Плюс-минус двенадцать. Сборник рассказов - Иван Валеев

На подносе лежали яблоки, бананы и виноград.

– Давай.

Из открытой двери донеслись звуки музыки, и опоздавшие вошли в класс под Цоевскую «Время есть, а денег нет». Рядом с почти раритетным магнитофоном торчал волосатый и небритый дылда в драных джинсах, черной футболке и школьном пиджаке с отпоротыми рукавами.

– Эхэй, народ! – завопил он, откинув с лица длинные волосы. – Смотрите, кто приперся!.. Как жизня?

– Аутентично! Привет, Герман. Ты, по-моему, промахнулся годом, – отозвался Влад.

– Эпохой, старик, эпохой! – откликнулся Герман. – Причем давно.

– Добрый день, граждане. – Сидевший на подоконнике парень в черных очках, с седым чубом в темной шевелюре, одетый в бледно-зеленую рубашку и светло-серые брюки, поднял руку в небрежном приветствии. – Документики предъявите.

– Андрюха? Ты, что ли? – удивился Влад. – Ну и тонтон-макут.

Тот слегка поклонился, насмешливо глядя поверх темных очков.

– Так я жду.

– Ну и дальше жди! – фыркнула Лена.

Сергей, в той же клетчатой рубашке, что и десять лет назад, возившийся в углу с электрическим ножом, повернул было голову – и едва не добавил к горке ломтиков сырокопченой колбасы кусочек своего большого пальца.

– Привет! – сказал он, отдернув руку от вертящегося металлического диска.

– Привет, Серега! – ответил Влад с преувеличенной, пожалуй, сердечностью. – И вообще всем приветы… Надо же, я думал, нас будет меньше…

Действительно, в сетях нашлось всего человек шесть, а в классе бывших выпускников собралось, вместе с вновь прибывшими, двенадцать. В основном, конечно, девчонки.

– Ах вот как?! – Ирина подошла к Владу, встала напротив, уперев кулачки в округлые бока, и смерила его взглядом. – Ты еще скажи, что не рад!

– Безумно! – Влад наклонился и коснулся губами ее щеки. – Безумно!

– Безумно? Это хорошо… Следующий! – Ирина отступила в сторонку.

– Я следующий! Я! – пропищала из-за спин вошедших Юля. – Только заберите это кто-нибудь, а то же уроню же! И второй раз мыть не пойду, обойдетесь!

Влад попытался принять у нее поднос с фруктами, но девушка тут же заартачилась:

– Здрас-сте! А как мы целоваться будем? От перестановки слагаемых…

– Тьфу, не умничай! Отличница, блин. Дай сюда! – Лена отобрала злосчастный поднос.

Юля поправила выбившуюся из-за ушка золотистую кудряшку, одернула платьице и взяла Влада за лацканы пиджака:

– Ну?! И долго я ждать буду?

Но все-таки покраснела.

Разлили по первой. Причем Сергей, один из отвечавших за разливание, плеснул себе апельсинового сока.

– Ты щто это, своличь такой, дэлаищь?! – возопил Тимур с преувеличенным акцентом, протягивая Сергею бутылку водки. – Нэ уважяищь, да? А ну, р-р-разбавь, подлец!

Шутил или нет, определить было трудно, но просматривающиеся сквозь свободные рукава тонкой сиреневой рубашки мышцы настроены были серьезно.

– Тим, ты это… – Яна осторожно положила руку тому на запястье. – Не надо…

– А чего он?!

– А вдруг он пьяный буйный? Драться полезет, а?

– Так это же здорово! Я ж всегда мечтал словить от него по морде!..

Тираду Тимура прервал громкий стук в дверь. Присутствующие обернулись.

– Не терпится? Подождать не могли? – мрачно спросила высокая хмурая девушка в черных брюках, белой рубашке и черной жилетке.

– М-мать… Явление Христа народу, – выдал слегка обалдевший Влад.

Сергей же так и застыл со своим стаканчиком в одной руке и пакетом сока в другой. Действительно, уж кого-кого, а Снежану здесь увидеть не ожидали.

А она внимательно оглядела собравшихся и сказала:

– По-моему, явление Христа будет позже… Сашка где?

– Какой-такой Сашка? – очень натурально удивился Герман.

– Ну, этот… как его… – и Снежана ткнула пальцем за спину, в сторону магнитофона, намекая на музыкальные пристрастия «Сашки».

– А-а. Так его не будет. Не изволили желать.

– Ясно. Ну… Сереж, плесни мне, пожалуйста. – И, когда Сергей все так же молча наполнил пластиковый стаканчик соком наполовину, обратилась к Тимуру: – Теперь ты. Ну… Будем здоровы.

Дебютник «Кино» закончился, и народ затребовал танцевать под «Руки Вверх». Психи. Но все, даже самое плохое, тоже когда-нибудь кончается. Кончилось и оно, и Герман, до этого на протяжении сорока минут скрипевший зубами, поставил «Блю Систем».

Все расселись за столы.

– А ты где сейчас?

– А ты?

– Да я, ты знаешь, в магазине сейчас, в «Детском Мире» старшим менеджером…

– Ну как же, знаю! Просто менеджер и старший менеджер! Старший – это тот, который умеет говорить по-русски…

– А сам-то?

– А я, наоборот, в милиции…

– Да ты что? Продался Системе, падла?!

– Я?! Окстись! Подтачиваю изнутри потихоньку… А ты вообще как?

– Э… Звукачом я… в «Му-у-Тауне».

– Где-где?

– Срифмовать?

– Свет, а ты вообще как?

– Замужем.

– А-а… И дети, что ли, есть?

– Угу…

– Откуда?

– Не поверишь. – И заговорщическим шепотом: – Оттуда…

– Ума решиться…

– А сам-то?

– Да я, понимаешь, тоже… женат.

– Тоже – это замужем.

– Тьфу на вас еще раз!

– А помнишь, как на экскурсию ездили? Кто тогда свет динозаврам выключал?

– Макс, кажется…

– Да ладно? А не ты?

– Да не… Я что, совсем?

– А то нет?

– Юльк! От учеников, небось, отбою нет?

– Ага! – поправляя очечки. – От ихних папов! Вот объясни, кстати, почему?!

– Что почему?

– Почему у всех мужиков такая реакция на очки?

– Какая?

– Такая! – показывает.

– Фу… Анфис…

– А как тебе еще, в медицинских терминах объяснять?

– Спасибо, уже не надо…

– Ладно, девочки-мальчики, – вздохнула Ирина, когда голоса говоривших чуть подсели, а Дитера Болена и компанию сменил Кипелов сотоварищи, – пойду я…

– Куда это? – возмутилась Лена. – Время-то еще!..

– Домой надо.

– Мамка заругает? – Спросила – и тут же осеклась, сконфузилась: – Ой… Прости дуру…

Мама Ирины скончалась от рака три года назад.

– Ничего, – улыбнулась Ирина. – Аркашка дергаться будет.

– Так позвони ему, – сказала Яна. – А вообще, чего с собой-то не взяла? Вроде как не совсем чужой…

– Да маленький еще, – ответила Ирина.

Все рассмеялись. Иринин друг Аркадий в двухтысячном учился в девятом классе и был на два года младше большинства присутствующих. С того времени они и дружили, все время забывая добежать до загса.

– В общем, пойду, – девушка неловко встала, покачнулась, ухватилась за спинку стула. – Хотя, как я пойду?.. Ой, напоили, люди добрые, спасибо всем большое…

– Ну, чего, раз такое дело, давай тогда прощаться, – сказала за всех Лена.

Прощались долго. Шутка ли, двенадцать человек переобнимать.

– Мальчики, может, проводите девушку? – спросила молчаливая Анечка.

– Ни-ни-ни! Дойду. Сама. По стеночке. – Ирина помахала руками и добавила громким шепотом: – Да и не доверяю я им… Или себе?.. Короче, все-все.

Разговоры как-то разом поутихли. Кипелова тоже слегка приглушили, чтобы не мешал романтическому настроению. Бывшие одноклассники только переглядывались, не зная, с чего бы начать и нужно ли это вообще.

Сергей вышел из-за стола, забрался с ногами на подоконник и уставился в окно, на знакомый с детства пейзаж. Хотя, времена-то меняются, не такой уж он и знакомый. А летом он отсюда так вообще никогда и не смотрел.

– Уступите место, молодой человек, – продребезжал над ухом старушечий голос.

Он покосился на подошедшую Снежану, послушно убрал ноги с подоконника и, когда девушка пристроилась рядом, флегматично заметил:

– Только я сегодня без сменки…

– Ты-ы? Надо же… Ну, давай дневник. Выговор вкачу.

– Выговор – это на работе.

– А ты изменился, Сереж. Раньше-то слова не вытянешь. И без сменки еще…

– Люди не меняются, меняются обстоятельства.

– Философ, что ли! – восхитился Герман издалека.

– Не выражайся при даме, – буркнул Сергей.

– Да иди ты! Хотя нет, подожди, не развивай, я тоже к вам хочу.

Он с шумом подтащил стул к угнездившейся на подоконнике парочке, уселся на него лицом к спинке, чуть попрыгал:

– Тыгдым-тыгдым-тыгдым… И тыгдым. А чего это вы в отрыве от коллектива философируете?

– Это я вот его как раз хотела спросить, – сказала Снежана и ткнула Сергея пальцем в ребра.

– Ай! Ну больно же! – возопил тот.

– Ты колись давай. И не кричи, люди оборачиваются.

– Да ни до чего…

Снежка поднесла палец к губам, дунула на него и мрачно спросила:

– Повторить?

– Давай, Серега, – рассмеялся Герман. – Затыкает ведь. А я подмогну еще.

– Ну какое вам дело? Сидит человек, переосмысливает наше место в жизни…

– Наше – это чье? – уточнила Снежана.

– Да поколения нашего…

– Во дает, – пробормотал Герман, глядя на Снежану. – И ведь не пил ни капли… Это он о чем?