Двуглавый Змей (СИ) - "Марло Arc"

— Староста вас ждёт, чужаки. И не рекомендую задерживаться, — холодно предупредила Тиа, а после ответила на вопросительный взгляд наёмника: — У меня терпение не вечное.

— Доброе утро. Гм, я видел только одного заболевшего. Где остальные? И почему он, — Мечник кинул бегает с другими детьми?

Эльфийка проследила за взглядом Гумберга. Вздрогнула.

— А что, другие могут из–за него заболеть? Этим вы люди и славитесь, принижать других из–за незначительных мелочей. Где? Тут бегают, что же им ещё делать? А другие дома сидят! — Огрызнулась эльфийка так, будто это было очевидно.

— Но почему его не вылечат?

— Потому что есть те, кому лекарство сейчас нужнее, идиот!

«Никаких медицинских палат и прочего. Ясно.» — Подумал охотник, ещё раз оглядевшись. Мальчик подбежал ближе, улыбнувшись девушке своими зияющими дырами зубами, и приветливо помахал той самой, окаменевшей рукой. Эльфийка помахала в ответ, натужно улыбнувшись. Ребёнок подобрал мяч и убежал к остальным детям.

— Пошли!

Пришлось поторапливаться. Тордрак, разбуженный резким голосом эльфийки, и всё ещё заспанный, шёл, еле перебирая свои короткие ноги. Наёмник же внимательно рассматривал дом старосты, который так нормально вчера и не разглядел. Самый обычный, такой же, как и все остальные шатры, единственное — странный камень на верхушке, высеченный в форме звезды. И, кажется, он слегка пульсировал. По крайней мере, Гумбергу так показалось.

— И это её дом? Такая же лачуга, как и все остальные. — Прокомментировал Тордрак, вызвав недовольный взгляд провожатой.

Пепельноголовый мечник же догадывался, чем эта лачуга отличалась от остальных. Когда небо застилала тьма, а вся природа засыпала, как и жители этой деревни, светлячки, словно очарованные, стягивались к этому месту. Вполне возможно, не без причины в лице этого самого камня на верхушке. Но то были только догадки.

Из шатра вышли трое. Фараэль, молчаливая эльфийка, сопровождавшая наёмников ночью и третья, неизвестная Гумбергу.

Он никак не мог ожидать того, что предстало перед его взором. Тиа низко поклонилась, скромно сопровождая взглядом третью эльфийку. Стройная, она мягко ступала, абсолютно бесшумно, словно не касалась земли, как сам ветер. В простом, но аккуратном платье из белоснежного льна, открывающее загорелые плечи, она была такой же, как и все эльфы здесь — с волосами, цвета вороньего пера и карамельной кожей. Но было одно существенное отличие. Под покровом длинных, густых и блестящих ресниц, на пепельноволосого мечника смотрели два больших, ясных и голубых, как само небо, глаза. На чистом и аккуратном лице не было каких–либо татуировок. Она выглядела моложе любого эльфа в этом месте.

Прекрасная эльфийка приоткрыла рот, словно собиралась что–то сказать, разомкнув медные губы, но в последний момент передумала. Прошлась вперёд, хрупкими руками сняв венок из цветов, украшающий её волнистые, короткие волосы, и прижав его к скромной груди, взглянула в горящие глаза охотника, пытаясь в чём–то убедиться. Тихий вдох, и она заговорила:

— Скажи мне, человек, откуда ты?

Гумберг не сразу осознал, что обращались к нему. Пару секунд он простоял в ступоре, находясь под заинтересованными взором старосты.

— Гм, я издалека, госпожа.

Наёмник поклонился, встав на одно колено. Тордрак повторил за другом. Почему–то, никто из них не смел поднять глаз, посмотрев на эльфийку вновь. Любые мысли испарились, оставив двоих в немом ожидании будущего. Девушка подошла ближе, аккуратно взяла охотника за голову, погрузив свои тонкие пальцы в его тусклые волосы и подняла его лицо так, чтобы их глаза встретились. Девушка чуть улыбнулась.

— Скажи, человек, знаешь ли ты, кто твои родители?

— Гм, нет, госпожа.

— Прошу, Ринн, подойди сюда, — староста обратилась к эльфийке, выходившей с ней из шатра, — А теперь, человек, взгляни на неё и ответь, знакома ли она тебе?

Эльфийка, сопровождавшая охотника, не сразу поняла, что от неё хотели. Она дёрнулась, как будто проснувшись только сейчас, и неуверенными шагами подошла к старосте, боязно посмотрев на Гумберга. Мечник, стоявший на одном колене, замер. На мгновение ему показалось, что он смотрит в зеркало. Они молчали.

— Да вы же одинаковые… — Прошептал, нарушив молчание, Тордрак.

Тиа, так и не поднявшаяся с колен, покрутила головой, не понимая, о чём идёт речь. Фараэль пригляделся к Гумбергу, замерев с широко раскрытыми глазами. Именно эта девушка отличалась от всех эльфов в поселении. В темноте наёмник не разглядел, но теперь понимал, почему Тордрак посчитал именно так. У эльфийки, названной Ринн, была бледная кожа, в отличии от любого другого эльфа в этом лесу, такая же, как у Гумберга. У неё были тусклые, пепельные волосы, такие же, как у охотника, стянутые в неряшливою косичку на затылке. Такие же горящие глаза, как и у пепельноволосого мечника, но светлого, зелёного цвета, словно ярчайшие в мире изумруды. Но она была эльфийкой, это определённо, а он, в прошлом, человеком. Эльфийкой по внешности и натуре, начиная от пяток и до самых кончиков острых ушей.

Гумберг был потрясён, потрясён до самой глубины его тусклой, ничтожной души. Наёмник не мог выдавить из себя ни слова. Шок, подкосивший и чуть не заставивший упасть, дикое желание выпалить десятки, сотни вопросов, и вместе с тем что–то такое, что сдерживало все желания. В голове тут же начали рыться неисчисляемое множество вопросов, но ни единый из них охотник не осмеливался озвучить.

— Т..ты… — Всё что он смог выдавить из себя.

Голос бледного наёмника впервые в жизни дрогнул. Сердце забилось чаще, а сам Гумберг почувствовал, как кровь начала двигаться по телу. Внутри стало как–то тепло, впервые за долгие, долгие годы. Это ощущение сбивало с толку не слабее, чем кратковременный шок.

— Вижу твоё замешательство, человек. — Староста отпустила голову охотника, но та так и осталась в том же положении. — Думаю, нам лучше поговорить внутри. Тиа, ты давно могла встать. Все, пойдёмте.

Она развернулась, придержав платье, и такими же лёгкими шагами ушла в сторону дома. Фараэль поддержал её за руку, пригнувшись. Эльфийка скрылась внутри, оставив молчавших гостей снаружи. Ринн и Гумберг так и не двигались, оставаясь в немом окаменении. Тиа всё также осматривала то бледного охотника, то такую же бледную эльфийку. Тордрак встал, покосившись на эльфов, и тихо потрепал за плечо друга.

— Чёрт, Серый, давай вставай, идём.

Мечник опомнился, отведя взгляд от ошарашенной эльфийки и поднялся с колен. Но вместо того, чтобы зайти внутрь, он приблизился к девушке, взяв её за тёплые руки. Та отпрянула, но не вырвалась. Гумберг подошёл ближе, чуть ли не вплотную, посмотрев ей в глаза.

— Ответь мне, сколько ты уже… такая?

Его голос был абсолютно холоден и спокоен, как и взгляд, несмотря на то, что всего секунду назад его распирало изнутри. Это действие, вместе с его вопросом, заставшим всех врасплох, ввели девушку в краску. На бледном лице появился контрастирующий с кожей румянец. Гумберг отпустил её ладони.

И только Фараэль смотрел в след старосты.

— Десять лет. — Тихо прошептала эльфийка с татуировкой ласточки под веком.

«Как я и думал. Её руки тёплые, а также реакция…» — размышлял охотник, — «Десять лет значит? Долго.»

Тиа откровенно пялилась на пепельноволосого наёмника. Не так, как обычно до этого, теперь в её взгляде что–то изменилось. То было замешательство и… Интерес? Она еле заметно вздрагивала, находя взглядом всё больше и больше похожих черт, и деталей в их внешности.

— Эгкхм, — Фараэль прокашлялся, — Староста сказала войти. Идём, плохо будет заставлять её ждать.

Услышав голос эльфа, Гумберг отошёл от эльфийки, и спокойной, но всё ещё нетвёрдой походкой последовал внутрь. Все остальные, молча, направились следом. Почему–то, сейчас охотник чувствовал… Пустоту.

Тепло. Внутри было тепло, но никак не душно. В шатре не было источников света в лице факелов или ламп, как привыкли путники, не было здесь и импровизированных окон, как в других домах. Вместо этого повсюду летали небольшие, цветные огоньки под потолком. «Магия» — Пронеслось в голове у наёмника. Пол был украшен множеством разноцветных камушков и мягких ковров. Балки, держащие шатёр, были украшены множеством рисунков и украшений из обсидиана. Засушенные цветы и ягоды находились всюду, своим запахом дурманя разум. Десятки, а то и несколько десятков венков были у края, сложенные в одну большую кучу.