Стихотворения - Саша Черный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Война не была последним горьким испытанием для поэта. Наверное, тяжелее и горше войны стало для него испытание эмиграцией. Да, последовательный и убежденный критик существующего строя, антимонархист, «диссидент», как сказали бы позднее, Саша Черный не принял революцию и последовавшие за ней перемены. Поэтический дар, ведший его по жизни, и на этот раз позволил ему раньше многих почувствовать все мрачные бездны «российской кровавой смуты».
«Новую послеоктябрьскую Россию я видел месяца четыре… Какой стаж необходим, чтобы иметь право суждения об этой Не-России?». Прежняя Россия, где расцвел его талант, исчезла безвозвратно. Поэт во многом повторил судьбу типичного русского скитальца-эмигранта: Германия, Италия, Франция, негустые литературные заработки, ностальгия. В стихах, написанных в эмиграции, он пытается воссоздать навсегда утраченную Россию, вспомнить и удержать ее в слове, понимая всю обреченность таких попыток.
Если уши закрыть и не слушать чужие словаИ поверить на миг, что за ельником русские дети, —Как угрюмо потом, колыхаясь, бормочет траваИ зеленые ветви свисают, как черные плети…
Он еще не раз обратится к своему излюбленному и проверенному сатирическому дару, откликаясь на нравы буржуазной среды и на то, что происходило в коммунистической России, и среди этих насмешливых, беспощадных памфлетов немало удачных. Чего, например, стоит «Сказка про красного бычка». Вспомнит он в стихах и своего соратника по «Сатирикону» Аркадия Аверченко, а в ряде стихотворений, посвященных А. Куприну, с которым поэт близко дружил, нарисует «русскими красками» немного идиллические картины былого. И в лирике он не утратил свежесть восприятия, остроту чувств, к ним еще добавилась и житейская умудренность, стоическое восприятие всего сущего.
О Тебе, волнуясь, вспоминаем, —Это все, что здесь мы сберегли…И встает былое светлым раем,Словно детство в солнечной пыли…
У него было еще много творческих планов, когда его жизнь внезапно оборвалась. Человек, смотревший на войне в глаза смерти, он не мог пройти мимо чужой беды: в местечке на юге Франции, где он жил летом, случился пожар. Саша Черный принял участие в его тушении, а вернувшись домой, умер от сердечного приступа. Смерть солдата, смерть поэта…
Такую писательскую судьбу, наверно, можно назвать удачной, ведь несмотря на жизненные невзгоды, преследовавшие его еще с отроческих лет, на годы войны, на несладкое эмигрантское житье-бытье Саша Черный всегда верно и честно служил литературе, не отступался от своих жизненных и творческих принципов, не предавал и не разменивал свой немалый талант. Именно поэтому он и интересен нынешнему читателю, его творчество достойно выдержало испытание временем.
Нельзя не согласиться со словами В. Набокова, редко находившего добрые слова о писателях-современниках, которому Саша Черный мягко и благожелательно помогал в начале его писательского пути: «от него осталось только несколько книг и тихая, прелестная тень».
Геннадий КалашниковКритику
Когда поэт, описывая даму,Начнет: «Я шла по улице.В бока впился корсет…», —Здесь «я» не понимай, конечно, прямо —Что, мол, под дамою скрывается поэт.Я истину тебе по-дружески открою:Поэт – мужчина. Даже с бородою.
<1909>Всем нищим духом
Ламентации[1]
Хорошо при свете лампыКнижки милые читать,Пересматривать эстампыИ по клавишам бренчать, —
Щекоча мозги и чувствоОбаяньем красоты,Лить душистый мед искусстваВ бездну русской пустоты…
В книгах жизнь широким пиромТешит всех своих гостей,Окружая их гарниромИз страданья и страстей:
Смех, борьба и перемены,С мясом вырван каждый клок!А у нас… углы да стеныИ над ними потолок.
Но подчас, не веря мифам,Так событий личных ждешь!Заболеть бы, что ли, тифом,Учинить бы, что ль, дебош?
В книгах гений Соловьевых[2],Гейне, Гёте и Золя,А вокруг от ИвановыхСодрогается земля.
На полотнах Магдалины[3],Сонм Мадонн, Венер и Фрин[4],А вокруг – кривые спиныМутноглазых Акулин.
Где событья нашей жизни,Кроме насморка и блох?Мы давно живем, как слизни,В нищете случайных крох.
Спим и хнычем. В виде спорта,Не волнуясь, не любя,Ищем Бога, ищем черта,[5]Потеряв самих себя.
И с утра до поздней ночиВсе, от крошек до старух,Углубив в страницы очи,Небывалым дразнят дух.
В звуках музыки – страданье,Боль любви и шепот грез,А вокруг одно мычанье,Стоны, храп и посвист лоз.
Отчего? Молчи и дохни.Рок – хозяин, ты – лишь раб.Плюнь, ослепни и оглохни,И ворочайся, как краб!
……………
Хорошо при свете лампыКнижки милые читать,Перелистывать эстампыИ по клавишам бренчать.
1909Пробуждение весны[6]
Вчера мой кот взглянул на календарьИ хвост трубою поднял моментально,Потом подрал на лестницу, как встарь,И завопил тепло и вакханально:«Весенний брак! Гражданский брак!Спешите, кошки, на чердак…»
И кактус мой – о, чудо из чудес! —Залитый чаем и кофейной гущей,Как новый Лазарь, взял да и воскрес[7]И с каждым днем прет из земли все пуще.Зеленый шум… Я поражен:«Как много дум наводит он!»[8]
Уже с панелей смерзшуюся грязь,Ругаясь, скалывают дворники лихие,Уже ко мне забрел сегодня «князь»[9],Взял теплый шарф и лыжи беговые…«Весна, весна! – пою, как бард. —Несите зимний хлам в ломбард».
Сияет солнышко. Ей-богу, ничего!Весенняя лазурь спугнула дым и копоть.Мороз уже не щиплет никого,Но многим нечего, как и зимою, лопать…Деревья ждут… Гниет вода,И пьяных больше, чем всегда.
Создатель мой! Спасибо за весну! —Я думал, что она не возвратится, —Но… дай сбежать в лесную тишинуОт злобы дня, холеры и столицы!Весенний ветер за дверьми…В кого б влюбиться, черт возьми?
<1909>Песня о поле
«Проклятые» вопросы,Как дым от папиросы,Рассеялись во мгле.Пришла Проблема Пола,Румяная фефёла[10],И ржет навеселе.
Заерзали старушки,Юнцы и дамы-душкиИ прочий весь народ.Виват, Проблема Пола!Сплетайте вкруг подолаВеселый «Хоровод»[11].
Ни слез, ни жертв, ни муки…Подымем знамя-брюкиВысоко над толпой.Ах, нет доступней темы!На ней сойдемся все мы —И зрячий и слепой.
Научно и приятно,Идейно и занятно —Умей момент учесть:Для слабенькой головкиВ проблеме-мышеловкеВсегда приманка есть.
1908Анархист
Жил на свете анархист,Красил бороду и щеки,Ездил к немке в Териоки[12]И при этом был садист.
Вдоль затылка жались складкиНа багровой полосе.Ел за двух, носил перчатки —Словом, делал то, что все.
Раз на вечере попович,Молодой идеалист,Обратился: «Петр Петрович,Отчего вы анархист?»
Петр Петрович поднял бровиИ, багровый, как бурак,Оборвал на полуслове:«Вы невежа и дурак!»
<1910>До реакции[13]
Пародия
Дух свободы… К перестройкеВся страна стремится,Полицейский в грязной МойкеХочет утопиться.
Не топись, охранный воин, —Воля улыбнется!Полицейский! Будь покоен —Старый гнет вернется…
<16 февраля 1906>«Пьяный» вопрос[14]
Мужичок, оставьте водку,Пейте чай и шоколад.Дума сделала находку:Водка – гибель, водка – яд.
Мужичок, оставьте водку,Водка портит Божий лик,И уродует походку,И коверкает язык.
Мужичок, оставьте водку,Хлеба Боженька подастПосле дождичка в субботку…Или «ближний» вам продаст.
Мужичок, оставьте водку,Может быть (хотя навряд),Дума сделает находку,Что и голод тоже яд.
А пройдут еще два года —Дума вспомнит: так и быть,Для спасения народаНадо тьму искоренить…
Засияет мир унылый —Будет хлеб и свет для всех!Мужичок, не смейся, милый,Скептицизм – великий грех.
Сам префект винокурений[15]В Думе высказал: «Друзья,Без культурных насажденийС пьянством справиться нельзя…»
Значит… Что ж, однако, значит?Что-то сбились мы слегка, —Кто культуру в погреб прячет?Не народ же… А пока —
Мужичок, глушите водку,Как и все ее глушат,В Думе просто драло глоткуСтадо правых жеребят.
Ах, я сделал сам находку:Вы культурней их во всем —Пусть вы пьете только водку,А они коньяк и ром.
Начало 1908Слишком много
