Фиолетовое небо - Мадина Камзина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так и что мальчик? — вдруг спрашивает парнишка.
— Ну как что…не знаю. Мальчик и мальчик. Правда кисточка ему понравилась моя. Кажется, там в деревне все чуть-чуть…в общем, не грамотные. Мне скучно было и я его буквам учила. А потом рисовали. Грязью рисовали, представляешь? Краски там не было. Мы им дом разрисовали белой грязью, цветочками всякими. А еще мы под одним окном расписались. Ну как…я свое имя нарисовала с завитушками, а он какие-то знаки.
Надо же. Впервые после возвращения у меня что-то внутри расслабляется. Пружина, как говорит сестра. И впервые я чувствую, что меня слушают и даже как будто верят. Приятно.
— А потом, знаешь. На 4-й день, когда я осознала наконец, что я не сплю. Я ведь думала, что это сон…потому что небо странное, люди с голубоватой кожей, звери тоже странные и вообще все это какая-то дичь. А потом я поняла, что сон таким не может быть. И лица. Я ведь во сне всегда не помню и не могу разглядеть лиц, — парень на этих словах чуть придвинулся ко мне, неосознанно, словно не хочет пропустить ни слова, — а тут все иначе. Люди…я ведь и сейчас помню их, каждого. Улыбки и даже родинки на лицах, такие белые точечки. Вот как у тебя над бровью. Только у тебя наверное шрам, а у них родинки. Почему я это помню? А еще, в тот день все ходили какие-то угрюмые. Напряженные. Некоторых мужчин я даже побаиваться стала. Не знала, куда себя деть, — всхлипнула, — и мальчик пропал. С утра был, поглядел на остальных, и пропал. А ближе к обеду он привел за руку старушку. От нее так пахло…тухло что ли. И страшная она была, странная и вообще. Она смотрела на меня так, словно я лягушка какая-то: и брезгливо и с жалостью. У меня тогда аж мурашки по телу прошлись. Она на мальчика так посмотрела, словно спрашивала что-то молча. Он кивнул и отвернулся. А она…она!
— Что она? — спросил мой незнакомый слушатель еще немного придвинувшись ко мне.
Я посмотрела себе на свитшот, положила руки в центр груди. Кисти одну на другую в самый центр. И посмотрела на парня.
— Она что-то громко вскрикнула, вот так руки положила и очень больно ударила меня! И знаешь, это было неожиданно и страшно. А взгляд у мальчика, я почему-то в этот момент посмотрела на него, взгляд у него был холодный, решительный. И смотрел он не на меня, а куда-то в сторону. Так дети делают, когда понимают, что виноваты, но не хотят слушать или видеть, что они натворили. И я упала.
— Куда?
— Я упала на скамейку. То есть, когда она меня толкнула, было ощущение, что я упала на какую-то плотную пленку и она лопнула подо мной. И я оказалась на скамейке, где нашла монетку. Но все, что было с собой, забыла в том месте, где было. Коробка, кисточка, которой дорисовывала поделку на конкурс, даже монетка та — все осталось в деревне.
Молчание. Все это время я смотрела куда-то вдаль, пытаясь вспомнить и отпустить прошедшие события. Поворачиваюсь к незнакомому парню.
— Ты веришь мне? — спрашиваю обреченно.
— Да, — коротко выдыхает он и сдвигается еще ближе ко мне.
Ткань джинсов задела мою ногу. Я только что поняла, что он присел слишком близко. Качели ведь такие большие, когда он оказался рядом? Слишком рядом. Страшно. Прохожих нет. Фонари не все горят. Вокруг так тихо, только редкие машины проезжают — я их почти не слышу.
Слышу, как тяжело он задышал. Страшно стало по-настоящему. Почему я вообще не встала сразу, как он подсел на эту качель?
Он начинает поднимать правую руку, я не видела, что в ней. Нож? Зажмуриваюсь. Дыхание замирает. Ничего не происходит. Открываю глаза и вижу, что он сунул мне под самый нос коробку. Очень похожую на ту, которую я оставила в своем путешествии. Но эта была очень искусно украшена цветами. И цветы…это не наши цветы. Такие я видела только в той деревне. Много желтых с голубой сердцевиной. Что происходит? Я не понимаю…
Он наклоняется в мою сторону. Свет от фонаря наконец падает на его лицо. Раньше я не видела толком его лица, так как козырек над качелью создавал мягкую тень. И…его кожа отдает синим цветом. Он видит мое ошарашенное лицо и улыбается. Открывает коробку и в ней лежит монетка, кисточка, побитая жизнью, с уже облезшей щетиной и цветок. Тот самый, что рос глубоко в лесу, в который не заходили жители деревни. Достать этот цветок было необычайно тяжело. Его мне обещал подарить тот мальчик, когда вырастет. Смотрю на него неверяще. Он обнимает меня, стискивает в объятиях и я слышу:
— Знала бы ты, как долго я тебя искал…
