Игра для смертных - Вячеслав Назаров

5. По ту сторону света

Здесь, у восемнадцатого буя, кончалась их зона, но Тэдди не спешил давать сигнал на расхождение, потому что четверка тральщиков следующей зоны поторопилась и немного выдвинулась вперед, готовясь принять эстафету. Кажется, это были те самые суматошные итальянцы – молодые ребята, которые всегда хотели делать как лучше, но всегда попадали впросак. Они налетали едва по одной сотой парсека, и космос их тревожил, как незнакомая девушка.

Было бы неплохо напомнить им вчерашнее пари, но сейчас не время сводить счеты: автоматические локаторы буя засекут «грязный» кусок Коридора, и симпатичным итальянцам придется месяц изнывать на переподготовке. А после у них будут дрожать руки при выполнении маневра.

Уверенность в себе. Это жестокий закон внеземного пространства – быть чуть сильнее самого себя, иначе смерть или вечное прозябание на задворках. Но молодежь слишком волнуется, и это губит ее.

Итальянцев надо выручать. Черти полосатые…

Тэдди, не глядя, включил общий сигнал: «Веду я!» Улыбнулся Свэну:

– Старик, дублируй, если что…

Теперь все четыре тральщика команды жили на кончиках его пальцев. На поворот рулевого рычага Тэдди отзывалась счетверенная сила всех шестнадцати дюз, разбросанных по вершинам тысячекилометрового квадрата.

Тэдди покосился в боковой визир. Серебристая паутина трала приближалась к границе. Все три угла паутины были хорошо видны: вот там, вверху, зелено-желтые огни Свэна, внизу – оранжевое многоточие Челлини и лиловый пунктир Крэга. А четвертый угол – это он, Тэдди, и ему придется сейчас кое-что сотворить.

– Вызываю четверку 19.

– Четверка 19. Командор Чино Джильи.

Ну конечно, это те самые итальянцы.

– Это Тэдди. Вы что, соскучились по штрафному отряду? – Голос Чино прозвучал с явным облегчением.

– Тэдди, я сам не знаю, как…

– Ладно, макаронники. С каждого по бутылке виски. Быстро подними трал на свою двойку.

– Что ты хочешь?

– Помалкивай. Слушай внимательно. Я иду на вас и делаю оверкиль одновременно с аварийным подъемом своего трала. Ты в это время опустишь свой трал. Мусор пересыплется из трала в трал, понял?

– Тэдди, но это же…

– Помалкивай. Это мое дело. Ты только не проворонь момент, когда начну поднимать трал. Это главное. Сможешь?

– Смогу.

Теперь Тэдди не смотрел ни в главный визир, в котором вырастало смертоносное пламя хвостовых дюз корабля Чино, ни в боковые визиры, в которых огни ведомых тральщиков неумолимо сближались с позиционными сигналами итальянцев.

Он взглянул на визиры только раз, чтобы удостовериться, что серебряная сеть итальянского трала превратилась в светящийся жгут между кораблем Джильи и его дублера.

Теперь он смотрел только на темно-зеленый экран радара, на котором сходились восемь горящих точек – четыре на четыре, секунда за секундой.

Суставы пальцев, лежащих на рычаге, побелели. Ребро ладони другой руки лежало на реостате подъема трала.

Взвыла сирена тревоги – автоматы контроля недоуменно мигали красными лампами, не понимая, почему человек идет на столкновение.

Тэдди выключил сирену коленом – руки были заняты.

И в ту сотую долю секунды, когда восемь точек на радаре превратились в четыре, и когда жаркое атомное пламя готовилось лизнуть острые носы отчаянных кораблей, и когда уже казалось, что никакие силы – ни человеческие, ни электронные – не способны предотвратить катастрофы, Тэдди рывком откинулся назад, всем телом рванув до отказа рычаг управления и реостат подъема трала.

Тело вжало в сиденье так, что захрустели суставы, и звезды в визирах слились в нити, а потом потемнело в глазах от крови, ударившей в голову.

И все-таки каким-то вторым зрением Тэдди успел увидеть, как одновременно с двух сторон черноту вечной ночи закрыли две дымчатые занавески – это его трал и трал Чино коснулись друг друга и разошлись, оставив стерильно чистое пространство, к которому уже не мог придраться ни один эксперт во Вселенной.

Тэдди положил корабль в дрейф. Тишина царила в отсеке – все было в порядке.

Красный пунктир буев, прочертивших фарватер, сходился в неизмеримой дали в одну острую, как игла, точку. Сколько раз Тэдди видел ее впереди, на главном визире, в перекрестке пеленгационных линий – зовущую звезду великого пространства, выход из тупика, дверь в неизвестность… А теперь она – сбоку, потому что молодость прошла, и в далеком прошлом – пилотская рубка «Икара», и другим дано пронзать межгалактические пустоты…

Ищи в адусвою звезду,еще не поздно, друг…

– Брось дурить, Свэн. У тебя все в порядке?

– Спрашиваешь! За такой спектакль я готов отдать полжизни! Давненько я не видывал такого оверкиля, честное слово. На старости лет ты вполне можешь выступать в цирке, Тэдди. Возьми меня тогда в напарники, а? Я даже буду ходить на голове, если надо.

– Ну, ходить на голове тебе не привыкать!

– Ого! Глянь-ка в визир, Тэдди!

За четырьмя кораблями итальянцев, успевших превратиться уже в маленькие точки, распустились хвосты торжественного салюта. Это было явное нарушение правил – салют в космосе полагался только при встрече кораблей из Глубокого космоса, но звездолетчикам эта нехитрая иллюминация была дороже всех наград и почестей, ждущих их на Земле…

– Эти итальянцы – отличные парни. Чино вчера четыре раза подряд обставил меня в рулетку. А за эти вот цветочки на небе им здорово влетит.

– Чино – стоящий пилот. Он сейчас сработал как часы. У него верная рука и мгновенная реакция. Он еще будет звездолетчиком, поверь мне, Свэн. Ему только нужен опыт. И спокойствие.

– Которое приходит с годами. А годы отбирают главное – молодость. Вот и попробуй повертись в этом капкане. Со всех сторон – нуль!

Свэн исчез, его сменил Челлини. Он широко улыбался.

– Здорово, Тэдди! У меня душа в пятки ушла. А ты салют видел?

– Видел. Твоим собратьям влетит за него.

– О, итальянцы умеют благодарить, командор! Виски обеспечено!

– Иди на базу.

– Слушаюсь.

Крэг, как всегда, был меланхолически спокоен. Он лениво жевал резинку, словно ничего не случилось.

– Все в порядке?

– О’кей, командор.

– Можно идти домой. Чиллини уже уходит.

– O’кей, командор.

Вот и еще одно дежурство окончено. Без происшествий. Будничное, как сотни других. Утомительное, как все приевшееся, впереди – четверо суток отдыха, сиреневые плафоны Лунной базы, оранжерея и… девицы, которые под мелодию «Ты только мой» выйдут навстречу… Или бар, где можно напиться, сыграть в рулетку и снова напиться. Можно, конечно, смотаться на Землю – лунные таксисты обожают звездную форму и никогда не берут денег посидеть у дядюшки Клауса, посплетничать, вспомнить старые времена. А потом снова дежурство, такое же бесцветное, как сегодня, и снова все сначала. Раз и навсегда установившийся круг, в котором ты автоматически совершаешь виток за витком, как старая цирковая лошадь, и, как у старой цирковой лошади, у тебя один-единственный способ разорвать этот круг – однажды рухнуть на колени, ткнуться мордой в теплый влажный песок манежа и проводить тускнеющими глазами веселый хоровод огней под куполом, который так же будет сиять и после тебя…

Чино еще можно на что-то надеяться – он молод, и если ему повезет, он выйдет по коридору на свет звезды и ощутит всю великую тоску и великое счастье быть песчинкой в бездонности Глубокого космоса – то ни с чем не сравнимое чувство радости и ужаса, которое испытал он, Тэдди, увидев звезды вблизи. У него будет красивая и страшная жизнь, которая промчится, как одна секунда, и если он останется в живых, то это будет страшнее смерти, потому что его будет ждать все тот же круг…

Тэдди летел медленно, с выключенными двигателями, привычно лавируя на могучих пульсациях гравитационных потоков, и цепкое тяготение планет тянуло корабль. Спешить было некуда, а горючее всегда пригодится – и тральщик Тэдди падал на Солнце, желтой монетой повисшее над головой, потому что здесь не было ни верха, ни низа, а только звезды и вечная ночь.

И наверное, очень тяжко и горько было бы Тэдди наедине с этой равнодушной ночью, наедине с невеселыми мыслями, если бы не маячил в правом визире неизменно, как верный спутник, старенький корабль Свэна – темное тело диковинной тропической рыбы с подслеповатым носовым прожектором, с гирляндами зеленых и желтых поясных огней. Свэн Стэрберг, весельчак и задира, он лет на десять моложе Тэдди, но понимает все с полуслова.

Они отмахали уже добрых три миллиона миль, когда Свэн появился на переговорном экране. Его длинное лицо имело самое что ни на есть заговорщическое выражение.

– Слушай, старик, а что, если нам прогуляться, а?