Одна на Троих - Уля Ласка

– Мария Васильевна, – произносит мой будущий шеф, и по его интонации и выражению лица, я понимаю, что что–то не так. – Дело в том, что возникли некоторые обстоятельства, которые вынуждают меня отложить наше с вами сотрудничество на. . . три месяца, но после я буду рад. . .

– Что?. . – с сипом выдыхаю я, бросая все свои силы, чтобы хоть немного скрыть, начавшую колотить меня крупную дрожь разочарования.

– Что–что? Собирайся! Следующие три месяца будешь работать в ТОМ самом месте, – прилетает внезапно мне в спину, один в один повторяя вчерашнюю ситуацию.

– Что–о–о?. . – а теперь мой вопрос больше похож на писк, но уже из–за сковавшего тело страха.

– Не переживай, он возьмёт тебя обратно, несмотря на сомнительную запись в твоей трудовой, – хватает меня за руку этот хам, одним движением извлекая из кресла, разворачивая к Крапивину, и совсем не по–деловому прижимая меня к себе. – Подтверди!

– Соболев, дай нам, пожалуйста, пять минут и не пугай девушку, – произносит Крапивин, но опять же как–то неуверенно, с явной просительной интонацией.

Соболев. . . Соболев?! !

Резко хватаю ртом воздух, чтобы хоть как–то справиться с чудовищной дозой адреналина выброшенного в кровь.

Извлекаю обрывочные воспоминания из памяти и они не сулят мне ничего хорошего.

Он что–то сказал про три месяца? Перед глазами мелькают картинки, где я, прикованная цепью, сижу в грязном, темном, холодном подвале. Всерьез прикидываю свои шансы выжить и. . .

Захват слабеет и меня, ловким толчком, отправляют обратно в кресло.

– Пять минут, – бросает Соболев, ясно давая понять, что у нас не будет ни одной лишней секунды.

– Мария Васильевна, – обращается ко мне Крапивин, когда мы остаёмся одни, – не воспринимайте слова Никиты Владимировича буквально. Для вас это ещё один тест и. . .

– Я могу отказаться? – нарушая все правила этикета, прерываю его я.

– Можете. . . – слегка отводит глаза в сторону Крапивин, – но в этом случае я буду вынужден отказать вам в приёме на работу.

– А какие гарантии, что вы сделаете это спустя три месяца? – мозг, наконец–то, отнимает управление у сердца, заставляя трезво анализировать происходящее.

Передо мной на стол ложится документ с требуемой гарантией.

Но ведь только девять утра, когда весь этот бред вообще успел произойти?

– Время, – возвращается в кабинет Соболев, кажется, с удовольствием оглядывая пришибленную меня. – Поторопитесь, Мария Васильевна, у нас, несмотря на репутацию, тоже не принято опаздывать!

Вот, оно! Моя вчерашняя оценка его фирмы. Ну что мне стоило, просто промолчать на вопрос Вячеслава Юрьевича?! !

А может это проверка моей преданности выбранной фирме? Как и сказал Крапивин, один из тех крышанутых психологических тестов?

А почему бы и нет?

И как только я к этому прихожу, всё мгновенно встаёт на свои места!

– Ого, – оценивает моё абсолютное спокойствие Соболев. – Не знаю, что ты ей там соврал, но эффект потрясающий! Как, впрочем, всегда после твоего вранья.

Я всё выдержу!

Тест, тест, тест.

Пусть это будет просто тест. . .

"Это не тест", – доходит до меня, когда уже сидя в машине, Соболев одним движением выхватывает мой телефон, по которому я безуспешно пытаюсь связаться с наставником, и выкидывает его в окно, даже не сбрасывая скорость, а его рука по–хозяйски опускается мне на колено.

Не тест! . . .

Глава 2

Никита

– Лёш, что это? – вчитываюсь и не могу понять, по какому принципу он опять составил свой отчёт. – Ты так до сих пор и не разобрался с тем, как это делала Маргарита?

– А я здесь зачем? Думаешь, у меня дофига времени? Но я специально задержался, чтобы пояснить, если у тебя, Никит, возникнут вопросы. Спрашивай!

В который раз за последние два месяца сдерживаюсь, чтобы не схватить за шкирку этого умника и не заставить его, наконец–то, освоить эту чёртову форму.

– Если бы ты не просрал последний месяц, окучивая свою новую секретаршу, которая к тому же собиралась слить твои собственные разработки, время бы точно нашлось.

– Ну, началось, – закатывает глаза он, очень качественно изображая из себя жертву террора. – Если бы ты не был таким добреньким, то у нас вообще не возникло бы этой проблемы. А Диану не трожь, даже если бы ей удалось свистнуть те документы, я бы всё ей простил, потому что отработала она их сполна.

– Так и нанял бы её по прямому профилю, – огрызаюсь я, сразу же напоминая себе, что с Лёшки где сядешь, там и слезешь, а тратить и без того свистящее на бешеной скорости время точно преступление.

Сую ему под нос образец того, что мне от него нужно.

Окидывает беглым взглядом, глаза округляются, пара гневных вспышек голубых глаз. Сверкай–сверкай, на меня это не действовало и на первых порах, а теперь и подавно.

– Соболев, ты охренел?! ! Я не успею. Это же совсем другой подход!

– Который ты должен был освоить ещё два месяца назад.

– Когда ты отпускал Маргариту, я как сейчас помню твои заверения, что ничего подобного не будет. Илья – свидетель. И что?

– Хватит, – вступает в нашу чрезвычайно продуктивную беседу Илья. – Не умеете работать вместе, ищите тех, кто это будет делать за вас. Не можете найти, найдите, кто и это сделает за вас. Ваши претензии друг к другу переходят в хроническую стадию и. . .

– К тебе у меня тоже есть несколько вопросов, – перебиваю его я, потому что реально теряю время.

– Их не было до тех пор, пока ты не вышвырнул моего помощника.

Ах, вот как, господин Воронов? Я специально не