Мир приключений 1964 - Кубанский Г.

В другой раз они охотились в горах. Маралы резвились на солнце, прыгали как дети, бодались как козы.

— Не стреляй, — сказал он Мукаю. — Слишком много снега нависло. Ты вызовешь обвал.

Мукай рассмеялся: ему не впервые в таком месте стрелять.

Эхо сдвинуло с гор широкое белое поле, оно ринулось вниз и закрыло тропинку. На пути легла лавина рыхлого снега. Испуганные кони встали. Люди вели их, утопая по грудь в снегу. Животные дрожали, судорожно бились в снежном кургане. Прорвавшись сквозь снег, друзья свалились без сил.

— Ты не должен был стрелять, я говорил, что здесь может случиться беда.

Мукай со смехом ответил:

— Мы ничего не потеряли. Жаль, маралы ушли.

Джоомарт подумал тогда, что в Мукае много упрямства: ни в дурном, ни в хорошем он не знает удержу…

Не об этом сейчас хотелось бы думать, приятней вспомнить другое — их первую охоту, когда Мукай так мудро с ним обошелся. На поясах у них висели утки и фазаны, на душе было легко, хорошо.

Нет, с Мукаем можно поладить, он не так уж плох. Вот и сейчас. Агроном сердечно примет его, выслушает, подумает и скажет: “Кто родне не помог, еще не изменник. Предатель тот, кто родину обманул, и нет таким людям места среди нас”.

Скажет и крепко пожмет ему руку.

Глупый Сыдык! Напрасно он так долго слушал его. Обманщик вздумал его водить за нос, чтоб в колхозе говорили: “Тесть Джоомарга себе все позволяет”. Хитрая бестия! “Я отделил своей старухе юрту и добро”. Лжешь, мошенник, притвора! С одной женой мы тебя разведем. Придется, Сыдык, ничего не поделаешь. Не проси, не поможет, иметь двух жен тебе никто не позволит.

Спасибо, что он сознался. Пусть знают, что купцов подсылают враги. Это очень пригодится заставе. На границе все важно. Упрямый старик. Шепот его виснет над ухом, следует за Джоомартом в дороге, шепчет, шипит ему что-то в ответ. Лукавый старик, он найдет, что сказать. Слов не хватит — бровями поведет, головой закивает. Джоомарт сегодня же посоветует начальнику заставы присмотреть за тобой, Сыдык, и как можно получше. Хорошо бы еще одну заботу свалить: зайти к Краснокутову, усадить его рядом и сказать: “Прости меня, я дважды виноват перед тобой, дважды скрыл от заставы правду. Без дурного расчета, по глупости. Верь честному слову, из глупости. Это было давно, я тогда еще думал, что позор моего рода — мой позор, в их измене доля моего предательства. Бывают ошибки, не надо быть строгим. Прости, я измучился. Никто не узнает, что ты простил виноватого. Это останется между мной и тобой. Не поступай со мной так, как поступили с Юсупом-предателем…”

В те времена, когда царские слуги управляли Киргизией, жил бедный чабан. Трудолюбивый и честный, он всем был приятен, покорность его не знала границ. Зато сын его, Юсуп, выдался жестоким, с неспокойной душой. Так, еще юношей он убил аткаминера, который явился за налогом к отцу. Юсу па изгнали из аула, и он много лет скитался по свету, учился и тайно сеял вражду против власти. Говорят, он собрал отважных людей, нападал и расправлялся с начальством. Никто этого в ауле не видел, но знали, что Юсупа то сажали в тюрьму, то из города в город гнали этапом.

Случилось Юсупу заехать в Нарын. Его никто там не знал, родом он был из Таласа, из далекой глуши. Красивый, ученый, он понравился дочери манапа. Манап любил свою дочь и ни в чем не отказывал ей. Жениха окружили почетом и богатством, поставили юрту из кошмы и ковров. Зять манапа забыл о минувших невзгодах, и сердце его отошло. Вокруг него было вдоволь всего, чего ради бунтовать? Против кого бунтовать? Всему свое время, он обрел свою родину и желает покоя. Так шли годы. Он нашел себе друзей среди прежних врагов — слуг царя, его даже свели с губернатором. Дошли слухи до Таласа, вспомнили там его прежние дела, пришли вести из Оша и Фрунзе и напомнили Юсупу о том, что умерло давно в его сердце. С позором, в цепях его увезли из Нарына в Сибирь…

“Прошу тебя, Краснокутов, не поступай со мной так, как поступили с Юсупом”.

Начальник заставы пожмет ему руку, и он, Джоомарт, скажет ему: “Банда джигитов, баев и аткаминеров хочет прибрать колхоз к рукам. Прорваться сюда, чтоб хозяйничать здесь, у границы. Разбитые у Май-Баша, они рвутся присвоить себе наши труды. Иметь врага у границы — большое несчастье, верь честному слову, это так. Я нашел в себе силы отказать им в поддержке, я буду бороться, хотя бы против меня был весь мир”.

Воображаемый разговор затянулся надолго. Они, конечно, поладили, и место начальника занял Темиркул. Пришло время с ним объясниться.

Беседа с Джоомартом была тяжким испытанием для Сыдыка. Давно председателя колхоза и след простыл, а он все еще не успокоился. Никогда еще зять так скверно с ним не обходился. Неизменно добрый и любезный, кто этого мог от него ждать?

Боже, как трудно! Жизнь стала невыносимой. Что дурного он сделал, за что его обидели? Бедный Сыдык, с тобой обошлись несправедливо, обругали и назвали обманщиком.

Холодное сердце, черствая душа, он не дослушал тебя до конца.

Джоомарт прежде не посмел бы так с ним говорить, ему бы этого никто не позволил. Сыдыка уважали далеко за пределами аула. Его слово ценили, как золото. И свои и чужие приходили к нему за советом и помощью. С ним считались и джигиты и народ. Посредник Сыдык служил примером для всех. Его имя вдохновляло и почтенного старца, и чабана. Шутка ли — посредник, мудрая голова. Ему, правда, платили за это, и приходилось иной раз со скупцом поспорить. Сыдык не святой, ему надо жить. Никто не обязан даром трудиться.

И сейчас он по горло занят делами, ему не дают покоя. Тесть председателя, бригадир и посредник, кому, как не ему, склонить Джоомарта в одну или другую сторону? Что в этом плохого? Пока свет будет стоять, нужны будут умные люди. Что стало бы с людьми, если бы их не мирили! И манапу, и начальнику, и председателю колхоза нужен посредник. Не будут же они во всякое дело встревать, каждого глупца выслушивать. И где простому народу взять смелости спорить, отстаивать себя? Недавно был случай в колхозе. У чабана пропало трое телят, потонули в реке. Говорили, что чабан их зарезал и мясо роздал друзьям. Узнает Джоомарт, и чабану не поздоровится, он выгонит его из колхоза. За дело взялись родные, обратились к Сыдыку: жаль, человек ни за что погибает. Кто беду натворил, а ты, Сыдык, вывози. Пришлось обойти всех Курманов, собрать денег на четырех телят. И человеку помог, и себя не обидел.

Трудная жизнь… Думай не думай, несчастье и горе на каждом шагу. Сколько добра у него пропало! Два джута пожрали триста овец, с гор однажды свалились лучшие коровы. Ой, как скверно с ним жизнь обошлась!.. Его горькая доля вся на виду. Говорят, он любит со счетами возиться, день и ночь убиваться. Как же иначе? Пусть все пропадает без счета? Нет, мир должен знать о несчастьях Сыдыка. Да, да, должен знать. Итак, триста овец, пять-шесть коров, прекрасная лошадь. Это не все. Неудачная сделка — тот же убыток в десять овец. Какой горький итог… Сыдык был бы сейчас богаче колхоза. А с тем, что в прошлом потеряно, наберется с лишком три мешка золота.