Взрывающиеся солнца. Тайны сверхновых - Айзек Азимов

Теперь мы знаем, что метеороиды, кометы и семь планет — все это вместе с нашей Землей есть часть того, что мы называем Солнечной системой. Разные члены Солнечной системы (включая Землю) кружатся вокруг Солнца (римляне называли его «соль»). Солнце — это звезда, которая отличается от других звезд только тем, что она к нам очень близка.

Если мы отбросим Солнечную систему и будем рассматривать только звезды за ее пределами, тогда представление Аристотеля о неизменности неба будет казаться верным.

Мы можем наблюдать звезды ночь за ночью и год за годом невооруженным глазом (как, собственно, наблюдали и древние) и не увидеть никаких перемен.

ИЗМЕНЕНИЯ В ЗВЕЗДАХ

Глазам древних (и нашим собственным, если бы мы знали не больше древних) звезды — около 6000 — казались прикрепленными к самой внешней сфере, лежащей за сферой Сатурна. (Эти звезды, поэтому назывались «неподвижными звездами» в отличие от «блуждающих звезд», или планет, двигавшихся независимо от названной сферы.)

Самая внешняя звездная сфера была не прозрачной, а черной, и звезды сияли на ней как крошечные искрящиеся бусинки. Регулярно раз в сутки черное небо поворачивалось, вместе поворачивались и все звезды, не меняя своего положения относительно друг друга. Когда поднималось Солнце, небо становилось голубым, звезды исчезали, поскольку яркие лучи Солнца затмевали их слабое сияние.

Понятно, что аристотелево представление о совершенстве неба подходило к неподвижным звездам, как говорится, без сучка, без задоринки.

Теперь мы обратимся к другому астроному — Гиппарху (190–125 до н. э.), величайшему из всех греческих астрономов. (Учитывая, что он не имел инструментов, за исключением нескольких очень простых, им же изобретенных, и располагал очень немногими записями предшественников, то он сделал достаточно, чтобы поставить его в ряд с величайшими астрономами всех времен.) Гиппарх жил и работал на острове Родос, близ юго-западного побережья земли, называемой теперь Турцией.

Для того чтобы объяснить видимые движения планет, он разработал систему комбинаций кругов, лучшую из всех созданных в течение двух веков после смерти Платона. (Система Гиппарха просуществовала 1700 лет).

Другой, более поздний греческий астроном — Клавдий Птолемей (100–170), живший почти три века спустя после Гиппарха, свел его систему, внеся некоторые изменения, в отдельную книгу («Альмагест», около 150 г. — примеч. ред.), которая дошла до наших дней (хотя ничего не сохранилось из записей, самого Гиппарха.)

В результате мы обращаемся к астрономической системе, где Земля поставлена в центр Вселенной, а все остальные небесные тела вращаются вокруг нее, как к «системе Птолемея», что очень несправедливо по отношению к предшествующему астроному.

В 134 г. до н. э. Гиппарх создал первый в истории каталог звезд, самый ранний из всех звездных каталогов. В него он поместил 850 наиболее ярких звезд. (Птолемей включил эту карту в свою книгу, добавив еще 170 звезд.) Гиппарх расположил каждую звезду согласно системе долгот и широт и дал им яркость согласно системе величин, изобретенной им же.[1] По этой системе все звезды делились на шесть классов. Первая звездная величина включала 20 самых ярких звезд неба, а шестая величина — 200 звезд, которые в безлунную ночь едва различимы людьми с острым зрением; остальные звездные величины лежали между этими крайними классами.

Удивительно, что Гиппарх взял на себя этот труд. Ведь звезды для древних астрономов не имели никакого значения: они были всего лишь фоном, на котором двигались планеты. Важны были только планеты, и ранние астрономы уделяли им львиную долю внимания. Многие верили, что планеты в своем движении влияют на Землю и человека, и если создать систему, позволяющую в точности предсказывать их путь, то можно будет знать, как повлияют они на будущие судьбы людей. Совершенствование такой системы — астрологии (т. е. чтение планет) составляло, чуть ли не главный интерес жизни звездочетов.

Солнце, Луна и пять звездоподобных планет — все двигались вдоль узкой полосы неба, поделенной на двенадцать отрезков; каждый отрезок занимала определенная группа звезд, в которой живое воображение древних усматривало фигуры каких-то знакомых вещей, чаще всего животных. Кстати, почему в Зодиаке двенадцать созвездий? Потому что Солнце остается в каждом созвездии в течение одного месяца, т. е. времени одного полного прохождения Зодиака Луной.

Позднее астрономы поделили на созвездия и все остальное небо. Затем, когда астрономы стали путешествовать в Южном полушарии и могли наблюдать звезды на дальнем юге (звезды, никогда не виденные в северных широтах, где размещалось большинство древних цивилизаций), эта часть неба также была разбита на созвездия.

В настоящее время вся небесная сфера разбита на 88 созвездий, но по-прежнему именно 12 созвездий Зодиака остаются самыми притягательными для части легковерных людей.

Гиппарх, из ночи в ночь наблюдавший звездное небо и следивший за положением планет, чтобы познать систему их движения, должен был так или иначе видеть неподвижные звезды, расположенные поблизости. Возможно, он запомнил положение всех наиболее ярких звезд, и особенно звезд зодиакальных созвездий.

Согласно римскому ученому и писателю Плинию Старшему (23–79), автору целого свода человеческих знаний, жившему 200 лет спустя, Гиппарх создал звездный каталог под впечатлением «новой звезды», появившейся в одном из созвездий Зодиака, — в созвездии Скорпиона.

Можно представить себе изумление Гиппарха, когда однажды ночью он обнаружил звезду, которой еще вчера не было на этом месте. Изумление? Не то слово! Потрясение! Потрясение невероятным!.. Как?! Откуда взялась еще одна звезда в этом совершенном, законченном, неизменном небе?!

Из ночи в ночь он недоверчиво следил за этой новой звездой, видя ее постепенное угасание, пока наконец она совсем не исчезла.

Составив звездную карту истинных (т. е. постоянных) звезд, Гиппарх дал возможность другим и всем последующим астрономам распознать новую звезду в случае ее появления. Для этого сомнительный объект достаточно было сравнить с картой. Уже одно это обстоятельство делало карту Гиппарха неоценимым приобретением.

Как легенда Гиппарх и его новая звезда безусловно могут заинтересовать любого, но вот вопрос: насколько она верна?

Плиний, поведавший эту историю, был чрезвычайно плодовитым автором, писавшим обо всем на свете, и стремился передать все, что где-либо слышал. Поэтому мы не можем ручаться за надежность его источника. Если он нашел это в одной из записей Гиппарха, которые тогда еще могли существовать, тогда этот факт можно считать достоверным. Но ведь он мог воспользоваться и чьим-то неточным пересказом, который показался ему чем-то интересным…

Следующим лицом, обратившимся к «новой звезде» Гиппарха, был некий римский историк двухсотых годов н. э. Через двести лет после Плиния он ссылался на нее как на комету. Последнее обстоятельство, впрочем, ни о чем не говорит: любой неотождествленный объект в то время мог быть истолкован как комета (как сегодня, например, он может быть назван НЛО — неопознанным летающим объектом).

И все же ни в одном из дошедших до нас памятников греческой или вавилонской астрономии нет упоминания о новой, временной звезде, появившейся там, где ее не должно быть, за исключением упомянутого смутного намека на новую звезду Гиппарха.

Сегодня мы совершенно четко знаем, что новые звезды действительно бывают, при том очень часто, а некоторые из них даже вызывающе ярки.

Как я уже сказал, новую звезду нелегко распознать: случайный наблюдатель видит несметное множество звезд, рассыпанных как попало по небу. Добавьте сюда еще одну звезду, даже очень яркую звезду, и никто ее не заметит, кроме, может быть, посвященного в мир звезд астронома. Даже и астроном может не заметить.

Астрономы Вавилона и Древней Греции чаще всего наблюдали планеты и те звезды Зодиака, которые были в непосредственной близости от планетных маршрутов. Они могли легко проглядеть новую звезду, лежащую вне зодиакального пояса. Даже Гиппарх, видимо, заметил свою новую звезду только потому, что она находилась в одном из созвездий Зодиака.

Астрономы, обуреваемые idee fixe о том, что в совершенных аристотелевых небесах нет и быть не может изменений, очень неохотно сообщали о каких бы то ни было переменах на небе. Боялись, что их не поймут и они только испортят себе репутацию. Может быть, бормоча что-то под нос, они внушали себе, что их подводит зрение и начинают возникать оптические иллюзии. Наивные, они старались избежать риска непопулярных, непонятных в то время сообщений.

В средние века сообщить о каком-то изменении на небесах означало бы даже затронуть Священное писание. Средневековые астрономы, как христиане, так и мусульмане, видели в совершенстве неба (особенно Солнца) свидетельство совершенства Бога. Найти какой-то изъян в этом совершенстве значило бы усомниться в высшем мастерстве божьем, а это уже было бы последним делом… В то время они еще думали, что даже Земля была несовершенной лишь потому, что Адам и Ева отведали запретный плод в саду Эдема. Не сделай они этого. Земля могла бы быть столь же безупречной, как и небо.