Doll Хаус. Собиратель кукол - Джулс Пленти

— Она нарушает своим видом какой-то закон? — Он мило улыбается.

— Нет, но…

— В таком случае вам лучше нас обслужить, если не хотите, чтоб я выложил негативную сторис и отметил ваше заведение. Вы же знаете, как в нашем толерантном мире относятся к подобной дискриминации. Принесите нам курицу на пару, овощной салат, апельсиновый сок и эспрессо.

— Хорошо. — Управляющий багровеет еще сильнее и шагает прочь.

— Ловко вы его, мистер. — Я потрясена. Это первый человек, который дважды кинулся меня защищать. Этот парень, словно рыцарь в сияющих доспехах, только современный и без коня. Да только я даже близко не принцесса.

— Меня нет ни в одной социальной сети, — заговорщицки шепчет он. — Я, кстати, Митчелл.

— Митч, значит, — повторяю я, пробуя его имя на вкус.

— Нет. — Он качает головой и морщится. — Меня зовут Митчелл, не Митч или как-то иначе. А к тебе как обращаться?

— Я Бекки, — представляюсь без апломба.

— Ребекка, значит! — говорит он весело.

Теперь уже я морщу нос и объясняю:

— Без понятия, кто такая Ребекка, все всегда звали меня Бекки.

— Приятно познакомиться, Бекки — Протягивает руку.

Его ногти наполированы до блеска и идеально подпилены. С сожалением смотрю на свои неровные грязные обрубки и пожимаю руку.

Появившийся из неоткуда Джимми выставляет на стол огромные белые тарелки, в центре которых сиротливо лежат кучки еды.

— Ешь, — говорит Митчелл.

— Достаточно было бы бутерброда. — Я знаю, что делать с бутербродами, но понятия не имею, как подступиться к вилке и ножу. Всю жизнь я ела только ложкой.

— Пустые калории. — Он морщится, как если бы я предложила ему отужинать сырой змеей.

Зажимаю вилку в кулак и начинаю охоту на курицу. Несчастный кусок прыгает по тарелке, пока не вываливается на скатерть. Битва проиграна. Беру еду пальцами и запихиваю в рот. В более сытый день я бы поиграла с ней еще, но сейчас мне уже невтерпёж. Я проглатываю курицу и принимаюсь за салат. На вид он объемный, а во рту тает, совершенно не спасая от голода. Еда кончилась, а желудок продолжат требовать добавки.

Митчелл цедит черный кофе из крохотной чашечки и молча наблюдает. Я для него как мартышка, которой кинули банан. Жестом подзывает Джимми.

— Принесите девочке десерт.

— Какой?

— Чего желаешь, Бекки?

— У вас есть яблочный пирог?

— Да, — обращается он к Митчеллу, все еще делая вид, что я не важнее надоедливого насекомого.

— Несите двойную порцию.

— С мороженым, — прошу я, совсем обнаглев.

— С мороженым, — повторяет он.

Джимми пропадает и появляется спустя пару минут. Я поняла правила игры: он делает вид, что я таракан, но продолжает ставить передо мной громадные белые тарелки.

— Сколько дней не ела? — спрашивает Митчелл.

Я старательно прожевываю слишком большой для моего рта кусок и, чуть подумав, отвечаю:

— Пару дней уже.

— Есть, где ночевать?

— Да, я обычно сплю в парке, на скамейке.

— Ночь будет холодная.

— Делать нечего, — вздыхаю я. Пальцем собираю последние крошки с тарелки и поднимаюсь на ноги. — Ладно, Митчелл, спасибо за всё! Я пойду, а то все скамейки займут.

Мне зябко от одной мысли, что надо опять идти в темный и холодный парк, где ночью совсем не так радостно, как днем.

Митчелл с минуту что-то обдумывает, а потом выдает:

— Поехали!

Он расплачивается за ужин, и мы выходим на улицу. С неба сыплет редкий снежок, который сразу разносится ветром. Митчелл поднимает воротник пальто и шагает к сверкающей черным хромом машине. Как он умудряется содержать ее в такой чистоте, когда на дорогах уже который день снежная слякоть? Он открывает пассажирскую дверцу и ждет, пока я сяду.

Я неуклюже залезаю в салон; он захлопывает дверцу и садится за руль. В ужасе замечаю, что салон обделан молочного цвета кожей, на которой уже расплываются грязные следы.

Мы проезжаем мимо парка, где я так часто провожу ночи, и оказываемся в облюбованном местными извращенцами квартале. Моя знакомая Джен — проститутка с провалившимся от «снежка» носом — называет его «зоной красных фонарей», хотя фонари здесь обычные.

— Тебе холодно? — спрашивает Митчелл, видя, как я дрожу.

Мне холодно. Я чувствую себя куском мяса, который оттаивает. Митчелл врубает печку на максимум, тормозит и выходит из машины. К нему сразу подходит девица, одетая в коротенькую розовую шубейку и очень высокие леопардовые сапоги. Она говорит ему что-то тихо, но Митчелл качает головой. Тогда явно разочарованная деваха уходит, а парень возвращается с пледом в руках.

Я знаю, что здесь работают женщины, которые торгуют телом, и начинаю думать, что нужна ему для подобных услуг.

— Укутайся. — говорит он, протягивая плед.

— Куда мы едем? — спрашиваю севшим голосом.

— Ко мне.

— Слушай, Митчелл, я не знаю, что ты подумал, но я не занимаюсь такими делами, ради которых мужчинам нужны женщины. — Меня обливает холодным потом, а слова перестают складываться во что-то внятное.

— Какими делами? — Его правая бровь взметнулась вверх.

— Такими… — опускаю глаза и смотрю, как белоснежные коврики заливает грязь.

— Ну что ты… я не для этого везу тебя к себе. — В его взгляде читается: на что тут можно позариться?

Мне становится еще стыднее за свой вид. Я стараюсь не чесаться, но в тепле вши кусаются так сильно, что я то и дело скребу голову ногтями. Поспешно прячу под шапку потемневшие от грязи волосы.

Притормозив на светофоре, он протягивает