Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование - Карола Ленэке

Р. Найт и Р. Прентки (Knight & Prentky, 1990). Исследования биосоциальной теории познания (Marshal & Barbaree, 1990) стали прорывом в области теоретических оснований анализа риска и оценки вероятности рецидива у сексуальных преступников. Одна из их гипотез состоит в том, что нехватка эмоциональной заботы в раннем детстве, насилие в семье и недостаток дисциплины способствуют не только переживанию одиночества подрастающим ребенком, но и делают его подверженным негативному влиянию сверстников.

Этиология сексуального (насильственного) правонарушения обусловлена многими факторами. Чрезвычайно трудно выявить решающие факторы, поскольку существует множество типов сексуальных преступников, которые являются частью гетерогенной группы. Невозможно вести речь о сексуальных преступниках в целом. Монокаузальный подход более не является достаточным для поведенческой науки. Актуальные научные представления основаны на многофакторной модели. Другими словами, необходимо принимать во внимание широкий круг факторов, которые могут привести к развитию перверсной личности и быть причиной предрасположенности индивида к совершению преступления. Биологические факторы указывают на конституциональные дефекты, что верно в случае мужчин, например, страдающих синдромом Клайнфельтера. Пациенты с этим заболеванием имеют хромосомные аномалии (дополнительную Х-хромосому), ввиду которых демонстрируют девиантное сексуальное поведение. Социокультурное (средовое) влияние на становление юноши, очевидно, также играет важную роль. В своем исследовании Д. Финкельхорн и И. Льюис (Finkelhorn & Lewis, 1988) подчеркивали значение процесса социализации. В соответствии с их выводами социализация мальчиков предполагает значительную потребность в превосходстве, силе и осуществлении контроля над их сверстницами. Доминантность и сила по отношению к женщинам вызывает восхищение у группы, и это восхищение может ощущаться доминантным подростком в качестве эротизированного переживания.

Чтобы в полной мере оценить сложность проблемы, необходимо глубоко вникнуть в широкий набор задействованных факторов. Поскольку это выходит за пределы целей данного исследования, я ограничусь лишь верхними слоями, а именно:

A. Изучением индивидуальных психогенетических характеристик и семейных факторов, играющих роль в становлении личности.

Б. Описанием специфических черт динамики взаимоотношений в семье.

B. Рассмотрением последствий, вытекающих из вышеупомянутых явлений.

Эти три пункта оказывают взаимное влияние друг на друга. Мое исследование главным образом сосредоточено на изучении ранних детско-родительских отношений в семье, в частности, на симбиотическим отношениях между матерью и сыном в случае часто отсутствующего отца. Множество факторов, играющих свою роль в этих отношениях, могут повлиять на развитие мальчика таким образом, что он обретет определенные личностные черты, которые, в свою очередь, могут привести к формированию перверсии или сексуальной преступности.

Изучались и сравнивались между собой шесть семейных критериев в двух различных группах сексуальных преступников:

— симбиотическая связь между матерью и сыном (S);

— доминантная мать (D);

— слабый, подчиняющийся отец (Z);

— часто отсутствующий отец (V);

— жестокий отец (А);

— социальная травма (E).

До настоящего времени с психоаналитической точки зрения было немного исследований, сосредоточенных на рассмотрении связей между этими критериями с проблемой сексуальных преступлений. Мое исследование является первой попыткой обнажить специфические слабые звенья в семье, которые могут стать основой для формирования перверсного поведения.

1.3. Мотивация к исследованию

Во время моего психоаналитического обучения я сильно увлекалась темой перверсии. В изучаемых мной дисциплинах были затронуты многие аспекты этой темы. Как мать двоих сыновей, я была особенно заинтересована в той научной психоаналитической литературе, в которой предлагалось рассматривать становление перверсии или стагнацию психологического развития личности как результат симбиотических отношений между матерью и сыном. В 1995 году я возглавила психотерапевтическое отделение в клинике Олденкотте[4]. Это обстоятельство дало мне, как судебному эксперту возможность приложить свой интерес к данной теме и удостовериться в том, насколько психоаналитическая теория соотносится с реальностью. То, что я для себя открыла, лишь усилило мой интерес, и я попросила профессора Т. И. Уйя (Т. I. Oei, 2002) стать моим научным руководителем. В 1999 году я стала судебным экспертом-патопсихологом, чтобы получить дополнительный диагностический опыт в области сексуальной преступности. Эта практика позволила мне существенным образом расширить свои знания. В клинике Гелдерсе Роос в Арнеме, где я работала психоаналитиком[5] с 1991 года ровно как и в моей частной психотерапевтической практике, мне посчастливилось применять полученные знания в работе с пациентами, среди которых было много страдающих парафилиями, другими словами, лиц с перверсной личностной организацией.

1.4. ЦЕЛЬ исследования

Ключевым тезисом этого исследования является предположение о том, что тесная симбиотическая связь между матерью и ее подрастающим сыном может повлечь за собой формирование нарушенной привязанности, от которой ребенку будет физически трудно, если вообще возможно, высвободиться. При определенных средовых обстоятельствах, таких как отсутствующий и (или) жестокий отец и социальная травма в виде продолжительной изоляции, формирование перверсной личности становится значительна более вероятным.

1.4.1. Прочная симбиотическая связь между матерью и сыном

Симбиотический паттерн взаимоотношений матери и сына может привести к чрезмерно тесной связи также именуемой отождествляющей с родителем связью[6]. Ребенок, заключенный в диадных отношениях, не осваивает определенные психосоциальные навыки, ключевые для его развития, и, таким образом, рискует стать социально изолированным. Это негативным образом сказывается на его учебе в школе и может послужить основанием для притеснения или жестокого издевательства и отвержения его сверстниками (например, школьной компанией). Таким образом, может замкнуться парадоксальный порочный круг. Ребенок, находящийся в чрезмерно тесных (симбиотических) отношениях со своей матерью, из которых он не может высвободиться, развивает неадекватные психологические и социальные навыки и становится еще более зависящим от той самой матери, от которой он желает освободиться. Итак, мальчик находится в ужасной симбиотической связке. Он отстает в своем развитии. Его попытки отдалиться и все, что с этим отдалением связано, зачастую проявляются отчаянием, которое может принимать формы протестного поведения; позже эти тщетные попытки могут принять форму перверсного поведения, а в крайних случаях — привести к сексуальной преступности.

Вторым фактором является положение отца в семье. Если роль отца в воспитании сына является явно негативно окрашенной или же едва позитивной, ребенок не воспринимает его как защитника, ощущая отца как физически и(или) эмоционально «отсутствующего/отдаленного». Понятие «отсутствующий» может означать как непосредственное отсутствие, так и то, что отец не играет достаточно значимой роли, чтобы стать идентификационной моделью для своего ребенка. Отсутствующий отец может быть подчиненным отцом, чье присутствие едва отмечается или не расценивается ребенком в качестве позитивного ввиду доминантности матери. Семейная динамика в ключе доминантной (обладающей симбиотическими предпосылками) матери и отсутствующего отца, по моему предположению, является ядром для потенциального развития перверсной личности. Тяжесть развивающейся психопатологии можно соотнести с индивидуальной степенью эффективности социального взаимодействия и способностью адаптироваться в обществе. Возможно, удастся показать, что степень отождествления с родителем,