Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

о том, что в отличие от 1941–1945 годов «неприятельские войска вообще не проникали в Россию дальше приграничных губерний»[12]. Откровенно говоря, это было бы скверным утешением для беженцев из западных окраин Российской империи и для Русской армии в ходе Великого отступления. Да и к моменту подписания Компьенского перемирия на территории Германии не было ноги ни одного солдата армий Антанты, но разве это спасло Второй рейх от поражения? В целом такой довод наглядно демонстрирует непонимание применяющими его принципиального различия между Первой и Второй мировыми войнами. Фигурально выражаясь, это явный симптом расстройства аккомодации зрительного аппарата человека, всматривающегося в прошлое. Однако наряду с противопоставлением событий одной войны истории другой в бессмысленных попытках «выяснить», кто — Российская империя или СССР, и которая из армий — Русская императорская, либо Красная воевали лучше, недавно возник оригинальный подход: вклад Николая II в Победу в Великой Отечественной[13]. Не роль наследия императорской России: линкоров, Транссибирской магистрали и т. д., хотя речь идет именно о них, — персональный вклад самого царя, подчеркнутый и в заголовке, и в выводе: «Стратегические решения и деяния Николая II сыграли решающую роль в победе народа в ВОВ». Ни больше, ни меньше.

Клеймившая Первую мировую войну «империалистической» раннесоветская пропаганда и постсоветская, примеры которой приведены выше, определенно друг друга стоят. Причем даже советский худлит подчас превосходит изрядную часть современной «правдивой» литературы — не по степени достоверности, а в готовности спуститься в окопы Великой войны и оглядеться там.

Вот передо мной книжка В. Макарова-Зареченца «Егорьевские кавалеры». Эта стилизованная под мемуары повесть[14] написана весьма ярко и сурово. В ней хмельной полковой батюшка в отсутствие офицеров возглавляет отчаянную атаку пьяных пулеметчиков на немецкие траншеи; солдаты форсируют Вислу во время ледохода и тонут целыми взводами; командир роты награждает Георгиевскими крестами 1-й степени солдат за храбрую вылазку, а те пару недель спустя убивают офицера пулей в затылок и, уже мертвому, разбивают голову прикладом; новый ротный поднимает войска в самоубийственную атаку к годовщине восшествия императора на престол; от гниющей ноги солдата-«самострела» кусками отваливается плоть…[15] Словом, этакий «наш ответ Ремарку», правда, малоизвестный сегодня широкому кругу читателей, как и описанные автором мрачные страницы истории повседневности Первой мировой войны.

В советское время они не привлекали особого внимания к себе в цеху историков. Сегодня эта тема активно и успешно разрабатывается учеными. Я попытался внести свою лепту в их труд и, задавшись такими вопросами, как: чем питались воины Русской императорской (до 1917 года) армии в Великую войну и — досыта ли? Соблюдался ли ими принятый в начале войны «сухой закон»? Суеверны ли были русские солдаты и слухами о чем они делились друг с другом? Хватало ли им в 1914–1917 годах обуви? Применялись ли к ним телесные наказания? Бытовало ли в войсках рукоприкладство? Решались ли фронтовики на нанесение себе самим увечий с целью покинуть передовую? Существовали ли в пору Великой войны прообразы заградительных отрядов, пресекавшие огнем попытки бегства с поля боя? Что двигало солдатами, братавшимися с неприятелем? Как хоронили павших за веру, царя и Отечество и — скольких жизней лишилась Россия в беспощадном пламени Первой мировой? — ответить на них. Ряд озвученных проблем был рассмотрен с обращением к опыту повседневности Первой мировой на Западном фронте. Это помогло понять хотя бы в первом приближении, как одни и те же явления протекали в разных армиях и было ли больше общего, либо особенного между ними. Наконец, сохранившиеся в архивах документы советской поры позволили разглядеть особые приметы Великой войны десятилетия спустя уже в истории другой, Красной армии.

Пролив свет на теневые области истории Первой мировой, было бы несправедливо пройти мимо потускневшего золота подвигов на ее Русском фронте. Имена тысяч самоотверженно воевавших на нем воинов по сей день остаются неизвестными никому, кроме специалистов. Не имея возможности даже просто перечислить их все, я уделил внимание хотя бы некоторым из героев: как прославившимся на всю Россию еще столетие назад, так и тем, чьи имена и отличия сохранились только на пожелтевших листах наградных документов. О первых никогда не грех напомнить, а о вторых давно пора рассказать.

Первая мировая война была удивительным временем единства архаики и авангарда в военном деле. Она шагнула на небо и выжигала землю пламенем из огнеметов, возродившегося оружия эпохи Средневековья. Нескольким аспектам истории русской авиации в 1914–1917 годах, химического оружия и защиты от него в книге тоже уделено внимание. А необычной инкрустацией этих и других глав послужили военно-технические предложения российских подданных, направленные ими в Военное министерство. Военное изобретательство — очень необычная тема, буквально документированная история несуществующего оружия и сражений, которых не было. Великое множество проектов военной техники, вооружения, тактических предложений осталось на бумаге ввиду своего несовершенства. Они в буквальном смысле оказались «вещами в себе», отложившимися в архивных фондах. Будучи влюблен в изобретательство времен Великой войны, делающее честь самому изощренному фантасту, я решил поделиться здесь некоторыми из плодов его изучения.

Еще одной темой, попытка рассказать о которой предпринята в книге, стало беженство в России в 1914–1917 годах. Это тоже изнанка истории Великой войны. Запыленная на сотнях дорог, как и гимнастерки воинов Русской армии, и столь же обильно орошенная потом, слезами и кровью сотен тысяч человек. Траурная, но сшитая невероятной силы желанием сотен тысяч человек выжить, спастись, сберечь и не потерять своих родных и близких. Остающаяся сокрытой для очень многих, чья хата с краю. И как нельзя более актуальная доселе, век спустя, поскольку беженство не кануло в небытие. Да, было бы самонадеянно с моей стороны рассчитывать втиснуть подробный рассказ о столь непростой теме в рамки одной главы. Я решил попробовать, но за пределами повествования неизбежно остались многие важные факты, нюансы и даже целые важнейшие пласты рассматриваемой проблематики: такие, например, как история армян-беженцев от османского геноцида в русском Закавказье в годы Первой мировой войны. Скорее заявленная проблематика заслуживает полновесной книги. Возможно, она еще будет написана мной. Покамест же, надеюсь, предпринятый обзор сослужит свою службу.

Та война на выбывание империй, начавшись в 1914 году, по большому счету завершилась для России в 1917-м — крушением самодержавия, безвременьем Временного правительства, большевистским переворотом и стартом новой, Гражданской войны. Брест-Литовский мирный договор был уже неизбежной уступкой обстоятельствам, отложенным признанием поражения, случившегося не вдруг. И, согласно выбранным датировкам «1914–1917», текст этой книги открывают и завершают очерки, посвященные началу и финалу Первой мировой. Загадки ссоры генералов еще на Русско-японской войне,