Горностай - Харри Йыгисалу

Да, горностаи преподали человеку урок. Долее нельзя откладывать, надо исправлять свои ошибки.

Тоомас Кивистик быстро поднялся, вышел на чердак и вытащил фанерки из лаза. Вернувшись в мансарду, он опять прислушался — не доносилось ни звука. Зверьки затихли или, может быть, затаились?..

Спать больше не хотелось. И вообще грех нежиться в постели летним утром. Нужно подумать о собственном здоровье, нужно двигаться! Взять косу в руки и выйти во двор, пока роса лежит на траве. Прекрасная будет зарядка! Выкосишь сотку-вторую, славно разомнешься, в руках и плечах жар почувствуешь.

Кивистик махал косой в саду между яблонями, сочная трава ложилась дугой в валки. И тут он скорее ощутил, чем услыхал у себя за спиной, как кто-то будто царапнул по дереву и вслед за тем мягко приземлился. Он быстро повернулся и увидел, как возле дома что-то коричневое промелькнуло в траве. Потом снова зашуршали, и из-под стрехи показался горностай. Он спускался по углу дома головой вниз, вытянув тельце и задрав хвост. Метрах в двух от земли он отделился от стены, широко прыгнув прямо в кусты. За ним последовал еще один зверек, только прыжок у него был гораздо длиннее и изящнее. Нее детеныши собрались в траве и вслед за матерью поскакали к лесу.

Все шорохи стихли.

«Что это значит? — недоумевал косарь, провожая взглядом горностаев. — Неужели горностаи уходят, навсегда покинув наш дом? Не выдержали дурного обращения и обиделись?»

НА КОСЕ

Узкую косу, вдающуюся в море, местные жители почему-то называют Каменистым островом. По средней части косы тянется невысокая гряда, поросшая можжевельником. Еще на ней растет несколько рябин, причесанных ветром. Берег со стороны открытого моря гол и каменист, а со стороны залива шелестит, покачиваясь, густой и высокий тростник. Он уходит далеко от берега, кое-где метелки виднеются даже на каменистых мелях.

Весной и летом тихий залив привлекает морских птиц: на границе тростника и воды сидят на гнездах чомги с воротничками из цветных перьев, называемые также большими поганками или хохлатыми гагарами. Здесь же кормятся осторожные аспидно-черные лысухи, или черные гагары, кое-где именуемые чиновниками. Они очень подвижны и стараются держаться группами. На ленивой волне плещутся прожорливые кряквы, от которых происходят наши домашние утки. Над тростником кричат обыкновенные чайки, или черноголовые рыболовы; на гряде выкармливают птенцов сизые чайки, или визгуньи; здесь же, преимущественно возле каменистого берега, носятся крачки. Среди всех чаек они отличаются наиболее красивым полетом, за что, вероятно, местные "жители прозвали их морскими ласточками. С утра до вечера, а порой и ночью не смолкает над косой птичий крик.

Уединенное это место и девственная природа привлекают животных. Лосиха с двумя лосятами примчалась сюда из леса, спасаясь от оводов. Иногда заходят косули парами. Самих кабанов не видно, но, судя но взрытой тут и там земле и по парнокопытным отпечаткам, можно сказать, что дикая свинья с подсвинками и поросятами лакомилась здесь корнями тростника. Енотовидная собака заглядывала сюда опустошать птичьи гнезда, да и лисы от нее не отставали.

Горностаи из хутора Таммисту тоже отправились на косу. Путь был длинный и достаточно опасный — вдоль полей, через широкое и пыльное шоссе, по кочковатому лугу, до которого порой достают морские воды. Впрочем, они не спешили. Передвигались с большой осторожностью, как и пристало горностаям, осматривались, охотились тут и там в кучах камней, останавливались для послеобеденного отдыха. Дня два находились во временном лагере под конной, потом под кучей хвороста на пастбище, поросшем кустами.

Направление они выбрали правильное: чем ближе к морю, тем богаче становился обеденный стол. Мать ловила одну водяную крысу за другой. На голод не жаловались. Даже детеныши предприняли свою первую вылазку — поймали лягушку, попавшуюся им на глаза.

Для горностаев лучший летний лагерь, чем на косе, трудно себе представить.

Из Таммисту они ушли после серьезных неприятностей. Да и кому это понравится, когда вход в твой дом то закрывают, то открывают. Такие фокусы кого угодно выведут из себя. Не напрасно они злобно фыркали, высказав свое отношение к этой неуместной проделке. В гневе и не то сделаешь. Тут мало зубы показать — тут и наброситься можно. А обиду таить у них не принято — пусть люди на этот счет не заблуждаются и не думают, что вынудили их покинуть обжитое место.

Просто время пришло расстаться с гнездом. И вовсе не важно, подобру они это сделали или нет. И шаг этот вовсе не означает, что выводок распался. Все равно детеныши будут находиться при родителях до наступления зимы.

А дачники каждый день вспоминали о горностаях, теперь уже с жалостью. 11 как пи странно, не поминали их лихом. Даже о запахе в мансарде позабыли. Более того, беспокоились, где они теперь, найдут ли столь же хорошее пристанище и вообще живы ли еще. Они ведь такие маленькие…

О дальнейшей судьбе горностаев дачники, возможно, гак ничего и не узнали бы, если бы дети не наткнулись на них совершенно случайно.

Дети обычно ходили на Каменистый остров по ягоды. В раз rape лета за клубникой, осенью за ежевикой. Клубника уже поспела, краснела там и тут в можжевельнике и манила к себе. В один прекрасный день Маарьи и Мадис собирали ее. как вдруг услышали возбужденное попискивание и пощелкивание. Звуки эти доносились из кучи камней на лугу.

— Кто это там? — обратил внимание Мадис. Он приложил палец к губам, призывая сестру к молчанию, и стал потихоньку приближаться к куче.

Чуть погодя послышалось фырканье, но никого не было видно. Затем, словно повинуясь приказу, в нескольких местах из-за валунов показались маленькие головки — кончики носов темные, глазки против света зеленовато поблескивают, уши округлые и длинные усики. На потешных мордашках выражалось крайнее любопытство. Дети смотрели, замерев на месте и притаив дыхание, потому что боялись спугнуть неожиданное видение.

— До чего любопытные! Хотят посмотреть на нас, — прошептал Мадис.

Вскоре маленькие головки высунулись еще смелее, а один зверек, как видно решив, что никакой опасности нет, даже вылез из укрытия.

— Горностаи! — Мадис хотел что-то показать, поднял руку, и этого оказалось достаточно.

«Рикк-рикк-рикк!» — раздался строгий окрик, и малыши тут же исчезли — ни носика, ни хвостика.

— Ты слышала, мать их предостерегала! — воскликнул Мадис.

— Это наши горностаи? — спросила Маарья.

— Вполне может быть. Где-нибудь они ведь должны жить, — ответил Мадис.

Дети забрались на валуны и стали заглядывать в просветы между ними, но больше никого не увидели.

Между тем Мадис обнаружил что-то интересное.

— Посмотри-ка, что это? — подозвал он сестру.

На валунах и рядом с ними валялись коричневато-черные клочки шерсти и кусочки шкуры.

— А, здесь разделывались с крысами, — определил Мадис, состроив гримасу. — У нас на чердаке были такие же остатки. Папа сказал, что это шерсть водяной крысы.

— Какой ужас! — ахнула Маарья.

— Ничего подобного. Даже хорошо — так этим крысам и надо! — возразил Мадис.

Он стал внимательно рассматривать камни и еще в нескольких местах обнаружил следы горностаевых столовых или кухонь.

— Очень бы мне хотелось знать одну вещь: есть ли тут птичьи перья? — сказал Мадис, прыгая в азарте с одного валуна на другой.

Перьев не было.

— Что ты по этому поводу скажешь? — спросил Мадис у девочки.

С, некоторых пор у него вошло в привычку экзаменовать и поучать младшую сестру. Обычно это заканчивалось спором, который должны были разрешить мама или папа, потому что Маарья ни в чем не уступала брату. Не давала она спуску и тогда, кот-да он за отсутствием более веских доводов дергал ее за косу.

В ответ Маарья пожала худенькими плечиками.

— По-моему, это значит, что горностаи на птиц не нападают! — ответил Мадис на свой же вопрос и принял такой вид, будто сделал важное открытие.

— А на чердаке перья были, ты еще сам сказал, что они принадлежали черному дрозду, — тут же парировала Маарья.

— Там были, а здесь нет. Здесь так много крыс, что горностаи только на них и охотятся. Чайки и крачки защищают свои гнезда и клюют их в темечко. Поэтому они обходят стороной птичьи колонии.

С этим Маарья согласилась.

Несмотря на постоянно кричащих и зорко следящих за каждым посторонним чаек, горностаи чувствовали себя на Каменистом острове вполне уверенно. Пожалуй, именно благодаря тем самым чайкам, которые заблаговременно предупреждали о появлении всякого пришельца. К тому же здесь, как ни в каком ином месте, сложились благоприятные условия: кучи камней с бесчисленными щелями и прогалинами — входи и выходи откуда пожелаешь, — всякая трава, в которой можно скрыться как днем, так и ночью, валки водорослей, выброшенных на берег и местами подмытых волной, густые заросли тростника, где маленький зверек мог затеряться, как иголка в стогу сена.