Столетняя война. Том V. Триумф и иллюзия - Джонатан Сампшен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возобновление мирной конференции было назначено на 15 апреля или, самое позднее, на 1 мая 1440 года. Филипп Добрый и Изабелла Португальская прибыли в начале апреля в свой дворец в Эдене, расположенный в пятидесяти милях к югу от Кале, который стал их базой на все последующие месяцы. Ни один из двух коллег-посредников герцогини, Бофорт и Карл Орлеанский, не появился. Единственным французским послом, присутствие которого зафиксировано, был канцлер Рено де Шартр, прибывший в Сент-Омер в начале мая. Граф Дюнуа порвал с лидерами Прагерии и заключил с королем мир, утверждая (не очень правдоподобно), что его обманули относительно их целей. Вскоре после этого он прибыл в качестве представителя своего единокровного брата. Генриха VI представляла новая делегация во главе с Уильямом Уэллсом, епископом Рочестерским, политическим новичком без дипломатического опыта и с инструкциями не обсуждать ни мир, ни длительное перемирие до приезда Карла Орлеанского. Англичане тянули время, пока Карл Орлеанский не сможет вернуться во Францию и включиться в борьбу за власть[779].
Делегации так и не встретились лицом к лицу. Англичане оставались в Кале, французы — в Сент-Омере, а герцогиня вела кропотливые переговоры с каждой из них по очереди через гонца из Эдена. Палаточный городок под Уа был безлюден. Обсуждались исключительно вопросы освобождения герцога Орлеанского. Инициатива принадлежала Филиппу Доброму, который предложил заключить официальный союз, чтобы положить конец вражде, спровоцированной убийством двух их отцов. Союз должен был быть скреплен браком между Карлом Орлеанским и 14-летней племянницей Филиппа Марией Клевской. Именно Филипп поспособствовал выплатить первую часть выкупа за Карла, для чего была заключена сложная сделка. Пленник уступил Филиппу все свои владения в Пикардии, северной Шампани и Эно, включая баронство Куси и графства Суассон и Фер-ан-Тарденуа, за 85.000 экю, которые Филипп согласился перевести в Англию в счет 40.000 ноблей, причитающихся за его освобождение. Затем Филипп должен был передать эти владения Марии Клевской в качестве ее приданого, а также 15.000 экю наличными. Деньги были собраны путем займов у городов Фландрии и Артуа, у своих родственников и союзников в Нидерландах, а также у банкиров Брюгге[780].
В Англии долгие споры об освобождении герцога Орлеанского, наконец, подошли к концу. В мае 1440 г. Совет дал понять, что намерен приступить к ее осуществлению, как только поступят первые деньги. В начале июня Хамфри, герцог Глостер, подал официальный протест, который попросил занести в протокол. Протест Глостера был написан на фоне анархии, которая, казалось, охватила Францию Валуа. Герцог разделял преувеличенное мнение о слабости Карла VII, ставшее общепринятым в Вестминстере и считал, что если Карл Орлеанский будет освобожден, то он, скорее всего, станет регентом и эффективным правителем владений Валуа. Но, в отличие от других членов Совета, Глостер считал, что регентство Карла подвергнет Англию смертельной опасности. Герцог, писал он, был Валуа, чьи интересы были связаны с судьбой династии и если он станет регентом Франции, то, скорее всего, объединит враждующих феодалов Франции против Англии, чем заключит мир на английских условиях. Его союзники на юго-западе, графы д'Арманьяк и де Фуа, а также сеньор д'Альбре, будут направлены против владений английского короля в Гаскони. Карл Орлеанский мог даже объединить усилия с герцогом Бургундским для изгнания англичан из Нормандии. Выкуп за Карла был не так уж велик и едва ли повлиял бы на финансовый дефицит Нормандии. В самой Англии виновных в этом деянии ждало страшное возмездие, как только владения короля во Франции будут потеряны:
Я никогда не давал, не даю и не дам согласия на его освобождение… иначе, чем это указано в последней воле моего брата, или [в обмен] на столь великое благо, благодаря которому оба королевства и подданные моего господина будут увеличены и облегчены.
Протест Глостера был оставлен без внимания. 2 июля 1440 г. условия, согласованные с герцогом Орлеанским, были официально оформлены и скреплены печатью в присутствии короля в Вестминстерском дворце[781].
Во Франции скорость и энергичность, с которой Карл VII подавил Прагерию, в значительной степени подорвали обоснование освобождения герцога Орлеанского. Король явно не был политическим ничтожеством, как предполагали англичане. К концу апреля 1440 г. восстание в Пуату было подавлено, а его лидеры нашли убежище у герцога Бурбонского в центральной Франции. Однако подданные герцога не оказали ему должной поддержки. Его главные города, включая Клермон и Монферран, выступили против него. Овернские Штаты собрались по собственной инициативе и проголосовал за выделение королю субсидии на подавление восстания. Карл VII, армия которого к этому времени насчитывала уже около 2.800 человек, двинулся в Бурбонне, захватывая один замок за другим. По мере того как положение восставших становилось все более проблематичным, знатные сторонники герцога Бурбонского и компании живодеров, на которые он рассчитывал, таяли. Лидеры восставших стали искать выход из положения. Сначала они надеялись договориться о компромиссе. Инициативу взял на себя Дофин. Но король отказался торговаться с сыном и принимать что-либо иное, кроме его безоговорочного подчинения. Герцог Алансонский был первым, кто открыто сдался и подчинился королю в конце июня. Последний акт Прагерии разыгрался в середине июля в небольшом городке Кюссе на севере Оверни, где Дофин и герцог Бурбонский покорились королю и были помилованы вместе со своими союзниками. Некоторые капитаны живодеров, например братья Шабанны, были включены в последовавшую за этим неофициальную амнистию. Другие — нет. Когда в следующем году Александр, бастард Бурбонский, предстал перед королем в Шампани, он был арестован и после краткого судебного разбирательства завязан в мешок и утоплен в реке Об. Что касается Дофина, то он был отстранен от должности лейтенанта короля в Лангедоке и лишен
