Не верь глазам своим или Фантом ручной сборки - Галина Куликова

Поглядев в его веселые шальные глаза, Инга процедила:

– Дайте мне салфетку.

– Кончились! – сочувственно сообщила из окошка продавщица, доводившая бледные куриные тушки до состояния относительно съедобности.

– На вот, – смилостивился виновник происшествия, протягивая Инге грязную скомканную салфетку. – Возьми мою.

Инга поджала губы и, ни слова не говоря, ринулась прочь. Неподалеку находился платный туалет, где она надеялась привести себя в порядок.

– Чего это с вами? – с живым интересом спросила тетка, принимавшая деньги. – В лужу упали?

Она встала и вышла из-за перегородки, решив проследить, что Инга будет делать. Тяготясь ее вниманием, та заперлась в кабинке и наклонилась, чтобы осмотреть залитые пивом полы плаща. В тот же миг очки соскочили с ее носа, плюхнулись в унитаз и легко, словно сани по желобу, скользнули в его бездонные недра. Канализационная труба приняла их как дорогой подарок и довольно хрюкнула.

Потрясенная Инга вышла из кабинки и, сняв плащ, принялась тереть его мокрым платком. Плащ отчаянно вонял пивом. Какая-то надушенная мадам, проходя мимо, зацепилась углом пакета за ее колготки. На колготках немедленно образовалась огромная дыра с широкой дорожкой спущенных петель.

– Извините, – равнодушно сказала мадам и, не оборачиваясь, выплыла из туалета.

– Ничего, – пробормотала Инга помертвевшим голосом.

В ее голове уже прокручивался сценарий дальнейших действий. Вот она входит в соседний магазин и покупает там новые колготки и недорогую куртку. «Ну и денек сегодня! – говорит она продавщице. – Для начала я потеряла работу, потом меня облили пивом, порвали колготки, и еще я утопила очки. Случается же такое!»

По правде сказать, таких дней в ее жизни до сих пор не бывало. Она контролировала все, даже личную жизнь. Благо Григорьев легко поддавался контролю и планированию – он никогда не преподносил ей сюрпризов и вел себя именно так, как от него ожидали.

До магазина Инга добежала со скоростью ветра. Все должны видеть, как она спешит, и понимать, что произошло нечто чрезвычайное. На форс-мажорные обстоятельства можно свалить все, даже рваные колготки.

– Мне, пожалуйста… – начала она, открывая возле прилавка с чулочно-носочной продукцией.

И замолчала. Потому что кошелька в сумке не оказалось. Зато в ней обнаружилась дыра с неровными краями. В эту дыру можно было легко просунуть руку. Вероятно, кто-то так и сделал, предварительно разрезав кожу и присвоив толстенький кошелек с деньгами, дисконтными картами и проездным билетом.

– Так что вам? – спросила продавщица, которая встречала каждого нового покупателя с таким неудовольствием, будто он приходил в магазин специально, чтобы мешать ей спокойно жить.

– Ничего, – ответила Инга. – У меня деньги украли.

Продавщица хмыкнула и отвернулась. Прикрывая дыру на колготках разрезанной сумочкой, Инга вышла на улицу и снова позвонила Григорьеву. Благо телефон не вывалился на асфальт и не сгинул в сточной канаве.

– Это опять я, – сказала она, когда ее без пяти минут муж взял трубку. – У меня неприятности.

– Я знаю, Инга, ты уже говорила. Ты что, не в состоянии добраться до моего офиса? – спросил тот раздраженно. – Я торчу в вестибюле, как последний болван.

– Не мог бы ты за мной приехать?

– Да я ведь еле-еле припарковался! Если сейчас отъеду, место тут же займут. Куда я потом денусь? Послушай, Инга, если тебе не хочется тратить на меня время, поезжай домой. Я все пойму.

– Я не могу приехать, у меня нет денег, – сухо ответила она. – Из моей сумки украли кошелек.

– Не может быть! – не доверил Григорьев.

В общем-то, было чему удивляться. С ней никогда не случалось ничего неожиданного. С неприятностями она справлялась самостоятельно и не любила о них рассказывать.

– Ну… Дойди пешком, тут ведь недалеко. Так и быть, я подожду, – великодушно согласился он.

Стараясь не привлекать внимания прохожих, Инга направилась к остановке. Тут как раз подъехал троллейбус, и она подалась вперед, пытаясь разглядеть его номер. И наступила на шланг, который рабочие тащили через тротуар. Каблук подвернулся, Инга взмахнула обеими руками и грохнулась на землю. Двое рабочих заржали, а третий сердито крикнул:

– Аккуратнее надо быть, женщина!

Кряхтя, бедолага поднялась на ноги и, хромая, побежала к троллейбусу. Прыгнула на ступеньку и едва не расплакалась от облегчения. Главное, казалось ей, добраться до Бориса. Он все устроит. Пассажиры косились на нее. Еще бы! Грязная, в рваных колготках да еще дурно пахнущая. «Пиво действительно было дрянь», – подумала Инга. Оно высохло у нее на волосах, образовав блестящую лаковую корку. Смыть его водой в туалете до конца ей так и не удалось.

Вот и первая остановка, еще немного – и она на месте. Тут в салон вошли два молодых человека – кровь с молоком. В их руках были удостоверения контролеров с черно-белыми официальными фотокарточками и печатями через весь лоб.

– Меня ограбили, – сообщила, Инга, демонстрируя им свою разрезанную сумочку.

– Ага! – согласились контролеры. – И отняли авоську с бутылками. Давай, тетка, вали отсюда.

Троллейбус затормозил, сложил двери гармошкой, и Инга вывалилась из него на тротуар, едва не рыдая от облегчения. Две старухи, вышедшие следом за ней, принялись громко негодовать:

– Вон, гляди, молодая, а уж вся спилась. Смотри-ка на что похожа. Вот стыдобища!

Инга отчаянно покраснела и гордо вздернула подбородок. «Не верю, – сказала она себе, – что только потеря кошелька отличает стоящего человека от никуда не годного! С какой это стати я расклеилась? Немедленно взять себя в руки!»

Она уверенно подошла к зданию офиса, где работал Григорьев, и заглянула в вестибюль. Там никого не было, только охранник сидел на высоком табурете и смотрел на противоположную стену с грустной улыбкой, – вероятно, вспоминал сумасбродную молодость. Инга снова достала телефон и набрала номер.

– Наконец-то! – обрадовался Григорьев – Я в «Веселом дятле» кофе пью. Я тебя ждал, ждал…

– Только никуда не уходи! – попросила Инга.

– Да нет, конечно. Кстати, у меня тут сюрприз!

Инга мышкой прошмыгнула по подземному переходу и взбежала по ступенькам. Кафе было прямо по курсу. Впрочем, путь к нему преграждало неожиданное препятствие. Посреди дороги стоял милиционер в форме, держа за руку зареванного ребенка. Мальчик был маленький и горластый. Он то орал, то выл, то просто топал ногами. Инга стала забирать вправо, чтобы обойти их широким полукругом, но, вероятно, фортуна решила, что именно сегодня стоит от всего сердца наподдать ей под зад коленом.

Увидев Ингу, ребенок внезапно перестал орать и, показав на нее пальцем, закричал:

– Ма-а!

Инга с вытянувшимся лицом засеменила прочь, приседая и шаркая подошвами, словно ей не терпелось добраться до туалета.

– Гражданка, стоять – зловещим тоном приказал милиционер, даже не повышая голоса, и Инга встала как вкопанная.

– Ма-а! – снова взвизгнул ребенок, на нетвердых ногах подбежал к ней и, схватившись обеими руками за плащ, спрятал мордочку в его складках.

– Ну что ты, лапочка! – дрожащим голосом сказала Инга, которая не умела обращаться с детьми и поэтому боялась их до смерти. – Разве я твоя мама?

Ребенок в ответ что-то прогулькал и зарылся в плащ еще глубже. Ясное дело, он потерялся и был в ужасе. Конечно, он не мог спутать свою маму с посторонней женщиной – просто милиционер не подходил ему в качестве утешителя. У него был скрипучий кожаный ремень, шершавые руки и казенный запах.

– Что ты, малыш? – Инга присела на корточки и погладила ребенка по голове. – Сейчас мы поищем твою настоящую маму!

Милиционер тем временем неотвратимо приближался. Выражение его лица, словно барометр-анероид, показывало «бурю». Инга поняла, что он собирается ее четвертовать, не дожидаясь приговора суда.

– Ну? – спросил милиционер. Вероятно, ничего более грозного ему на ум не пришло. – Какие проблемы?

– Проблем – вагон, – призналась Инга. – У меня кошелек украли и еще, глядите, всю облили пивом! Кроме того, я упала и испачкалась и очки утонули в унитазе… А утром с работы уволили.

– И из-за этого вы решили бросить своего сына? – зловещим тоном уточнил милиционер. Он был сердитый, насупленный и клокотал, точно вулкан перед извержением. Инга опасалась, что если он выйдет из себя, то раскаленная лава захлестнет ее с головой.

– Это не мой ребенок! – с жаром воскликнула она.

– Здрасьте! – сказал милиционер и обратился к малышу, словно к свидетелю на допросе:

– Мальчик, это твоя мама или нет?

В ответ на официальный тон малыш отпустил Ингин плащ, зажмурился и завопил так, что в соседнем магазине одежды манекены отшатнулись от стекол.

– Не пугайте ребенка! – рассердилась Инга. – К нему надо ласково обращаться.

– Вы мне, гражданочка, зубы не заговаривайте! – рыкнул милиционер. – Давайте сюда ваши документы!