Библиотека мировой литературы для детей, том 49 - Йозеф Плева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Те истории, сэр…
— Истории?! Ты про книгу, которую тебе подарила та молодая дама?
— Да, сэр.
— А ты не начал забывать их?
— Я теперь пытаюсь их читать, сэр.
— Ну и что-нибудь понимаешь?
— Не очень много.
— Что ж, все в твоих руках. Между тобой и теми будущими знаниями, которые помогут тебе понять эту книгу, стоит арифметика. Как лев, преграждающий тебе путь! Тебе остается либо повернуть вспять, если ты не справишься с ним, либо сразить его и двигаться вперед. Третьего не дано. Творцы наших законов об образовании не позаботились о поэтах. Желаю тебе сразить этого льва и продолжать путь. Арифметика не нужна поэту, но тебе необходимо сдать экзамен… Я обещал тебя выпороть, если тебя когда-нибудь пришлют ко мне, и я должен сдержать свое обещание. Спусти штаны, повернись спиной, и да поможет тебе жгучая боль от розги сразить этого льва…
— Хэлло, Питер.
— Хэлло, Эллен.
— Пошли на другой конец спортплощадки, там меньше народу…
— Не могу.
— Ну пожалуйста… Может, ты просто не хочешь?
— Я хочу, но не могу.
— Почему?
— Зачем спрашивать, когда ты прекрасно знаешь, что я должен стоять в очереди.
— Не сердись!
— А ты не задавай ненужных вопросов.
— Я спросила только потому, что тебе не обязательно стоять в очереди.
— Я хочу есть.
— Я принесла лишние бутерброды.
— Для меня?
— Да.
— Почему?
— Ты мне нравишься. Ты лучший мальчик во всем классе.
— У других отметки лучше.
— Только по предметам, которые ты не любишь. И кроме того, я слышала, как учитель говорил, что ты самый умный. Я с ним согласна. Пошли? Я не хочу, чтобы все видели, что я принесла тебе завтрак.
— Я думал, ты беднее меня, а ты просто худее.
— Еды у нас хватает. Там, где мама работает, выбрасывают уйму пищи, и мама может приносить домой сколько угодно. Я взяла для тебя бутерброды с курицей. А я все равно не стану толще, как меня ни корми. Пожалуй, мне лучше сразу сказать тебе, что у меня слабые легкие…
— Почему?
— На, бери бутерброды. Тут никто не видит. Пошли вон под то дерево… Вкусно?
— Мммм…
— Я рада. Я буду приносить тебе все самое вкусное… А на потом я прихватила еще кое-что сладкое.
— Мне нечего тебе дать.
— А мне и не нужно ничего. Я просто хочу дружить с тобой, если я тебе нравлюсь. Вот почему я и сказала тебе сразу про легкие. Моя бабушка учит меня, что надо всегда говорить правду. Но даже если я тебе не нравлюсь, я все равно буду каждый день приносить тебе завтрак. «Каждый день» — это, конечно, до тех пор, пока мама будет жить с нами. Она может уйти, и тогда все это кончится… Я тебе нравлюсь? Ты не сказал.
— Да.
— Правда? Перекрестись!
— На, смотри!
— Мне и самой так казалось, но я не была уверена. Только я знала, ты никогда не признался бы, если б я не спросила. А ведь девочке нелегко признаться мальчишке, что он ей нравится.
— Мальчику тоже.
— Но не такому, как ты… Бери и мой бутерброд, пожалуйста. Я все равно не съем. А мужчина должен есть больше, чем женщина. Я всегда рассказываю о тебе бабушке. Она хочет, чтобы я пригласила тебя к нам. Но ты можешь не приходить, если не хочешь…
— Я хочу. Я сегодня понесу твои книги.
— Ладно. О, я так рада, что ты больше не будешь стоять в этой очереди. Я чуть не плачу, когда слышу, что они там говорят.
— У меня есть волчок и несколько настоящих мраморных шариков. Возьми.
— Нет, не надо. Просто будем дружить.
— Давай. Я считаю, ты самая красивая девочка во всей школе.
— Я темная, и у меня курчавые волосы.
— Ну и что ж такого? Ты мне нравишься.
— Я хочу, чтобы ты стал первым учеником в классе. Ради меня.
— Нет. Первой будешь ты. Ладно? Мне тоже этого хочется.
— Я постараюсь, если тебе этого действительно хочется.
— Ты будешь первой, я вторым, а старина Арендси — третьим. Я хочу, чтобы я мог гордиться своей девушкой.
— Хорошо. Я постараюсь… Звонок. Боже, нам придется нестись со всех ног. Мы опоздаем.
— Давай руку.
— Не так быстро, пожалуйста. А то я закашляюсь.
— …Старый Виссер пыжится от гордости за своих подопечных. Почти вся дюжина сдала экзамены за два класса. А первая пятерка даже сделала бы честь второму классу нормальной школы. Он хочет дать всем почувствовать, что эта ужасная зубрежка стоила потраченного на нее времени.
— Все-таки он добрый человек… Чего тебе, Питер?
— Мистер Виссер сказал, что вам, может быть, захочется посмотреть на награду, которой он удостоил меня за мое сочинение.
— О… дай взглянуть. Я не знала, что была объявлена награда… За что же? О, Джон Китс, «Стихи». Прекрасная книга. Но ведь тебе, наверное, еще не прочесть ее.
— Мистер Виссер велел мне сказать вам, что когда-то я не смог прочесть Шекспира даже в переложении и что именно это привело меня сюда, в школу. Он просил вас прочесть мне что-нибудь.
— Изволь. «…Пойду с тобой, чтоб быть поводырем тебе, чтоб в нужный час быть обок, рядом, чтобы помочь твоей беде…» Говорит это тебе о чем-нибудь?
— Нет, мисс. Но мистер Виссер сказал, что когда-нибудь я это пойму.
— Ух, этот старик! Это его-то считают безумным и ему не доверили руководить школой для белых!.. Ступай, Питер, беги…
Станислав Стратиев
ОДИНОКИЕ ВЕТРЯНЫЕ МЕЛЬНИЦЫ
Лето близилось к концу, стоял август, и мама раскатала тесто для лапши. Нарезав тесто тонкими полосками, она вынесла их во двор, разостлала простыни и оставила лапшу сохнуть на солнце. Желтые корочки блестели в солнечных лучах, впитывали свет и тепло, понемногу съеживались и трескались.
Лапша высыхала, а я стоял под черешней с длинным прутом в руках и охранял ее от кошек и птиц. Птицы, да и кошки тоже, очень любят лапшу и только того и ждут, чтобы я зазевался, — мигом начинают клевать и с хрустом жевать лапшу.
Мама пошла на базар и велела до ее возвращения глаз не спускать с лапши, в противном случае из меня никогда не выйдет великий человек. Все великие люди отличались исключительной внимательностью.
— И все великие люди стерегли лапшу? — недоверчиво спросил я.
— Самые великие, — сказала мама, — стерегли.
— И три мушкетера? — не верил я.
— Три
