла. Даже записки не оставила. Я обзвонил всех ее друзей и знакомых, но ее так и не нашел. Ты знаешь, как мне сейчас тяжело?

— Да, могу себе представить.

— А теперь каждую минуту я…

— А почему ты вдруг решил, что она должна была пойти ко мне? — прервав Гарри, спросил я.

— Я об этом много думал. Обо всем, что происходило у нас с ней в январе. Для нее самым естественным было бы отправиться к тебе. Поэтому я целую неделю следил за тобой. Но у тебя на яхте, как я понял, был приятель. Вот я и решил, что если Мэри пришла к тебе и увидела, что ты занят, то она не стала тебя беспокоить и ушла.

— Гарри, но она сюда не приходила.

— Значит, в тот вторник ты ее не видел.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри подался корпусом вперед.

— Хорошо, — сказал он. — Тогда скажи, где ты был в десять утра второго апреля? Это была пятница.

— Не имею понятия.

— В десять утра второго апреля вы с Мэри сошли с этой яхты, прошли к стоянке машин, сели в белый «Форд-ЛТД» с откидным верхом и уехали. Судя по номерам автомашины, она была из бюро проката. Случилось так, что один из моих друзей находился неподалеку. Увидев вас, он поехал вслед за вами. Вы направились вдоль бульвара, затем повернули на юг в сторону Майами. Дальше мой приятель не поехал, а вернулся назад. Он сразу же позвонил мне и доложил, что видел вас.

— Ты можешь хоть минуту помолчать и послушать, что я тебе скажу?

— Макги, мне все равно известно, что моя жена спит с тобой. И за это я тебя готов убить!

— Женщина, с которой я тогда ехал на белом «форде», того же роста, что и Мэри. У нее точно такая же фигура, как и у твоей жены. Она тоже брюнетка. Эта женщина давнишняя моя подруга, а автомобиль арендовала она. Собравшись в дальнюю поездку на открытой машине, она повязала голову платком и надела большие темные очки. Ее яхта стоит здесь же. Эту женщину зовут Джиллиан Брент-Арчер. Бролл, Мэри я не видел с момента вашей свадьбы. Поверь, мы с ней после того дня не встречались. А поженились вы более трех лет назад.

Гарри недоверчиво смотрел на меня.

— Макги, ты хитрец и обманщик, каких свет не видывал. Только последний дурак может поверить тебе. Так ты передашь Мэри, что я жду ее, или нет?

— Как же я могу это сделать, если даже не знаю, где…

Увидев в его мясистой руке маленький пистолет, который он выхватил откуда-то из-под своего нависшего над ремнем живота, я замер. Гарри с влажными от слез глазами смотрел на меня. Уголки его губ опустились. Глядя на ствол, который медленно описывал круги, я понял, что пистолет 25-го или 32-го калибра. У меня тотчас защекотало в мозжечке. Похоже, что Бролл и в самом деле собирался меня убить. От мучимого ревностью брошенного мужа можно было ожидать все, что угодно. Бролл нацелил револьвер мне в сердце, затем в голову и живот. Съежившись в кресле, я не мигая смотрел на него. Из-за большого расстояния между нами я не мог выбить из его руки пистолет. Было ясно, что в ближайшие несколько секунд он либо заговорит, либо выстрелит. Увидев, как побелел его указательный палец, прижатый к спусковому крючку, я понял, что сейчас грянет выстрел.

Резко оттолкнувшись от пола пятками, я перевернулся вместе с креслом, и тут же раздался выстрел, по звуку похожий на треск сухого дерева. Превозмогая боль в пятке, я перевалился на правый бок, схватил со столика массивную стеклянную пепельницу и швырнул ее в поднимавшегося с кушетки Бролла. Я метил ему в голову, но промахнулся. Теперь нас разделяло не более пяти футов. Направив дуло пистолета мне в лицо, Гарри нажал на спусковой крючок. Однако выстрела не последовало — пистолет оказался пуст.

Ощущая дрожь в коленях, я медленно поднялся. Гарри опустил руку, разжал пальцы, и пистолет упал на пол. Пятка моя сильно горела. Пуля Бролла зацепила каблук моего кожаного ботинка, и теперь в каюте пахло как Четвертого июля.[1]

Гарри сморщился и стал похож на обиженное дитя. Сделав робкий шажок, он в знак прощения протянул ко мне руки, затем плюхнулся на кушетку.

Мой стакан с напитком упал, и на полу возле столика образовалась лужа. Осторожно ступая, я обошел усыпанное осколками стекла мокрое место и вышел в коридор. Взял со стойки стакан, положил в него лед и, налив новую порцию плимута, вернулся в каюту. Гарри Бролл сидел на прежнем месте и, обхватив обеими руками голову, громко сопел. Чем он занимался все эти годы, я знал из газет. Последним из его проектов, получивших одобрение парламента, было строительство огромного жилого комплекса с большим торговым центром.

Подняв с пола опрокинутое кресло, я пододвинул его к столику и сел напротив Бролла.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

Гарри тяжело вздохнул и, не отрывая от головы рук, пробормотал:

— Тридцать пять.

— А выглядишь на все пятьдесят.

— Отстань от меня.

— Ты как мешок с мокрыми опилками. Мягкий и тяжелый. Постоянно потеешь, и дыхание у тебя прерывистое. Да и зубы надо регулярно чистить.

Оторвав руки от головы, Гарри пристально посмотрел на меня. Лицо его было в багровых пятнах.

— Зачем ты говоришь мне такие вещи? — спросил он.

— Не будь ты таким, Мэри, возможно, тебя бы и не оставила. А потом, у тебя же самого были любовные интрижки. Ты же изменял. И наверное, неоднократно.

— О нет. Боже, да у меня на это нет ни времени, ни сил. А та канадка… Так только она одна и была. Да и то недолго.

— Значит, так. Сил и времени на любовные дела у тебя нет. А на то, чтобы стрелять в людей, есть?

— Ты сам загнал меня в угол и…

— Так ты все это время ревновал ко мне Мэри?

— Нет, но я…

— Но ты меня чуть было не застрелил.

— И слава Богу, что промахнулся. Последнее время я не в себе. Ничего не соображаю.

— И в том моя вина?

— Знаешь, стоит мне взглянуть на себя со стороны, как сразу задумываюсь, почему я стал таким. Да я сам довел себя до такого состояния. Много пью, много курю. Работа допоздна, всякие там деловые встречи, конференции. И все это ради чего, неизвестно. Чтобы стать победителем? Неужели это уж так важно? Но тебе, Макги, обманывать меня не следует.

— Да твой приятель настоящий идиот. Мэри никогда ко мне не приходила, не звонила и писем не посылала. Я даже не знал, что она тебя оставила. Послушай, я познакомился с ней много лет назад. Тогда у нее был трудный период в жизни. Гарри, в тот момент она тебя еще не знала. Даже имени твоего не слышала. Она и не догадывалась, что выйдет за тебя замуж. А мы с ней были хорошими друзьями. Мы вместе плыли на яхте по Кис и в конце концов добрались до западного побережья залива. Да, между нами была связь, но она началась только через две недели плавания. В круиз мы с Мэри отправились вовсе не для того, чтобы заниматься любовью. Просто через две недели нам показалось вполне естественным лечь вместе в постель. Никто никого не соблазнял. Она чудесная женщина. Из той поездки мне больше всего запомнилось, что мы очень много смеялись.

— Мне… Я должен переговорить с ней до тридцатого числа.

— Почему именно до тридцатого?

— Это связано с бизнесом. Должны быть подписаны кое-какие бумаги. Только тогда мои интересы в проекте «Морские ворота» будут защищены. Правда, если бы я убил тебя, то о каких делах могла идти речь?

— А когда я подам на тебя в суд, на твоих делах это разве не отразится?

— Подашь на меня в суд?

— Да, за попытку убийства.

— Ты этого не сделаешь!

— А что меня может остановить? Неумирающая любовь к тебе?

Бролл весь сжался. Его уже не мучило чувство ревности, в нем проснулся делец.

— Макги, у каждого из нас своя версия того, что здесь произошло, — сказал он. — Не забывай, что я до мозга костей торговец, и мне будет гораздо легче продать свою версию, чем тебе свою.

— И в чем же она заключается?

— Уверяю тебя, если ты о ней услышишь, то будешь поражен.