Как спасти царевну - Светлана Багдерина

Поэтому просто тихонько пройтись по желтому осеннему саду, если уж настоящим царевнам это было время от времени делать просто необходимо, представлялось ей наименьшим злом во всей этой нелегкой ситуации.

А погода была действительно замечательная, если разобраться.

Впервые после затяжных дождей выглянуло на небе солнышко, и было от этого приятно и радостно, хоть даже оно и не сильно пригревало. Особенно такое осеннее охлаждение чувствовалось, когда его вдруг по ошибке закрывала какая-нибудь заблудшая тучка, которая еще не поняла, что все их тучечное стадо еще ночью снялось со ставших привычными просторов лукоморского небосвода и подалось с ветром на север.

Лицо Серафимы погладил холодный ветерок, и она вздохнула, не поднимая головы.

Ну, вот.

Опять.

Еще одна непонятливая от гурта отбилась…

Тишину послеобеденного дворца прорезал душераздирающий вопль:

– Серафима!!!..

Его тут же подхватили еще несколько отчаянных голосов, быстро приближающихся к дверям царского кабинета:

– Серафима!!!.. Серафима!!!.. Серафима!!!..

Иванушка под недоуменным взглядом отца бросил перо, кинулся к выходу, на ходу пожалел, что не умеет ругаться, и тут же чуть не был убит дверью, с грохотом распахнувшейся под напором женщин.

– Серафима!!!.. – горестно воскликнула царица и воздела руки к небу.

– Серафима!!!.. – вторила ей с ужасом Конева-Тыгыдычная.

– Да что, что опять случилось-то, а? – расстроенно оборвал их Иван, готовясь выслушать историю об очередном «подвиге» своей непоседливой супруги.

– Серафима!!!..

– Только что!!!..

– Серафима!!!..

– Серафиму унес Змей-Горыныч!!!..

Иванушка замер с открытым ртом.

В голове его за право первенства в смертельной схватке сошлись «КОГО?!», «ЗАЧЕМ?!» и «Он что, с ума сошел?».

Но, к чести его будет сказано, победило все же, хоть даже не победило, а прошмыгнуло незамеченным, пока основные претенденты были заняты друг другом, банальное:

– КУДА ОН ПОЛЕТЕЛ?

– Туда! – указала пальцем в сторону окна Елена Прекрасная.

– Туда! – ткнула перстом в стену одна из боярышень.

– Туда! – заверила царица Ефросинья и показала на дверь.

Иван издал яростное рычание и, деликатно, насколько это было возможно при таких обстоятельствах, разметав по сторонам не помнящих себя от шока женщин, помчался на третий этаж, в их с Серафимой покои.

Туда, где на стене у окна висел его меч.

Туда, где на шкафу среди сухой мяты и лаванды отдыхал от летних приключений Масдай.

– Ваня!.. Ваня!.. Вернись!.. – привстав из-за стола, не обращая внимания на перевернутую чернильницу и улетевшие в окошко перья, протянул руки в направлении быстро удаляющейся спины младшенького старый царь Симеон, но это был глас вопиющего в пустыне.

Через пару минут перед тем, как со свистом растаять в голубой в пятнышку туч дали, у окна царского кабинета на мгновение завис ковер, и Иван прокричал отцу, чтобы тот управлялся пока со всем сам, а он будет назад сразу, как только догонит и самолично изрубит на куски эту мерзкую рептилию.

– Ванечка! Ваня! Иван, кому говорят!.. – царь кинулся теперь уже к окну, но опять напрасно.

Иванушки уже простыл и след.

Когда Иванушка понял, что прочесал всё небо и землю в Лукоморске и его ближайших окрестностях вдоль и поперек уже несколько раз, вместе с холодком в груди к нему пришло осознание того, что быстро и просто ему свою жену не найти. Оставалось только вернуться во дворец, чтобы снарядить поисковые отряды во все стороны света, или…

Или.

Ярославна.

Серафимина троюродная бабка.

Баба-яга.

Она знает.

Она поможет ему разыскать Змея, как в прошлый раз она нашла ему жар-птицу – при помощи волшебной зеленой тарелки и чудо-яблока. И тогда – держись, гадюка.

Если, конечно, к тому времени Серафима от него хоть что-то оставит.

В отношении своей жены Иванушка иллюзий не питал.

– Масдай, послушай, – обратился к ковру-самолету царевич. – Ты сможешь найти, где живет Ярославна? Это где-то в лесу, не так далеко от Лукоморска.

– Не так далеко – это как далеко? – пыльным шерстяным голосом прошелестел ковер.

– Н-ну, я полагаю, в пределах одного дня пути. Недалеко от Вондерландской дороги, – предположил царевич, сам до этого побывавший в скромном жилище Ярославны лишь раз, и то при весьма запутанных обстоятельствах.

– Одного дня? – переспросил ковер и слегка пожал кистями. – Попробую. Если это каким-то образом поможет нашей Симочке…

– Поможет, – твердо пообещал Иванушка. – Давай поспешим. Что бы там ни говорили про Серафиму, а у меня сердце не на месте. И не будет, пока ее не найду.

– Не печалься, царевич Иван, – успокоил его Масдай, уверенно закладывая крутой вираж и беря курс на запад. – Найдем мы и твою старушку, и ее избушку.

И в лукоморском поднебесье воцарилось выжидательное молчание.

Иван – глазами, а Масдай – неизвестными науке чувствами час за часом напряженно вглядывались в проплывавшие под ними леса, опушки и болота – не мелькнет ли, не покажется заветный домик в глуши.

Лесную прогалину с выгоревшим вокруг лесом, огороженную редким, местами обуглившимся плетнем, закопченную хижину посредине и фигуру в черном балахоне, склонившуюся над полупустыми грядками, они увидели почти одновременно.

– Вон там какой-то дом!.. Это ее!.. – Иванушка чуть не слетел с ковра от нетерпения. – А в огороде – хозяйка! Туда, быстрее!

– Вижу, не слепой, – пробурчал ковер и, плавно снизившись, мягко опустился на единственную зеленую еще грядку – чтобы не запачкаться.

– Извините?… – не успев подняться на ноги, уже окликнул огородницу Иван. – Вы меня…

Человек, не разгибаясь, оглянулся. Черный колпак свалился с его головы, и хулиган-ветер вмиг растрепал рассыпавшиеся по плечам русые взлохмаченные волосы и запутался в реденькой короткой бороденке.

Человеку на вид было лет двадцать-двадцать два.

– Что? Кто?…

Стукнув себе кулаком в поясницу, бородатый резко выпрямился, вполголоса охнул и энергично потер спину.

– Кто посмел потревожить покой и уединение премудрого Ага… Агафониуса? – сурово нахмурив брови, он вперился взглядом в царевича.

– Извините… – поник Иванушка. – Кажется, мы ошиблись адресом… До свида…

– Нет, постой! – зловеще прищурился человек. – Ты думаешь, что можешь просто так подкрадываться к великим волшебникам, заставать их врасплох…

– Вы меня с кем-то путаете, – вежливо отмахнулся Иван и повернулся, чтобы снова сесть на Масдая. – Я не подкрадывался ни к каким волшебникам. До сви…

– Стоять, я сказал! – бородатый поднял руки и скрючил пальцы. – Я, могучий маг и чародей Агафотий…

– Я думал, вы сказали «Агафониус» в первый раз?

– Да. Агафониус, – смутился человек, но тут же продолжил: – …Приказываю тебе стоять и не двигаться с места, пока я придумаю для тебя страшное и необычное наказа…

– Иван!!!..

– Забодай меня коза – Иванчик!!!..

Оба человека и, казалось, даже ковер, подпрыгнули от неожиданности и стали оглядываться в поисках источника голосов.

Долго искать не пришлось – приветствия исходили от двух голов, насаженных на колья плетня. Две пары рук подлетели откуда не возьмись и стали хлопать Ивана по спине и плечам, то ли выбивая из его кафтана пыль, то ли показывая, что рады его осязать здесь снова.

– Иван-царевич!..

– Жив, курилка!..

– Знаем-знаем!..

– Наслышаны-наслышаны!..

– Герой!.. Ну, герой!..

– А как возмужал-то, а?! – восторженно не унимались головы.

Агафониус-Агафотий, казалось, совсем завял.

– Вы знакомы? – обиженно глядя на Ивана из-под белесых ресниц, наконец, пробурчал он.

– Да конечно знакомы, дурья твоя башка!!! – весело прокричала одна голова. – Это же муж троюродной внучки Ярославны Ванечка Лукоморский!

– Оне тут проездом были месяцев пять назад!

– Ох, Ярославна их и любит!..

– М-да?… Так бы сразу и говорили… – человек пожал узкими, затянутыми в нечто выцветшее и черное плечами, и скис окончательно.

– Так это все-таки дом Ярославны? – уточнил на всякий случай Иван.

– Не-а, он совсем не изменился! – заржала другая голова. – А чей же еще, как ты думаешь, а?

– Но другой хозяин…

– А-а!.. Этот!.. Это не хозяин, – если бы голова могла, она махнула бы рукой. – Это практикантишка нашей Ярославны – прислали в этом году на наши головы из высшей школы магии!

– Чума ходячая!

– Инвалид умственного труда!

– Цыц, молчите, окаянные! – замахнулся на головы практикант, вышедший специально для этого из своего непонятного ступора. – Не вашего ума дело!

– А чьего же еще? Другого ума, кроме как нашего с Ермилкой, тут нетуть и еще три недели не будет, – одна голова кивнула в сторону второй и показала великому магу язык.