Хаски и его Учитель Белый Кот, Том I - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стоило ему закрыть глаза, как на него обрушились свист ветра и завывание метели.
Чу Ваньнин открыл глаза и обнаружил, что стоит на коленях в снегу.
Это... сон?
Но почему он так реален? Как будто когда-то с ним уже случалось что-то подобное.
Была середина зимы, и небо было серым, как свинец. Плотные тяжелые тучи как будто стекали на землю с дальних гор. Снега было так много, что в нем утонули лодыжки, и даже теплая одежда не спасала от пробирающего до костей холода.
Чу Ваньнин опустил взгляд на свою лазурно-голубую одежду, отороченную мехом и украшенную вышитыми серебряными нитями изящными узорами в виде переплетенных трав. На мгновение это одеяние показалось знакомым, но он не смог вспомнить откуда.
Не понимая, почему ему снятся такие тяжелые сны, Чу Ваньнин попытался встать, но тело не слушалось. Он по-прежнему неподвижно стоял на коленях. Тело сковал холод, снег все падал и падал ему на плечи, а на ресницах застыли бусинки льда.
— Образцовый наставник[78.1] Чу, солнце уже село. Его величество не увидится с вами сегодня. Давайте вернемся, — задребезжал за спиной старческий голос.
Во сне он не обернулся на звук шагов. Снег скрипел под чьими-то ногами, и над ним с глухим щелчком открылся зонт.
Чу Ваньнин услышал, как его собственный голос произнес:
— Спасибо, господин Лю. Вы уже не молоды. Вернитесь в Павильон и отдыхайте. Я смогу это выдержать.
— Образцовый наставник...
Старик собирался сказать что-то еще, но Чу Ваньнин повторил:
— Возвращайтесь.
Неизвестный тихонько вздохнул, его шаги зазвучали так, будто он едва волочил ноги. Старик вернулся назад и вновь поднял зонтик над головой Чу Ваньнина.
— Этот старый слуга останется с образцовым наставником.
Во сне Чу Ваньнин прикрыл глаза и ничего больше не сказал.
Он не мог не удивляться нелепости этого сна. Разговор со стариком казался абсурдным. Что за «его величество» и что за «господин Лю»? Это похоже не на знакомый ему мир совершенствующихся, а на Внутренний дворец императора.
Он попытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь прикрытые веки. Это место было похоже на Сышэн, но в то же время и отличалось.
Большинство домов остались прежними, однако добавилось много экстравагантных мелочей. Галерея была задрапирована пурпурными занавесками, украшенными вышивкой в виде звезд. К ним на жемчужных нитях были подвешены маленькие восьмиконечные колокольчики, которые издавали мелодичный звон, разносящийся далеко по округе при каждом порыве ветра.
Он стоял на коленях у главного входа, который охраняли выстроившиеся в ряд охранники, одетые в одежды незнакомого ему ордена.
Когда сумерки опустились на двор, из боковой двери вышла вереница прислужниц. Во дворе стояли светильники высотой в человеческий рост, состоящие из девяти уровней, каждый из которых был разделен на семь частей с сорока девятью бронзовыми цветами яблони. Свет лился из их центра, подобно звездам Млечного Пути освещая великолепное убранство двора перед входом в Зал.
Женщина, возглавляющая дворцовых слуг, зажгла последнюю лампу и с усмешкой посмотрела на Чу Ваньнина.
— Этой ночью будет холодно. Для кого эти выставленные напоказ страдания? Его императорское величество и императрица сейчас наслаждаются друг другом. Даже если простоите на коленях целую вечность, никто не посочувствует вам.
Как дерзко!
До сих пор никто не посмел бы так говорить с Чу Ваньнином. Он хотел огрызнуться, но когда открыл рот, из горла вырвались совершенно другие слова:
— Я здесь не для того, чтобы помешать его развлечениям. Мне действительно нужно обсудить с ним кое-что очень важное. Пожалуйста, доложите ему обо мне.
— Кем вы себя возомнили? С чего я должна докладывать о вас? – дворцовая служанка пренебрежительно фыркнула. – Его величество и императрица так близки, кто бы осмелился их потревожить? Если желаете встретиться с его величеством, продолжайте стоять на коленях. Может быть, завтра, когда его величество встанет, возможно, он соизволит взглянуть на вас.
Старый слуга позади Чу Ваньнина не мог больше терпеть, и дребезжащим старческим голосом спросил:
— Я знаю, что твоя госпожа пользуется благосклонностью, но разве ты не видишь, с кем говоришь? Неужели у тебя во рту не осталось приличных слов?
— А с кем я говорю? На Пике Сышэн всем известно, как сильно его величество презирает этого человека. Так с чего бы мне с ним любезничать? У тебя, старик, еще хватает наглости поучать меня? — глаза служанки распахнулись, когда она гневно закричала: — Кто-нибудь, сюда!
— Что ты задумала! — старик сделал два шага вперед и встал перед Чу Ваньнином.
Служанка посмотрела на него и приторно-сладким голосом распорядилась:
— Потушите обе жаровни во дворе.
— Да!
Немедля кто-то подошел и потушил горшки с углем, стоящие во дворе.
Чу Ваньнин подумал, что эта девушка обладала злым языком, но была неглупа. В такой морозный день ей совсем не обязательно было вступать в прямое противостояние, чтобы добиться своего. Достаточно было погасить жаровни, чтобы двор превратился в ледяную пещеру. Даже сильный и здоровый человек не смог бы простоять тут на коленях и полночи.
Тем временем ночь вступала в свои права. Дворец был наполнен теплом, музыкой и танцами.
Чу Ваньнин по-прежнему стоял на коленях, чувствуя, что его ноги уже онемели.
— Образцовый наставник, давайте вернемся... — умолял старый слуга. — Возвращайтесь, здоровье вашего тела важнее. Вы ведь знаете императора. Боюсь, если вы заболеете, он не пришлет даже врача, чтобы осмотреть вас. Вы должны беречь себя.
— У меня осталось только это бесполезное тело, — тихо ответил Чу Ваньнин. — Если смогу его использовать, чтобы помешать ему напасть на Дворец Тасюэ, я умру без сожалений.
— Образцовый наставник! Почему именно вы должны подвергать себя таким страданиям...
Во сне Чу Ваньнин был уже очень слаб. Он кашлял, но его глаза были ясными:
— То, что он стал таким сейчас… это моя… ошибка... Я… Кхе-кхе!
Не договорив, Чу Ваньнин снова ужасно закашлялся. Он закрыл рот рукавом, а когда отпустил руку, ладонь была вся в крови.
— Образцовый наставник Чу!
— Я...
Чу Ваньнин хотел сказать что-то еще, но у него потемнело в глазах. Неспособный дальше прямо стоять на коленях, он упал на лед и снег.
С его слухом что-то случилось. Как будто он вдруг оказался окружен армией, кричащей что-то сумбурное,
