История России ХХ - начала XXI века - Леонид Милов

Дворяне, оставаясь высшим сословием в России, к началу XX в. насчитывали вместе с семьями 1,8 млн человек, или 1,5 % всего населения. К этому времени, будучи выходцами из других сословий, получили дворянство за службу, благотворительную деятельность, особые заслуги и т. д. 600 тыс. личных дворян. Среди потомственных дворян русские составляли только половину, поляки — почти треть; остальная часть распределялась между грузинами, тюрко-татарами (по 6 %), немцами и литовцами (по 2 %). Дворянство, хотя теряло свое экономическое могущество, продолжало оставаться самым привилегированным сословием, широко представленным во всех властных структурах империи (Совет министров и министерства, Государственный совет, армия, флот, судебные институты). Ему принадлежали господствующие позиции и во вновь учрежденной Государственной думе. До начала XX в. сохранялось право дворян надзирать за крестьянским сословием. Дворянство имело значительные преимущества перед другими с точки зрения укорененности различных корпоративных организаций. Данные привилегии обеспечивались преимуществами дворянского сословия в получении среднего, особенно гимназического образования, и высшего, в частности университетского и военного. Правда, при расширении государственного аппарата в условиях модернизации дворянских кадров просто не хватало. Однако наиболее заметное увеличение чиновников-недворян (до 78 %) наблюдалось только среди служащих низших рангов, в частности IX–XIV классов. В армии эта тенденция проявилась лишь в Первую мировую войну, а до этого потомственные дворяне составляли половину всего офицерского корпуса, 90 % генералитета и 75 % полковников.

Выявившееся нежелание и неспособность дворянства к активной предпринимательской деятельности привели на рубеже XIX–XX вв. к ухудшению его экономического положения в результате полной или частичной продажи земельных владений. В 1905 г. сохраняло имения менее трети помещичьих семей, а к 1917 г. — только четверть. Основными источниками доходов большей части даже потомственных дворян стали служба в государственных учреждениях, в промышленной и финансовой сферах, профессорская, адвокатская, политическая деятельность, служение на ниве искусства. Тем не менее наличие в руках господствующего сословия значительного земельного фонда по-прежнему служило источником высоких доходов. Общая стоимость дворянского земельного фонда на 60 % превышала массу акционерного капитала в России. Сохранению дворянской состоятельности содействовала социальная и экономическая политика правительства, не допускавшая их «оскудения». Особенно важным каналом поддержания экономической силы дворянства была система ссуд под залог имений в таких размерах и на такие сроки (до 48–66 лет), которые никак не могли быть обоснованы потребностями перестройки хозяйств. Но предотвратить объективный процесс размывания господствующего сословия, ускорившийся в начале XX в., было невозможно. Помещичье хозяйство все более активно взаимодействовало с промышленностью. Развитие капиталистического уклада втягивало отдельных представителей дворянства в предпринимательскую деятельность. Несмотря на известное сближение дворянства с буржуазией, оно сохраняло черты прежнего феодального сословия, пребывая в своей основной ипостаси — помещика, барина.

Особым слоем политически господствующего поместного дворянства была высшая бюрократия, которую отличало активное приобщение к накоплению денежных богатств, восходящее еще к XVIII в. В пореформенную эпоху сановные чиновники активно участвовали в учредительстве железнодорожных обществ, первых банков и крупных предприятий, составив на этом немалые капиталы. Впоследствии они нередко входили в правления частных компаний, иногда вновь возвращаясь на государственную службу. На рубеже XIX–XX вв. роль высшей бюрократии в выборе путей и методов модернизации России усилилась, и одновременно перед обществом обнаружились ее столкновения с правым консервативным дворянством и его либерально настроенными кругами. После революции 1905 г. в условиях открытой борьбы политических партий эта роль заметно падает. Несмотря на сближение с верхами буржуазии, сановная бюрократия с ними не соединялась, сохраняя дворянскую обособленность.

Духовенство христианских исповеданий вместе с семьями (589 тыс. человек) составляло 0,5 % всего населения империи. Привилегированный общественный статус имело православное духовенство. Как свидетельствуют различные материалы обследований и обсуждений, жизнь большинства священнослужителей, особенно в небольших сельских приходах, не отличалась особым достатком. В начале века в связи с ростом приходов на территории империи и вне ее пределов происходило пополнение данного сословия за счет выходцев из других социальных групп.

Крестьянство оставалось наиболее многочисленным сословием российского общества (97 млн человек). Его доля составляла в 1897 г. в населении 50 губерний Европейской России 84 %, а всей империи — 77 %. Правовое положение крестьян в течение долгого времени оставалось униженным, что выражалось в применении к ним телесных наказаний и рукоприкладства.

В крестьянской среде шел активный процесс имущественного расслоения и социальной дифференции. Внутри общины к концу XIX в. вполне определенно выделились группы бедняков, середняков и зажиточных крестьян, имущественная состоятельность которых различалась по ряду признаков. Количество надельной земли на 1 крестьянский двор, особенно при редких переделах, было намного больше в семьях, где преобладало мужское население. В начале XX в. в размерах наделов сказывались также региональные отличия, возникшие при проведении реформы 1861 г. В земледельческом центре с его многочисленным аграрным населением надел составлял всего 3–6 десятин, в Нечерноземной полосе поднимался до 7-10 десятин, в Поволжье и Новороссии был еще выше — соответственно по 12–15 и 15–20 десятин. Не были до конца изжиты пореформенные имущественные различия бывших крепостных крестьян по отношению к другим категориям крестьянства (государственным, монастырским и пр.). В 1905 г. средний надел бывших помещичьих крестьян в центре страны составлял всего 6,7 десятины, а бывших государственных — 12,5 десятины. У крестьян трех прибалтийских губерний в пользовании было в среднем 37 десятин, у башкир — свыше 28 десятин. Отличия в размерах наделов дополнялись разной долей арендованной и купленной земли на двор. К этому способу преодоления малоземелья прибегали представители всех групп, но особенно зажиточные крестьяне. Если разница в отдельных губерниях между бедняками и зажиточными крестьянами по надельной земле была в 2–3 раза, то по арендованной земле она исчислялась в 5-10 раз, а по купленной — в 50 раз и более. Еще более значительно имущественное расслоение деревни (в основном в южных регионах) проявлялось по другим признакам: количество тяглового (лошадей, волов), крупного мясного и молочного скота на двор, наличие машин и усовершенствованных орудий труда, хозяйственных построек для содержания скота и сохранения урожая и пр. По всем этим показателям не только бедняцкое, но и середняцкое хозяйство уступало зажиточным. Разрывы между показателями имущественной состоятельности отдельных групп внутри общины были не так велики в отличие от существенных различий между общинами.

Причинами оскудения и часто полного разорения крестьянства, особенно исторического центра страны, были нехватка земли и рабочих рук, недостаток машин и усовершенствованных орудий. Сохраняли свое воздействие на бедственное положение русской деревни неблагоприятные природно-климатические условия, от которых не были застрахованы ни зажиточные, ни середняки, ни бедняки и которые, резко понижая возможности интенсификации земледелия, практически были непреодолимы при тогдашнем уровне развития его материально-технической основы. При первом же большом недороде, падеже скота, смерти мужчин в семье ее достаток исчезал почти мгновенно, поскольку в историческом центре страны сохранялось минимальное превосходство высших групп в сфере сельскохозяйственного производства. Все это не позволяло сформироваться внутри русской общины, особенно центральных областей, даже прочному слою середняков. На протяжении всего пореформенного времени доля середняцких хозяйств относительно общего состава крестьянства уменьшалась, а доля бедняцких и разорившихся крестьян возрастала. Число бедняцких хозяйств в центре страны составляло от 30 до 50 % по отдельным районам, понижаясь на Украине и в Поволжье. Примерно 25 % крестьянских дворов в центральных губерниях жили впроголодь даже в урожайные годы, а в остальных регионах таких дворов было 10–15 %. Объективно сохранявшаяся «прикрепленность» крестьянства к земле в условиях земельной тесноты не могла быть преодолена путем переключения больших масс крестьянства на промышленный труд по нескольким причинам. Во-первых, объем зернового производства в стране делал земледельческий труд основной массы крестьян общественно необходимым, что удерживало их на земле. Во-вторых, обратной стороной этого было отсутствие необходимого расширенного развития в России промышленного производства. Следствием названных обстоятельств явилось отсутствие реальных условий интенсификации сельского хозяйства на том уровне его развития и при сохранении голодных лет.