Военные мемуары - Призыв 1940-1942 - Шарль Голль

Между генералом Пэтчем и мною установлен контакт... Представляется очевидным, что командовать вооруженными силами союзников в Новой Каледонии должен Пэтч, ввиду того что количество войск и боевой техники, находящихся в его распоряжении, значительно больше, чем у нас. Я попросил его информировать меня относительно полученных им инструкций и заявил, что в соответствии с возложенной на него задачей все вооруженные силы Новой Каледонии будут подчиняться ему в тактическом отношении. Очень польщенный этим решением, он заверил меня, что будет держать меня в курсе всех своих действий. Наша устная договоренность будет подтверждена путем обмена письмами...

Надеюсь, что все войска Пэтча в трехнедельный срок будут приведены в боевую готовность.

Несколько дней тому назад до меня дошли слухи о гибели подводной лодки "Сюркуф". Я глубоко опечален полученным мною подтверждением сведений о потере этого мощного корабля, который имел для нас еще и символическое значение.

Речь генерала де Голля в "Комитете общественного содействия Национальной обороне" в Лондоне

1 апреля 1942

"Война - это ужасная и захватывающая драма", - говорил Клаузевиц. Как это верно по отношению к нынешней войне, в которой на карту поставлены не только величие каждого государства, но и судьба каждого человека! Нетрудно понять, что в подобной войне готовность пойти на всяческие испытания и отдать все свои силы обусловлена моральными факторами. Это особенно верно по отношению к Франции, физически отделенной врагами и предателями от того лагеря, злосчастным авангардом которого она являлась, к Франции, которую лишь вера в себя и доверие к союзникам могут уберечь от отчаяния!

Поскольку вы оказали мне высокую честь, пригласив выступить перед столь авторитетным собранием, как ваше, а также потому, что мы переживаем сейчас момент, когда демократические страны должны либо ясно понять свой долг, либо смириться со своей гибелью, я хочу откровенно высказать здесь некоторые мысли, которые, по-моему, должны лечь в основу отношений между Сражающейся Францией и союзными с нею державами.

В июне 1940, одержав победу над французскими армиями, Гитлер решил добиться установления в моей многострадальной стране такого режима, который способствовал бы осуществлению его замыслов. Ему нужна была нейтрализация нашей империи и нашего флота, чтобы, обезопасив себя со стороны Средиземного моря и Африки, получить свободу действия в других районах. Ему нужно было иметь возможность использовать для своих военных нужд наше сырье, нашу промышленность, наше продовольствие, труд наших сынов и дочерей. Ему нужно было путем коррупции заставить французский народ примириться с рабством. Ему нужно было создать лазейку в стан своих врагов, через которую можно было бы, как это стало для него обычаем, отравлять своих врагов ядом бесчестия и подтачивать их волю к борьбе. Но все это нужно было прикрыть националистической ширмой таким образом, чтобы французский народ, обманутый видимостью престижа, подобием суверенитета и фальшивой независимостью, попался вместе с союзными народами на удочку гитлеровских махинаций. Итак, при помощи лицемерия, обмана и нажима на той части французской территории, которая не была оккупирована германской армией, возник режим, прикрывающий и защищающий тылы Гитлера, предоставляющий ему все, что он хочет, и отравляющий, помимо всего прочего, сознание французов ядом нового порядка. О господа! Иные преступления совершаются так ловко, что при виде их даже порядочный человек не смог бы удержаться от какого-то грустного восхищения. Да, за отвратительный шедевр нацистской стратегии, каким является режим Виши, Гитлер заслуживает того, чтобы перед ним сняли шляпу.

Однако вовсе не исключено, что он в свою очередь тоже ответит нам поклоном. Ведь он видит, что непокоренные французы сумели сорвать его планы. Непокоренные французы продолжают войну, они объединяют французские территории, с честью дерутся на всех полях сражения. Более того, они выступают не как какая-то второстепенная сила, а как равноправные партнеры своих союзников. Ибо эти французы служат только Франции и больше никому. Они продолжают войну, как продолжает ее сама Франция, не прекратившая борьбы. Они это делают, сознавая, что во всем и везде борются за интересы Франции, за ее дело, говорят и действуют от ее имени, способствуют тому, чтобы не отдельные французы, а вся Франция продолжала оставаться в лагере борцов за свободу.

Вот почему все те элементы французской нации, которые обладали волей к сопротивлению, решимостью возродить и спасти страну, нашли в Сражающейся Франции центр притяжения, выражение своих надежд и чаяний. Священный порыв колоссальных масштабов воспылал в сердцах миллионов и миллионов граждан, понявших, что победа Франции возможна, потому что Франция продолжает борьбу. Внезапно явилась сила, противостоящая угнетению, пропаганде и лицемерию. Политика сотрудничества с врагом оказалась вдруг бесплодной. Режим Виши вдруг оказался обреченным на прозябание в атмосфере постоянной тревоги, бесчестия и полицейского произвола.

Все в нашей стране сразу же предстало в своем истинном свете: враг есть только враг, предатели остаются только предателями, союзники союзниками, а Франция, подлинная, народная великая Франция, несмотря на раны обиды и разочарования, остается верной самой себе, то есть свободе.

Однако, господа, не следует думать, что это чудо - Сражающаяся Франция - есть нечто раз и навсегда данное. Не следует думать, что это почти легендарное инстинктивное внутреннее горение, поддерживающее тех французов, которые, оставшись без покровительства законов, без прав, без правительства, презирают смерть, где бы они ее ни встретили - в бою или в застенках палачей, подвергают своих близких репрессиям со стороны врага и жертвуют абсолютно всем, - что это горение может существовать без всяких причин.

Все дело заключается вот в чем: Сражающаяся Франция намерена идти вместе со своими союзниками при одном непременном условии, что ее союзники пойдут вместе с ней. Борясь рука об руку с ними, она стремится восстановить свое величие, независимость, суверенитет и хочет, чтобы этот суверенитет, независимость и величие уважались в ее лице. Она делает все, что в ее силах, чтобы содействовать их победе, однако при условии, что их победа будет и ее победой. За полторы тысячи лет Франция привыкла быть великой державой, и она хочет, чтобы все, и в первую очередь ее друзья, не забывали об этом. Словом, пребывание Сражающейся Франции в лагере свободы определяется единственной причиной и имеет единственное оправдание, а именно что Франция остается подлинной Францией, которую признают как таковую ее боевые соратники.