Не царское дело - Галина Куликова

— Я тебе кинула в багажник кое-какую химию, тряпки, салфетки, перчатки, — сказала Зинаида Сергеевна, закончив, наконец, суетиться и устроившись на заднем сиденье. — Вдруг помыть что-то нужно, да и вообще… Правильно? Хоть отвлечемся.

— Правильно, правильно, — пробормотала Настя. — Не хочется, чтобы квартира Пчелки сразу же начала зарастать паутиной.

— Ты вообще как? Пришла в себя?

— Пришла. Да ты за меня не волнуйся. Я отпуск взяла, дела-то надо привести в порядок.

— Тебе, милая моя, нужно еще на дачу съездить. Проверить, все ли в порядке. Там же этим летом еще никто не был.

— Да, конечно, — согласилась Настя, с беспокойством размышляя о том, что ей в ближайшем будущем еще много чего предстоит проверить, о чем тетя даже не подозревает.

— Дашка дуется, со мной не разговаривает, — завела тетя Зина традиционный семейный разговор. — Рома тоже хорош — раньше тихий ходил, вежливый, а сейчас стал на Дашу покрикивать. Вчера слышу — ругаются. Ну, хотела я послушать, подошла к двери. Но пол у нас скрипучий, они сразу и затихли. Только успела разобрать, как Ромка строго сказал: «Это глупо, прекращай немедленно». Конечно, так она его и послушает! Но интересно, о чем это он говорил?

Настя сразу поняла, о чем, но промолчала. Развивать щекотливую тему у нее желания не было. Сейчас она чувствовала себя Штирлицем, который, играя в шахматы с фрау Заурих, на самом деле размышлял, как ему ловчее обыграть руководителей Третьего рейха. Беда лишь в том, что тетя Зина и Даша — это не Гиммлер и не Борман, а родные люди, и обманывать их противно.

— Да, вот еще что, — не обращая внимания на ее молчание, продолжила свой монолог Зинаида Сергеевна. — Я захватила несколько пакетов — сложишь туда все, что тебе не нужно. Конечно, кое-что придется просто выбросить…

— Теть Зин, давай так — все, что тебе захочется там взять, бери, — быстро разгадала ее маневр Настя. — Можешь даже меня не спрашивать. В доме Пчелки все, что мое, то наше, поняла? Я буду только рада, если тебе что-то пригодится.

— Это уж тебе решать, что мне пригодится. А я ни на что и не рассчитывала. Да я рада за тебя, дуреха! Пчелка оказалась права, как всегда. Ты — лучшая наследница. Не то что моя злыдня. Да и я не лучше. Эх, старая дура! Надо же мне было…

Настя немедленно сделала стойку. Наверное, тетя Зина припомнила именно тот случай, который в итоге повлиял на завещание прабабушки. Скажет или нет?

— Ты это о чем? — попробовала она подтолкнуть тетку к откровению.

— А, да ладно, ерунда это все, — не оправдала ее ожиданий та. — В общем, разберешься с квартирой — займись дачей. Если и там чего надо подсобить, я всегда рада. Участок наверняка уже зарос, надо бы найти садовника, чтобы занялся. Шутка ли — целый гектар земли. И еще машины эти ужасные.

— Совсем не ужасные! — засмеялась Настя. — Музейные вещи, им цены нет. То есть цена, конечно, есть, только большая. Вот ответь, почему Дашка не водит машину? Я хотела ей…

— Вот только машины ей и не хватало, — замахала руками тетя Зина. — Не смей и думать! Да ей кусок сахара нельзя дать, руку оттяпает. Хоть и дочь мне, но молчать не буду.

Настя притихла. Как сказать тетке, что Пчелка завещала отдать машины Крутову? Ведь тогда придется начинать с самого начала — с письма.

«Господи, как все непросто, — подумала она, притормаживая возле монументального здания, шпиль которого, казалось, упирается прямо в нежно-бирюзовое предвечернее небо. — Но будем надеяться, что на меня снизойдет вдохновение, и я либо сумею собраться и выложить всю правду, либо красиво соврать».

— У тебя там как? Все в порядке?

— По-а-эньку, — невнятно прохрипела Настя, осторожно спускаясь по высокой шаткой стремянке. С трудом балансируя на узких ступеньках, она тащила вниз две полные сумки. Одна была в левой руке, другая, поменьше, — в зубах.

Шел уже второй час напряженной работы, и Настя чувствовала, что порядком устала.

Когда, открыв входную дверь, женщины вошли в коридор, им обеим на миг показалось, что в их жизни ничего такого не произошло и не изменилось. Вот сейчас из-за поворота коридора появится Пчелка и, воскликнув своим приятным высоким голосом: «Вот и девочки мои приехали!» — поведет их в столовую пить чай. Но это было лишь минутное ощущение, и оно быстро растворилось в печальной тишине опустевшей квартиры.

Настя и Зинаида Сергеевна переглянулись и, поняв друг друга без слов, расплакались. И ревели минут двадцать, словно не желали верить в то, что прошлого уже не вернешь. Потом, потихоньку успокоившись, они стали обходить квартиру и прикидывать, чем им в первую очередь заняться. Судя по всему, провозиться здесь можно было до самого утра, поэтому Настя предложила не слишком усердствовать.

— Договорюсь на ближайшие выходные с уборщицей, она и наведет порядок. А мы с тобой лучше документами займемся, семейным архивом.

— Вот ты и копайся в архивах, а я лучше пылью займусь. В последний раз. Ну а дальше — ты хозяйка, сама решай, как тебе лучше.

Она все время повторяла эти слова, как мантру — ты хозяйка, тебе и решать. Возможно, уговаривала сама себя? Но Настя хорошо знала свою тетку — та никогда не держала камня за пазухой.

Пока Зинаида Сергеевна усердно и сноровисто мыла, чистила и драила коридор, комнаты и кухню, Настя облазила шкафы, комоды, столы и тумбочки. Выгребла оттуда все бумаги, аккуратно разложила их на огромном овальном столе в гостиной и стала сортировать. Сначала она отобрала и сложила в отдельную папку все, что хоть как-то касалось имущества. Это были документы на квартиру, дачу и машины. Их Настя собиралась взять с собой завтра к нотариусу Липкину. Тот должен четко все себе представлять, чтобы дать ей дельный совет. Хорошо, что нужные бумаги были теперь в ее руках.

Потом подошла очередь писем и открыток. Их у Веры Алексеевны скопилось невероятное множество. Настя откопала в кладовой большой кожаный чемодан и стала складывать их туда, предварительно бегло просматривая содержание. Вот переписка с родственниками. Настя обнаружила даже открытку, которую собственноручно написала Пчелке в восьмилетнем возрасте, когда отдыхала с родителями на Черном море. Вот письма соседей по даче, курортных знакомых, друзей и приятелей. Поздравления, шутливые стихи, эпиграммы, рассказы о путешествиях, кулинарные рецепты и даже объяснения в любви. Любопытно, если прадедушка их видел, как относился к таким фривольностям?

Периодически Настя вздрагивала, натыкаясь на автографы знаменитостей. Правда, углубляться в такие письма она пока не стала — они требуют более тщательного подхода. Вероятно, потом их надо будет подарить какому-нибудь музею. Конечно, если они не содержат чего-нибудь такого…

Наиболее ценные находки Настя откладывала в сторонку. Когда их накопилась уже целая стопка, она аккуратно упаковала все в большой пакет из плотной коричневой бумаги и перешла к фотографиям.

В этот момент раздался голос тети Зины:

— Настена, ты все бумаги собрала?

— Да собрать-то собрала, но не разобрала пока что. А в чем дело?

— Да тут на антресолях еще целая куча: папки, коробки какие-то.

Пришлось лезть наверх и освобождать антресоли, действительно набитые разнокалиберными картонными коробками и древними на вид канцелярскими папками с матерчатыми тесемками. Открыв одну из них, Настя ахнула — это был машинописный экземпляр рукописи знаменитого произведения. В других папках было то же самое: известные авторы присылали прабабушке копии своих трудов, сопровождая их рукописными записками. Каждый из них желал, чтобы «дорогая Вера Алексеевна непременно ознакомилась с его новым творением, еще только готовящимся к печати».

«Интересно, есть ли в стране литературный музей? — думала Настя, листая эти сокровища. — Или, может быть, их сдать в Литературный институт? Или в государственную библиотеку?»

Там же нашлись телеграммы, в том числе на правительственных бланках, записки и рисунки. В коробках хранилась коллекция старых зажигалок, большое количество изящных мундштуков, значки, брелоки, монеты разных стран, старые облигации, театральные программки, билеты и иные дорогие сердцу Пчелки мелочи.

— Нет, сегодня я все не закончу! — обреченно крикнула Настя в сторону кухни, где на данный момент орудовала тетя Зина. — А у тебя как дела?

— Думаю, еще часик, и могу ехать. А ты оставайся, еще ведь не поздно.

— Я тебя отвезу. В выходные еще приеду, тут все равно не на один день работы.

Тетя Зина появилась на пороге комнаты с тряпкой в руках.

— Может, переселишься сюда? Чего тянуть-то? — спросила она, испытующе глядя на племянницу.

— Нет, не сейчас, пока не могу, — помотала головой та. — Я еще не готова. Как-то не по себе.

— Ну, смотри сама. Ой, Настенька!

— Что еще такое?

— Я совсем забыла тебе сказать! — хлопнула себя по лбу Зинаида Сергеевна. — Вот ведь голова дырявая. Мне сегодня утром Дремин звонил. Ну, я и сказала ему, что мы с тобой вечером здесь будем. Он тогда пообещал подъехать к девяти.