Путешествия вокруг света - Отто Коцебу

Прибыв в бухту Матаваи, мы при помощи наших хронометров определили долготу мыса Венеры, которая оказалась равна 149°20′30″ з. Истинная долгота этого мыса, которая указана на карте, составленной адмиралом Крузенштерном, составляет 149°27′20″. Следовательно, поправка наших хронометров составляла 6'50". Она внесена во все долготы, вычисленные нами во время пребывания в водах Опасного архипелага. Привожу результаты наших астрономических наблюдений, производившихся на мысе Венеры.

Широта этого мыса 17°29′17″ южная

Его долгота 149°29′00″ западная

Склонение магнитной стрелки 6°50′00″ восточное

Ее наклонение 29°30′00″

Высота барометра колебалась между 29'80" и 29'70" [240]. Термометр Реомюра показывал от 23,5 до 24,5° тепла [29,5 — 30,5 °C].

Что же касается тех островов, которые были мной открыты во время моего предыдущего плавания на «Рюрике», или тех, чье географическое положение я тогда определил (острова Румянцева, Спиридова, Дине [Рангироа], цепь Рюрика и т. п.), то я не имел в тот раз возможности выверить их долготы на мысе Венеры. Эти острова лежат на 5'36" западнее, чем было ранее указано.

Определенные капитаном Беллинсгаузеном долготы открытых им островов оказались, согласно нашим наблюдениям, на 3'10" больше истинных.

Утром 24 марта были свернуты наши палатки, стоявшие на мысе Венеры, астрономические приборы перевезены на корабль, и мы сами покинули наше жилище на суше. Отплытие было назначено на вторую половину дня. Узнав об этом, таитяне принялись буквально осаждать наш корабль, причем привезли в подарок столько съестных припасов, сколько смогли раздобыть. Они были весьма опечалены предстоящей разлукой и отказывались принимать ответные дары, желая показать, что их доброжелательство было вполне бескорыстным. Островитяне единодушно утверждали, что из людей всех наций, до сих пор побывавших на Таити, им больше всех понравились русские. Прощаясь, они заключали нас в самые сердечные объятия, причем большинство не могло удержаться от слез.

Таитяне проводили нас в своих каноэ до выхода из бухты и хотели уже последовать за нами в открытое море, как вдруг налетел сильнейший шквал, который заставил их с наибольшей поспешностью устремиться к берегу. Этот шквал едва не лишил нас парусов, причем из-за близости земли мы в течение нескольких минут подвергались серьезной опасности. Однако благодаря искусству и неустрашимости как офицеров, так и матросов мы благополучно вышли из этого испытания. Уже через полчаса ровный пассатный ветер вновь вступил в свои права, и прекрасный остров постепенно скрылся из виду. Прощаясь с ним, мы горячо желали добрым таитянам, чтобы их будущее было более счастливым.

Теперь мне хочется сообщить некоторые сведения о таитянском языке, почерпнутые из упомянутого выше труда [241].

Автор рассказывает: «Язык, на котором говорят обитатели большинства островов Южного моря и который поэтому можно назвать полинезийским, следует, вероятно, рассматривать либо как примитивный, либо как родственный с малайским и имеющий с ним общее происхождение. Во всяком случае, это очень древний язык, ибо говорящие на нем люди с незапамятных времен настолько обособились от всего остального человечества, что до появления европейцев считали себя единственными на земле.

Полинезийский язык, будучи употребляем грубым и невежественным народом, весьма несовершенен по сравнению с языками европейцев. Но в то же время он, возможно, превосходит все остальные своей силой, простотой и определенностью, например в личных местоимениях.

Можно легко доказать сходство полинезийского языка с древнееврейским, которое проявляется как в спряжении глаголов, так и в происхождении некоторых слов. В самом деле, многие слова, по-видимому, имеют древнееврейские корни, например: mate — мертвый; тага или тагатага — горький; rapaou — лечить; рае — сторона и т. д. [242]

Поскольку полинезийский язык распространен на огромных пространствах и между говорящими на нем обитателями многочисленных островов совсем или почти совсем не существует никакого общения, он, как и следовало ожидать, разделился на множество особых диалектов. Однако последние настолько похожи друг на друга, что легко могут быть признаны ветвями одного и того же ствола.

Основными диалектами можно считать следующие: гавайский, употребляемый на Сандвичевых [Гавайских] островах, диалект Маркизских островов, диалект обитателей Новой Зеландии, тонгатабуанский жителей островов Дружбы [Тонго] и таитянский.

Таитянский диалект отличается благозвучием, ибо не имеет твердых и шипящих согласных. Однако его произношение осложняется обилием дифтонгов, например ао, ео, которые выговариваются слитно.

Окончания имен существительных при склонении не изменяются. Существуют лишь три падежа — именительный, притяжательный и объектный, — которые выражаются посредством служебных частиц, стоящих впереди определяемого слова:

Единственное число

Именительный. Те taata — человек

Притяжательный. No te taata — человека

Объектный. Не taata — человеку, человека

Множественное число

Именительный. Те mau taata — люди

Притяжательный. No te mau taata — людей

Объектный. Не mau taata — людям, людей

У таитян имеется множество определенных и неопределенных артиклей, а также служебных частиц, употребляемых довольно необычно. Перед собственными именами часто ставится артикль te, например перед именем бога — Те Atua. Иногда же в таких случаях используется частица о, которая здесь, кажется, тоже играет роль артикля, например: О Ротаге, О Huaheine, О Tahaiti. Эта же частица употребляется перед личными местоимениями, стоящими в именительном падеже: о vau — я, о ое — ты, о oia — он, она, оно и т. д. Таитянский и родственные ему диалекты весьма богаты такими местоимениями. Последние имеют не только двойственное число, как это наблюдается в восточных языках, но даже по две формы первого лица двойственного и множественного числа: О Таhaïti — ты и я; О Маuа — он и я; О Tatou — вы и я; О Motou — мы (трое или в большем числе).

Указанные особенности делают спряжение глаголов более запутанным, чем в других языках. Но на помощь приходит то обстоятельство, что время и лицо выражаются не изменением самого слова, а лишь постановкой перед глаголом особых частиц. Например: matau — бояться, te matau nei аи — я боюсь, te matau ta aou — я боялся [52], i matau na oau — я боялся [53], е matau oau — я буду бояться».

Поскольку мои читатели вряд ли желают овладеть таитянским языком, я заканчиваю на этом извлечения из его грамматики. Тот, кто хочет основательно изучить местный язык, должен отправиться на Таити. Однако я советую этому путешественнику запастись терпением: таитяне, правда, будут его весьма охотно обучать, но они, как и немцы, имеют дурную привычку смеяться над теми, кто коверкает их язык. Мы неоднократно имели случай в этом убедиться.