Подавление и вытеснение - Дмитрий Глуховский

— Это когда маленький совсем! — застеснялся Президент. — Потом я уже хотел стать прогрессором, из Стругацких. Как дон Румата Эсторский. Помогать отсталым цивилизациям…

— Ну… Это я не застал уже, — примирительно развел лапами медведь. — Когда ты фантастикой увлекся, я уже на антресолях сидел. Так что с доном Руматой Эсторским мы не пересекались. А на кого ты учиться пошел?

— На юриста, — почему-то смутился Президент.

Медведь неопределенно качнул головой.

— Было интересно. Я преподавал в университете… — словно оправдываясь, добавил Президент. — Как прогрессор… Почти.

— А Президентом-то как стал? — почесал затылок медведь.

— Да… По знакомству. Попросили.

К чему лукавство, когда беседуешь со своим плюшевым мишкой? Не это ли один из редких случаев все сказать начистоту?

Медведь снова то ли кивнул — то ли мотнул башкой. Задумался. И Президент задумался тоже.

— Да какая, в общем, разница, как стал, — наконец вздохнул медведь. — Зато теперь можешь наши с тобой мечты воплотить, а?

— Ну да, — улыбнулся Президент. — И летчиком-истребителем могу побыть, и машинистом, и полярником, и космонавтом, если напрячься.

— Я не об этом, — недоуменно глянул на него мишка. — Я про подвиг.

— Коррупция — это плохо. Коррупция разрушает нашу страну. Коррупция подрывает доверие населения к органами государственной власти. Коррупция ухудшает инвестиционный климат. С коррупцией надо бороться. Вот.

Президент перевел дух, вытер вызревшую испарину. Оторвался от бумажки, осторожно подсмотрел — как они там?

Пред ним, заполонив собою весь Георгиевский зал, расселось Федеральное Собрание Российской федерации. Цвет нации. Долбани сейчас сюда враги боеголовкой — и все, можно запросто писать историю Родины с чистого листа, не балаболя больше о карме страны, об особом «третьем» пути, и о том, что тут никогда ничего не изменить.

Сенаторы и губернаторы, депутаты и министры, судьи, парламентеры от РПЦ и прочих конфессий, феодалы крупные и помельче, бароны всех отраслей, — все они вроде были разными людьми, но усматривалось в них бесспорное сходство. Сошедшая на них власть наделяла их особой здоровой красномордой кряжистостью, которую лишь костюмы Brioni из хорошего итальянского сукна могли в себе сдержать. И еще глаза у них поблескивали схоже — особым тусклым оловянным блеском, светом прозрения и причастности.

Они сидели сбитыми шеренгами, их серые костюмы отливали сталью; это было безжалостное и могучее воинство, взошедшее здесь, в Кремле, из посеянных когда-то зубов дракона.

Тут не было случайных людей. Все были в Системе.

Поэтому именно им и было так дико все это слышать.

И поэтому именно до них Президенту было так важно донести свое Послание.

Конец. Спасибо за внимание.

Они захлопали. Мерно, недобро. И, пока он шел со своей трибунки за кулисы, они провожали его тяжелыми взглядами. Олово в их глазах плавилось, клокотало.

Сразу после Послания к Президенту подошел Национальный лидер/Премьер.

— Тебе кто это писал? — безжизненным голосом спросил он.

— А что? — насупился Президент.

— Дай бумажку. Давай сюда, живо, — потребовал Премьер. — Это же твой почерк!

— Мой, — признался Президент.

— За коим дьяволом ты людям это говоришь? Ты зачем их бесишь?

— Да я… Пошутил я. Что, нельзя?

— Тебе — нельзя. Мы с тобой как договаривались? Без самодеятельности. А ты что? Мне теперь им афтер-пати устраивать, отпаивать, успокаивать.

— Я просто подумал… Ну, Послание… Оно же должно рассказывать, как все в идеале должно бы быть… Задавать, так сказать, вектор… Моральные какие-то установки… Я же президент… Все-таки.

Национальный лидер смерил его особым взглядом — от такого на полигоне мыши дохли, Президент сам видел — но потом похлопал его по плечу.

— Да президент, президент. Действующий. Ты просто помни, что слово давал. А настоящие пацаны за слово отвечать должны.

— Вот! Принес тебе тут всякого, как ты просил!

Действующий Президент вывалил на пол целый ворох газет. Главным образом «Коммерсант», но и «Новую», и даже «Аргументы», прости Господи.

Медведь кивнул благодарно, зашелестел страницами.

— Ну, как Послание прошло? — из-за коммерсантовской простыни поинтересовался он.

— Так… Не очень, — скупо ответил Действующий Президент.

— А ты сказал, что собирался? — медведь сложил газету.

— Сказал. Ну, другими словами… Помягче… Но сказал.

— А помнишь, как мы в Зверобоя и Чингачгука играли? — мишка подвинулся поближе, притронулся к его руке.

— Конечно! — Действующий Президент не смог сдержать улыбки.

— Мы тогда вдвоем были против целого племени ирокезов, помнишь? На той заброшенной фактории! С нас хотели скальпы спустить… А мы выстояли!

— Ну да. Тогда выстояли.

— Я просто хочу тебе сказать… Если что, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Ты все еще мой напарник, — серьезно сказал медведь, и спрятался за развернутой «Новой газетой» — но Президент все равно успел заметить, как в уголке его глаза что-то блеснуло.

— Спасибо… — в голос прокралась нежданная хрипотца. — Спасибо. Я не забуду.

— Дима?..

Президент аж подскочил от неожиданности, обернулся к двери…

На пороге стояла его жена, сонная и встревоженная, удивленно оглядывая детскую: сидящий на полу муж в домашнем халате, весь пол в газетах, у батареи сидит плюшевый медведь, увлеченно читающий «Новую». Картина немного странная.

— Дима, что происходит?

— Я…

Сейчас что-нибудь придумается. Президент только молил небеса, чтобы медведь сейчас не вмешивался — но тому хватило разума прикинуться шлангом.

— Заснуть не могу. Решил с прессой поработать. А это… — он небрежно кивнул на медведя. — Это просто как подставка.

— Ну ладно… Ты приходи, мне без тебя как-то не по себе… — пожаловалась жена, поцеловала Президента в темечко и выскользнула из комнаты.

— Ничего такая, — со знанием дела похвалил ее медведь. — Слушай, у меня просьба к тебе. Можно как-нибудь с тобой в город будет прокатиться?

— Как думаешь, почему резиденция на Рублевке именно? — спросил мишка.

Кортеж пролетал Жуковку по расчищенной трассе. Пузатые гаишники оловянными солдатиками застыли по обочинам, отлитые в своей обычной позе — во фрунт, рука у козырька. Преданно томились вассалы и крепостные, загодя распиханные по прилегающим дорогам. И «Майбахи», и битые «девятки», фаршированные таджиками, стояли рядом, одинаково покорные. Проезд суверена уравнял их на время.

Медведя пришлось посадить на колени — иначе ему ничего не было видно. В «пульман» Президент его пронес в своем портфеле — медведь еле влез, пришлось выкинуть из портфеля все, кроме Айпэда.

— Ну не знаю… Район хороший. Сосны. Воздух, — предположил Президент. — На Европу похоже, если не приглядываться.

— А почему на вертолете не летаете? — поинтересовался медведь. — Зачем это все — кортеж на сто тыщ машин, мигалки, шоссе перекрывать, всех сгонять в отстойники? Им же там, наверное, унизительно?

— Порядок такой, — пожал плечами Президент. — Протокол.

— Я думаю, это ритуал, — задумчиво сказал медведь. — Ритуал утверждения вожака. Как в дикой природе. Как из «Маугли».

— То есть?

— То есть: резиденция находится в самом сердце поместий, которые себе капиталисты понастроили. Так? Ездят по этой лыжне со своими карликовыми кортежиками… Отжимают с дороги простонародье… Меряются, у кого зубы больше. А ты получаешься самый главный хищник. У тебя и поместье больше всех, и кортеж больше всех, и даже самого главного буржуина ты можешь не то, что с дороги оттереть, а вообще на нее не выпускать никогда. Ведь власть, она, Дим… Она всего больше. Больше любых денег, и больше любой славы, и больше успеха у женщин самого невероятного, и любой свободы больше. Потому что она все это в себя включает, во все может превратиться, и во много большее. Но порядки у вас тут дикие, поэтому и власть надо как в джунглях показывать.

— Как это?

— Да вот — ты едешь по своей Рублевке, а по обочинам все на спину упали и брюшко незащищенное тебе подставили. Только не бей, Шер-Хан. Только не убивай.

— Я не Шер-Хан, — обиделся Президент. — Я Маугли.

— Не-а, — цыкнул зубом медведь. — Ты не Маугли.

— Это что? — в голосе Национального лидера звенело раздражение.

— Это пакет, — объяснил Президент.

— Я сам вижу, что это пакет. Что это за пакет?!

— Это… Пакет законов, направленных на борьбу с коррупцией…

— Который?..

— Который я внес в Думу на рассмотрение…

— Без?..

— Без согласования с тобой… с Вами…

— Правильно! Правильно! Оказывается, ты все понимаешь, а? А мне как это все понимать?