Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят - Федор Раззаков

Но вернемся к футболу.

Чемпионат 1948 года начали 30 команд, разбитые на две группы. Однако уже через неделю после его начала было принято беспрецедентное решение — 16 команд отправили во вторую зону, а результаты их матчей аннулировали. С первых же матчей лидерство захватили столичные динамовцы — после первого круга они набрали 21 очко. На втором месте были спартаковцы (19 очков), на третьем и четвертом динамовцы из Ленинграда и Тбилиси. Прошлогодние чемпионы, команда ЦДКА с 17 очками занимали лишь пятое место. Но во втором туре ситуация изменилась. Проиграв лишь один матч московскому «Спартаку», армейцы все остальные встречи выиграли. Самым драматичным матчем чемпионата стала финальная игра между ЦДКА и московским «Динамо». Динамовцев в нем устраивала ничья, армейцам же нужна была только победа.

Игра началась со стремительных атак ЦДКА. Одна из этих атак на 22-й минуте завершилась голом Боброва. Однако это преимущество держалось недолго. Через несколько минут одна из контратак динамовцев заканчивается успехом — гол забивает Константин Бесков. Этот гол заставил армейцев с удвоенной энергией ринуться на штурм ворот соперника. В итоге за несколько минут до конца первого тайма Николаев выводит ЦДКА вперед. Со счетом 2:1 команды ушли на перерыв.

Вторая половина матча началась драматично. Армеец Кочетков забил автогол — срезал мяч в свои ворота. Болельщики «Динамо» ликуют. Однако тот же Кочетков с отчаянием раненого зверя бросился исправлять свою ошибку и повел в решительный бой своих товарищей. За пять минут до конца матча он перехватил мяч у противника, отдал точный пас Соловьеву, а тот, не раздумывая, нанес удар. Мяч угодил в штангу, отскочил в штрафную площадку, и первым возле него оказался Бобров. 3:2 в пользу армейцев. Позднее Бобров так опишет этот эпизод: «Почти одновременно я увидел взметнувшееся в воздух тело Хомича, и мне показалось, что он берет мяч. Стало страшно. Но это длилось какую-то тысячную долю секунды. Потом я увидел, что Хомич лежит на земле и так же обхватил руками голову, как это делал полчаса назад Кочетков. Тогда-то я понял, почему все зрители разом вскочили со своих мест».

Армейцы в третий раз подряд (еще один рекорд чемпионатов) завоевали звание чемпионов СССР. В этом же сезоне они сделали и «дубль» — выиграли Кубок СССР. Бобров тогда был удостоен звания заслуженного мастера спорта СССР. В матчах чемпионата страны он в 17 играх забил 23 мяча. Далее список лучших бомбардиров ЦДКА выстроился в сдедующем порядке: В. Демин — 15 мячей в 26 играх, Г. Федотов — 13 мячей в 17 играх, А. Гринин — 11 мячей в 26 играх, В. Николаев — 10 мячей в 22 играх.

После этого чемпионата слава Всеволода Боброва достигла зенита. Он стал кумиром нации, причем даже люди совершенно далекие от футбола боготворили его и восхищались демонстрируемым им мастерством. Вот как отметит позднее С. Лесков: «Почему сегодня, и уже давно, в нашей стране нет ни одного боготворимого спортивного героя? Победы все-таки есть, а героев нет? Не потому ли, что спорт с его непредсказуемостью, неприглаженностью был во времена Боброва альтернативным мышлением? А сам Бобров доказывал в мире коллективизма силу одиночки? И весь спорт доказывал возможность другого типа усилия, рожденного не по долгу, а как свободный и щедрый порыв. Заморенным идеологией современникам Бобров, его финты и прорывы напоминали, каким может быть человек».

Существует масса свидетельств того, каким был В. Бобров на футбольном поле. Приведу лишь несколько из них, людей по-настоящему авторитетных.

Лев Филатов: «Бобров выходил забивать. И ждали от него гола. Он приучил к этому публику. Боброву была скучна долгая перепасовка на середине поля, подготавливающая наступление. Он всегда трудно, тяжело возвращался от ворот противника, а то и останавливался как бы на всякий случай. Он не был создан для обратного движения.

Но едва возникало движение в направлении к чужим воротам, в Боброве что-то происходило, он оживал, ни следа вялости и скуки, длинные ноги несли его вперед, иногда по непонятному курсу, туда, где, кажется, ничего не могло стрястись. А он угадывал, они с мячом находили друг друга, и Бобров бил, коротко, жестко, беспощадно, наверняка. Хорош он был тогда, когда рывками, наклонами гибкого, расслабленного тела вынуждал к опрометчивым, неверным шагам одного за другим нескольких защитников и высокий, крупный возникал перед мечущимся вратарем, как неотвратимая беда…

Не скажешь, что у Боброва был какой-то особый, только ему присущий удар. Но голы, им забитые, имели личное клеймо, были бобровскими…»

Никита Симонян: «Увидев впервые Боброва на футбольном поле, я продолжал внимательно за ним следить. Я в юности уже определился как форвард. Любил забивать. Ну а кто не любит? И, наблюдая за Бобровым, старался понять, как же он все-таки открывается, как ему это удается? Развертывается атака: один удар, второй и вдруг — раз, Бобров оказывается в выгодной позиции, мяч уже у него, и он забивает. Его исполнительское мастерство было настолько высоким, что, видя и вратаря, и защитников, он несильным ударом направлял мяч в недосягаемую для них точку.

Он обыгрывал даже на ленточке — на боковой, лицевой линии. Великолепно владел дриблингом, неповторимыми финтами, но все-таки главное — лез в самую гущу игроков, обыгрывал одного за другим, прекрасно управляя телом. Интересно было наблюдать: опытные защитники, сами, как говорится, не лыком шиты, пытаются отнять мяч, а мяч опять попадает Боброву в ногу. Мог на пятачке «уложить» двух-трех защитников.

Он не очень много двигался на футбольном поле, но неизменно шел вперед, шел и открывался. Оборонительных функций не выполнял и не знал, что это такое. Но всегда приносил команде победу, забивая голы.

Играл в паре с Григорием Федотовым. Федотов несколько отодвинулся назад, питал его мячами, да и не только он, остальные тоже. Приходилось иногда слышать от игроков: «Вот, мы на него работаем…» И надо было на него работать: он умел делать то, чего не умели другие…»

Слава Боброва в народе была столь огромной, что появилась даже мода «на Боброва». Например, молодежь чуть ли не поголовно стала носить любимый головной убор прославленного форварда — кепку. Да что там говорить — Боброва боготворили даже уголовники, которых, как известно, на мякине не проведешь. По этому поводу существует масса легенд, которые до сих пор передаются из уст в уста. Вот одна из них, относящаяся к концу 40-х, когда Бобров жил в Сокольниках. Этот столичный район в те годы считался одним из самых криминогенных, и ходить по его кривым улочкам в вечернее время москвичам не рекомендовалось. Бобров по нцм не ходил, но не потому, что боялся, просто, как и всякая уважающая себя звезда, имел в личном пользовании автомобиль и ездил исключительно на нем. Однако в тот день автомобиля под рукой у него не оказалось. То ли жена взяла покататься (а женой Боброва в те годы была артистка оперетты Татьяна Санина), то ли еще какая напасть приключилась, но пришлось Боброву возвращаться домой пешком. А на дворе тогда стояла зима, и на прославленном форварде было богатое пальто с меховым воротником. Судя по всему, именно это пальтишко и приглянулось трем грабителям, вышедшим на свой промысел в ту ночь. В три прыжка догнав Боброва, они затолкнули его в ближайшую подворотню и прижали к стене. В руках одного из них блеснула финка, два других «освещали» полумрак подворотни своими фиксами. Ситуация для Боброва создалась критическая, впору было звать милицию. Но он поступил иначе.