Фальшивая жена. Любовь в залог - Лила Каттен

– Как ваши отношения?

– Отношения. Скажешь тоже мам. Выносим друг друга, уже хорошо. Не знаю, выполнимо ли то, о чем мы говорили с тобой.

– Выполнимо. Он мужчина, а ты женщина.

– Все что он предлагает мне – это секс.

– Он просто капризничает. Думаешь легко сдаваться девушке?

– Не знаю, но я теряю надежду.

– Вы женаты всего пару дней.

– Ты права. Ладно мам, до завтра. Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи, доченька.

Ложусь спать, загадывая хотя бы спокойный сон, без главного героя моей жизни.

Выбрать платье оказалось просто. Оно было в итоге не пошлым, закрытым, и в меру откровенным. Как это все уместилось в нем, я без понятия.

Посидели немного с мамой в кафе не желая возвращаться по домам, поговорили. Задавать вопрос про тот самый маячок не стала. Впервые настроение было просто замечательным, а копаться в этой грязи и разборках не хотелось.

В половине восьмого я уже готовая стою перед зеркалом, рассматриваю себя и вспоминаю слова Давида, на которые сразу не обратила внимания.

Мы останемся до утра?

Только не это.

– Самар, – стучит Анастасия.

– Входите.

– Вы готовы? Господин Давид просил проверить.

– Мы едем с ночевкой, я думаю, взять с собой кое-что.

– Вам помочь?

– Нет, только придется взять другую сумку в таком случае.

Делаю вид, что ищу пижаму, а сама мысленно умоляю судьбу дать нам разные комнаты с ним.

Это будет катастрофа.

Кладу в сумку все необходимое и выхожу вместе с женщиной из комнаты. Спускаюсь вниз и натыкаюсь сразу на взгляд мужчины, который говорил с Каримом.

Пара секунд он оценивает меня и отворачивается так, будто ничего интересного не увидел. Ну и ладно.

– Карим, – шепчу, поравнявшись с ним, когда муж уходит за дверь кабинета что-то взять. – Вы едете с нами?

– Конечно.

– Отлично. Спасибо вам.

– Это мой долг, Самар. Ни о чем не беспокойся.

Улыбаюсь ему и прохожу вперед, оказываясь на улице.

Садимся в машину с Давидом снова вместе.

Он почти всю долгую дорогу с кем-то ругается, что поставки задерживаются. Не вникаю в суть, просто смотрю на пролетающие мимо дома, бутики, высотки. Выехав за город в салоне, наступает долгожданная тишина. Потому что, если честно я недоумевать начала сколько можно орать.

Давид видимо сам устав от таких эмоций закрывает глаза и трет их пальцами съехав чуть ниже по сидению и расставил ноги, которые задели мои. Тут же отодвинулась от него, что не осталось незамеченным.

– Тебе сегодня со мной весь вечер сидеть очень близко, а после спать в одной кровати, так что не фыркай, мышка.

– Я не фыркаю. И спать с тобой в одной кровати я не намерена. Если тот дом куда мы едем хоть на долю схож с твоим, то уверена нам найдется хотя бы одна свободная комната.

– Конечно. И мы ее займем вместе. И только попробуй устроить концерт.

– Надеюсь там система теплых полов есть.

– Какая строгая девочка, – говорит со смешком.

– Строгая и знающая себе цену.

– Правда? И какова твоя цена, Самар? – резко приближается к моему лицу, выбивая из легких кислород.

– Тебе такая не по карману, Давид. Так что не стоит и узнавать.

– Ты все про ценности? Про чувства? Наивная и довольно глупая, малышка, – шепчет на ухо, когда я отворачиваюсь от него. – Гниль окружающего мира проползла в каждую щель и замарала все что ты так пытаешься взрастить в своем крошечном домике. Ты будешь удивлена, но люди клали на твои ценности. Одни раздвигают ноги для хорошей жизни, другие имеют, даря мифическую «любовь», пока на горизонте не появится новая дрянь, знающая себе цену.

– Браво. И кто же ты в этом мире? Посланник правды, не иначе. Смешно от того какой ты циничный, не видящий дальше своего носа. Считаешь, что все знаешь и умело управляешь окружающими. Только и твой мир очень ограниченный. Может быть, это тебе стоит посмотреть по сторонам? Твои понятия устарели и несете их только такие, как ты и тебе подобные, остальные же живут обычными жизнями, не брезгуя чувствами и ценностями. Но не такие о которых говоришь ты. Так что не читай мне морали о том, о чем не имеешь и понятия, Давид.

– Будь все так как говоришь ты, на тебе самой не было бы ценника.

Его слова бьют меня отчего-то очень сильно.

Поворачиваю к нему голову и смотрю так зло, что готова выцарапать ему глаза.

– А это, один из побочных эффектов, когда ублюдки твоего порочного мира начинают верить в свою силу, применяя физическую.

Он наклоняется так, что почти ложится на меня, полностью соприкасаясь со мной своим телом, но я буду не я, если отведу свои глаза или возьму слова обратно.

– Назвала меня ублюдком? – хватает за подбородок сжимая пальцами, что в глазах появляются слезы.

– Назвала. Только что, – отвечаю все же и жду дальнейшую реакцию.

– Ты…

– Господин, Давид? – окликает его Карим.

– Заткнись.

– Господин, Давид вам не стоит этого делать, – с небольшим нажимом повторяет свое замечание мужчина.

Но тот уже не реагирует на него. Выдыхает на мои губы и намеренно грубо царапает подбородок и мои губы своей щетиной.

– А мы посмотрим, что ты скажешь, когда окажешься передо мной с раздвинутыми ногами, мышка. Вот тогда твоя цена резко упадет и твои ценности, которые ты так лелеешь растекутся, как ты подо мной.

– Какой же ты мерзкий.

– О да…

– И гадкий. Именно поэтому твои слова останутся только твоими словами, Мартынов.

– Идет, Самар, – отвечает и вместо того, чтобы отпрянуть, он ведет своим носом по моим губам, глубоко и шумно вдыхая запах.

Только после этого странного действия мужчина выпрямляется и садится ровно, больше на меня не взглянув.

Приезжаем к большому дому только в половине девятого. Перед тем как вылезти из машины я поправляю прическу и смотрю на себя в зеркало. Вылезаю из авто и тут же хочу вернуться обратно. Потому что нас встречает тот самый ненормальный мужик, из-за которого мне досталось от отца.

– Дружище, ты приехал. Девочки тебя заждались, – хлопает по спине Давида и смотрит на меня через его плечо. – Стопе. Значит девочки останутся мне и парням, раз ты привез свою красавицу.

Идет ко мне потеряв интерес к другу.

– Привет, черная роза, – целует мою руку, которую я хочу отнять и убрать за спину предварительно помыв.

– Артур, держи себя в руках.

– Тебе не раз за этот вечер придется говорить это и не только мне. Они ее сожрут. Если не ртами, то глазами,