Академия СКАТ: между нами космос (СИ) - Мию Логинова

— Да как ты смеешь?! — шиплю возмущённо.

— Как Я смею? — он тоже заводится. — Кисонька, я знаю Идана лучше любого на этом свете. Поверь мне, — высокомерный взгляд обжигает тело оценивая с ног до головы, — все эти годы его привлекали отнюдь не твои успехи в боёвке и даже не высокий балл по астрочастицам.

— Завидуешь? Что не тебе, — копирую интонацию и то прозвище, которым называет во всей Академии только он, — кисонька досталась?

Пауза.

Следом ожидаемо злое:

— Сложно завидовать, не зная, чего ради. Может, покажешь, где там у тебя мёдом намазано, что Идан так подсел? Какая тебе разница, перед кем из нас ноги раздвигать. Мы ведь даже похожи.

Моё рычание, заглушает звонкий звук пощёчины. Я понимаю, что совершила кошмарную ошибку и нанесла непростительное оскорбление поздно. У высших слишком быстрая реакция. Не успела отнять руку, как Берг перехватив ладонь, дёргает на себя с силой. Застываем, глядя друг на друга… Льдистые, холодные глаза — озёра знакомо темнеют. Всегда так происходит, когда он в бешенстве. Внутри всё сжимается…

«От испуга или предвкушения Йен?»

Всматриваемся в друг друга, как будто видим впервые. Его полуприкрытые, грозовые глаза, в которых пляшут молнии, жёсткие чёрные ресницы, волосы, что острижены все в ту же модную причёску, совсем не по-кадетски. «Золотым» мальчикам позволено больше, как всегда, потому и нет коротко стриженого ёжика. Зато сейчас отчаянно хочется протянуть руку, запутаться пальцами в его волосах, сжать их на затылке, притянуть к себе… опускаю взгляд на покрасневшую от моей оплеухи щёку и бледные губы, сквозь которые с шумом вырывается дыхание. Не отрывая взгляд, он переплетает наши пальцы, заводит руку мне за спину, как будто бы готовиться к болезненному захвату, но вместо этого, подталкивает меня на себя.

— Что происходит? — шепчу тихо, растеряв всю воинственность разом. Нет её, слетела шелухой к ногам. Хвост-предатель, как обычно, ластиться к нему, обвивая бедро, заставляет жмуриться от удовольствия.

— А ты не знаешь? — бормочет Ирвин наклоняясь.

Губы опаляет поцелуем. Злым, колким, совершенно не нежным. Он наказывает нас двоих разом, нещадно, порочно и сладко.

Тело, само по себе приходит в движение, как будто знает, как надо. Замерев на долю секунды, я расслабляюсь, прижимаясь к нему ещё сильнее. Да, я прошу, сама не знаю что, но уверена, только он может мне это дать. Сейчас. Немедленно.

Когда наши языки сплетаются, мы стонем одновременно и срываемся вместе. Этот стон как сигнал, словно звук выстрела на турнирной арене. Исступлённо срываем одежду. Тренировочные костюмы жалобно трещат швами от нетерпеливых пальцев, что слишком медленно оголяют тела друг для друга.

Если бы кто-то сказал мне, что я потеряю невинность в турнирной переговорной — плюнула бы в лицо. Никогда даже подумать не могла, что всё произойдёт именно так. И уж тем более не могла подумать, что отношусь к тому сорту девушек, которые готовы броситься в объятья врага. Каждый, кто хоть немного знал меня и Ирвина, громко бы смеялся, крутя у виска пальцем за подобную мысль. Но, всё же, вот они мы: вместо колких фраз — жалим друг друга поцелуями, вместо болезненных тумаков — нежные покусывания. Мы срываемся в пропасть вместе. — Развернись, — звучит хриплый приказ, и Ирвин, намотав на кулак моиволосы, ведёт меня, словно в танце, послушную и покорённую, разворачивает к себеспиной. Оттягивает голову назад, укладывая на своё плечо. Шею опаляет голодныйукус, отдающийся сладкой пульсацией между ног. Тяжело дыша, прикрываю глаза, вбирая в себя все эмоции, они как круги на воде, только не расходятся в стороны отэпицентра, а наоборот, жадно поглощаются голодной до новых ощущений воронкой. Яже ещё могу всё остановить. Просто уйти. На лбу проступает испарина отраздирающих противоречий. «Оттолкнуть и выбежать на спасительный свет коридора — это просто, Йен». Холодный рассудок почти побеждает плоть, но Берг не собираетсяостанавливаться. Его рычание мне на ухо сбивает с ног мучительной жаждой, сметаязапреты, оголяет нечто скрытое, глубинное. Задерживаю дыхание, сквозь опущенные ресницы наблюдая, как его ладоньстягивает комбинезон до коленей, поглаживая бедро, возвращается вверх, ложась накромку трусиков. Вселенная, сейчас он узнает, как сильно я возбуждена. Как легко емуудалось добиться этого. Пальцы дарят дразнящую ласку сквозь тонкое кружево. Не хочу терпеть. И ждать тоже не хочу. Тянусь ладонями за спину, высвобождаятвёрдый ствол из спущенного костюма, сжимаю у самого основания. Хмелею от новыхтактильных ощущений: мягкая, нежная, горячая твёрдость. Под моими несмелымиласками пульсирует, откликаясь на каждое касание, дёргается, когда провожуподушечкой пальца по вершинке головки, растирая крохотную, вязкую каплю. Его глухой стон опаляет нутро горячей волной. Да-а, я всё делаю правильно, понимаю по вибрациям его голоса, как будто нечто запредельное, высшее, соединяетнас, настраивая друг для друга. Я чувствую его каждой клеточкой, каждым вздохом, знаю, что хочет он, прямо сейчас. Волчком разворачиваюсь в кольце его рук. Бергподхватывает меня за бёдра, заставляя обхватить себя ногами. Пара быстрых шагов, имоя задница приземляется на край стола, его язык протяжно проходится по оголённойшее, прикусывая изгиб ключицы. Закатываю глаза, стону хрипло, чувствуя запахнашего общего возбуждения, вязкий и приторно-сладкий, словно липкие сети, накинутые на нас неведомым охотником. Кто кого поймал сейчас, интересно…Позволяю себе то, что хотела с самого начала — путаю пальцы в его волосах, отрывая от собственной шеи, тяну на себя, нетерпеливо целуя, сама кусаю. Этоболезненно, и он сдавленно шипит. Я забыла, что, в отличие от него, у меня естьклыки. Солоноватый привкус пота и крови срывает мне голову, и я окончательнотеряю себя. — Ну же, — нетерпеливо шепчу, выпрашивая продолжение. — Хочу. — Скажи это! — требует он, отодвигая мокрые трусики вбок. Ладоньпроходится по влажным складочкам, палец ловко ложится на клитор, выписываявокруг него круги. — Вселенная, какая ты мокрая, Йен. Скажи! — О-о, боги-и… — шепчу, дурея от собственного имени из его уст. Впиваяськороткими коготками в уже обнажённые плечи Ирвина, оставляю глубокиекровоточащие ранки. Я тут же их зализываю и вновь царапаю, потому что онусиливает ласку. — Не это, — хрипло смеётся. — Ч-что? — Я хочу тебя, Ирвин. Трахни меня… Повторяй. Требование — пошлое, колкое и унизительное — доводит до исступления, впиваюсь с силой ногтями в его плечи, раздвигаю ноги шире, ныряя в его взгляд, пылающий диким огнём. — Трахни меня, Ирвин. Сейчас. — Хорошая киска… — Не медля больше, он обхватывает ладонью моё бедро, фиксируя на месте, второй обхватив ствол у самого основания, дразняще проходитсяголовкой по клитору, размазывает влагу, тут же, рывком, заполняет всю, без остатка. Острая боль, мой всхлип и почти рык, вырвавшийся сквозь сжатые зубы Ирвина. Хвостприходит в движение, оплетая его торс мягкими путами, и боль