Замок темного барона - Павел Бергер

Электрическая плойка, действительно, скоро обнаружилась, но в совершенно неподобающем месте. Она была неестественно втиснута на стенную полочку около душа прямо над головой у Пауля и могла свалиться оттуда в любую минуту! Из опасения заронить лишние подозрения в легкоранимую душу фон Клейста, Пауль не ухватился за щипцы сразу, а принялся разглядывать странную дислокацию электроприбора вблизи. От шатко пристроенных на полке щипцов к розетке убегал несуразно длинный, запутанный электропровод. Пауль решился поправить плойку и сразу отдернул руку: он едва не обжегся! Щипцы были горячими! Какая непростительная беспечность — даже для артистической натуры вроде Зиги фон Клейста!

Предусмотрительный офицер Ратт решил отключить электроприбор от источника питания как можно скорее, провел рукой по шнуру, отыскивая путь к розетке, и обмер от неожиданного открытия. Провод щипцов вовсе не был спутан случайно — он вполне целенаправленно и очень плотно несколько раз обвивал цепочку от пробки, заботливо вставленной в слив ванны. Чтобы проверить шокирующую догадку, Пауль потянул за цепочку, крепящуюся к пробке… Приглядывать за щипцами даже не пришлось — они сразу с бойким грохотом свалились в пустую емкость ванны.

Получается, что, стоит поклоннику гигиенических водных процедур наполнить ванну водой, погрузиться в ароматную пену, разнежиться и попытаться открыть слив, включенные щипцы упадут прямо в воду! В результате незадачливый купальщик испытает сильный удар током, превратится в бездыханное тело, потом — в малоаппетитный суп, а суп — в мерзкую студенистую массу…

Офицер Ратт нахмурился: не такой уж Зиги дурак, чтобы заживо свариться как бульонная курица. Если кто в этой истории и свалял дурака, так это как раз он, Пауль, потому что терпеливо пялился на синее небо и мечтал об английском десанте, пока парни поумнее ковали карьеру своими собственными руками. Теперь Пауль прекрасно понимал: крашеные ресницы не помеха для интригана, который решил инсценировать покушение на самого себя! Герр фон Барон либо не полезет в ванну вообще, либо сперва пробки вывернет… Но в любом случае потом Зиги поднимет страшный скандал, начнет хныкать и рыдать, жаловаться своим могущественным покровителям, что его — любимца Рейхсфюрера! — хотят подло убить при полном попустительстве местного Гестапо и штандартенфюрера Кольбаха лично!

Нет, дружище Штурмбанфюрер, на этот раз твой бенефис не состоится!

Пауль без колебаний вытащил вилку из розетки и спрятал щипцы в собственный несессер для инструментов, а выходя, просто для профилактики — вывернул пробки…

Теперь он мог уверенно сказать: штурмбанфюрер фон Клейст находится в полной электротехнической безопасности! И, радостно насвистывая, офицер Ратт отправился на теннисный корт — поскорее доложить Шефу о подлых ухищрениях «златокудрого соловья»…

Разве мог гауптштурмфюрер предположить, что в этот день теннис принесет ему одни хлопоты?

Приблизившись к корту, Пауль испытал скребущее чувство, похожее на густую смесь зависти и ревности, которое он испытывал во времена отрочества, когда родители уезжали по делам и брали с собой только старшего брата, а Пауля, не спрашивая у того согласия, оставляли присматривать за малолетними сестрицами.

Корт был пуст: герр Кольбах в идеально чистой теннисной экипировке отдыхал на скамейке в тени увитого зеленью забора, а рядом с ним — на той же самой скамейке — расположился… штурмбанфюрер фон Клейст!

Зиги тоже разыгрывал из себя теннисиста и был облачен в спортивный пуловер с короткими рукавами. Как все-таки судьба неравномерно распределяет свои подарки, завистливо подумал Пауль, разглядывая крупный шрам от рваной раны, взбиравшийся по предплечью Зиги вверх под рукав с небесно-голубой каемкой. Каемка удачно оттеняла цвет глаз фон Клейста. Сами же глаза казались по-особенному большими и яркими, потому что их наполняли совершенно неподдельные слезы!

Хотя волосы и ресницы у герра Барона крашенные, зато голос самый настоящий и действительно очень красивый, горемычно констатировал Пауль. Наверное, когда-то Зиги разучивал рыдания, как пианисты музыкальные гаммы: он то причитал трогательным речитативом, то добавлял истеричные фразы-трели, напоминающие тирольское пение, — и все это звучало драматично, но в то же время настолько естественно, что Пауль даже не сразу стал прислушиваться к словам:

— Наградой клеветникам и завистникам послужит моя ранняя смерть… Ах, Карл, это так несправедливо! Так жестоко… Все, все меня ненавидят… Даже Вальтер… Ну почему, за что… — Зиги в эмоциональном порыве ухватил Шефа за руку чуть выше ремешка часов. «Ничего себе! — возмутился Пауль. — Так вцепиться в его Шефа!» — но никак не проявил нахлынувших чувств, а, повинуясь требовательному кивку начальника, снизошедшего наконец до «личного помощника», понуро взял ракетку и стал постукивать желтым мячиком о стену, безучастно наблюдая за происходящим.

— Зиги, дружище, ведь это вы наябедничали Рейхсфюреру, что теща Шелленберга по национальности полька? Разве нет?

— Нет! — тихо, но твердо ответствовал штрмбанфюрер, пододвинулся к Кольбаху и перешел на таинственный полушепот: — Мне было видение… Из глубин озера явилось древнее водное божество…

— Которое предусмотрительно раздобыло для вас копию метрики почтенной матроны… — иронически скривил губы шеф Кольбах, отсев подальше от барона-духовидца.

— Никто не смеет лгать Рейхсфюреру! Никто — даже Вальтер! — Зиги тут же неестественно выпрямился, побледнел так, что действительно стал похож на хорошо ухоженный труп, и пафосно заключил: — Обещайте мне, Карл, что, когда я умру, мое тело передадут профессору Розенбергу, дабы оно продолжило служить нации…

Паулю пришлось приложить изрядное усилие, чтобы подавить смех. Но самое забавное было еще впереди!

Зиги переломился пополам и принялся натуральным образом плакать навзрыд, уткнувшись в белоснежную тенниску шефа Кольбаха и непрестанно повторяя:

— Я умру, умру… Уже совсем скоро — я это знаю! Я видел Горы трупов арийских воинов… Их невозможно сосчитать… Они лежат в каменных штольнях, в холодных пещерах… Они повсюду… Когда я понес цветы в склеп, я видел там маму! Она звала меня, манила за собой… Я сделал к ней шаг и понял, что мое место там — среди трупов! Я скоро умру… Лучше сразу умереть, чем жить среди кошмаров и призраков…

Чего и следовало ожидать! Пауль удовлетворенно хрястнул по подвернувшемуся теннисному мячику, как по футбольному, — ногой.

«Ну что же, любезный певец, давай — плачь, реви громче!» — искренне пожелал он барону. Надо признаться: Пауль уже разбил достаточно женских сердец и знал доподлинно — если особа с накрашенными ресницами затеет плакать, вокруг глаз очень быстро образуются некрасивые черные круги… Интересно, что скажет Шеф, когда увидит такие на бледном лике штурмбанфюрера?

— Дружище, вам следует умыться, — сказал герр Кольбах с почти торжественной серьезностью наконец оторвав Зиги от своего мужественного плеча, и встряхнул его так крепко, что зубы зареванного фон Клейста несколько раз лязгнули, подтверждая наличие правильного прикуса, а сам слабонервный барон от неожиданности наконец перестал мелодично поскуливать и скорбно уточнил:

— Полагаете, мне станет от этого легче? — из-за черных кругов на бледном лице он казался похожим на безутешного Пьеро из ярмарочного балагана. Пауль прикусил губу, пряча довольную улыбку.

— Ну конечно! Объективный мир всего лишь зеркало сознания! — Шеф назидательно постучал косточкой согнутого указательного пальца по лбу Зиги. — Вам следует прекратить смотреть мрачные видения о покойной матушке, препарированных трупах доктора Розенберга и советских танках, а направить свой внутренний взор на более умиротворяющие картины… Оглянитесь вокруг: поют птички, солнышко пригревает, пчелки переносят пыльцу, а Рейхсфюрер скоро приедет слушать вашу оперу… Жизнь прекрасна и удивительна! Больше оптимизма, штурмбанфюрер! И просто в качестве первого шага к позитивному мышлению — соединитесь с живительной влагой! Вода — основа жизни! — Кольбах решительно повесил на шею пригорюнившегося барона свое белоснежное полотенце. — Пойдите и умойтесь! Прямо сейчас!

Фон Клейст, вздыхая и шаркая, поплелся в раздевалку, где имелась душевая. И пока он отсутствовал, Шеф с явным неудовольствием обнаружил темные следы от туши Зиги на собственной теннисной рубашке и без предисловий ввел Пауля в курс текущих событий:

— Эта библиотечная падаль — господинчик фон Штерн — настрочил кляузу Рейхсфюреру! Настоящую жалобу по всей форме! И что самое поразительное, она уже сегодня попала в утреннюю почту и даже была рассмотрена… Я час назад получил вполне официальную телеграмму с текстом жалобы и предписанием принять срочные меры к разысканию имущества хранителя библиотеки, заслуженного ученого Александра фон Штерна, а наш бедный барон — как в некотором роде доверенное лицо Генриха — удостоился изрядной выволочки от Самого прямо по телефону… — экономным жестом Шеф протянул Паулю открытый спортивный журнал, между страницами которого затаилась телеграмма с текстом жалобы.