Все леди делают это - Диля Еникеева

В кабинете было душно — май в этом году выдался на редкость жаркий. Приятели сидели в одних рубашках, но спины у обоих взмокли.

— Уф, — тяжело вздохнул Эдуард Леонидович, вытирая лоб платком. Ненавижу жару. Тебе хорошо, ты худой, а нам, толстякам и сердечникам, зной хуже смерти.

— Что ж не поставишь кондиционер?

— Мне нельзя, у меня астма. И так все время на лекарствах. — Хозяин кабинета продемонстрировал карманный ингалятор. — Когда все утрясется, вернусь в санаторий, в сосновом бору мне дышится легко.

— Эдик, а когда начнем претворять наш план в жизнь?

— Надо немного повременить, Яш, рисковать нельзя.

— Не выкинет ли финт наша подопечная?

— Ее интересуют только деньги. Если исправно переводить оговоренную сумму на счет, тетка никуда не денется.

— А наличными почему не хочет?

— Договорились фифти-фифти — половина налом, половина безналом.

— Алчная дама, — покачал головой Яков.

— Не то слово. Пиранья. И что самое удивительное — знает, что на крючке, но наглая!

— Я виделся с ней лишь единожды, но мнение такое же, как и у тебя.

— А парень не объявился?

— Пока нет. Но за него я не беспокоюсь — никуда он не денется. Все мы в одной упряжке, включая и его.

— Кстати, наша подопечная оказалась тщеславной. Ужас! Тщеславная убийца — это же надо!

— Ну ладно, пока она не будет рыпаться — за ней приглядывают.

— А потом с ней придется распрощаться.

— Да зачем, Эдик? У нас есть чем ее приструнить.

— Ну, если у тебя хватит выдержки, то я не против. Передаю бразды тебе, сам попробуй с ней поладить, если сможешь. А я пас. И так мне по ночам будут сниться ее глаза, взгляд убийцы. Бр-р! — передернул плечами Эдуард Леонидович.

Глядя на поникшую Ларису, верная боевая подруга и жалела ее, и злилась. Злилась, конечно, больше на Филиппа. Ведь уже урвал свой кусок, наверняка щедрая любовница отвалила ему прилично, — но нет, решил еще ее подоить.

«Ну, погоди, подонок, получишь ты у меня, я из тебя повыбью блох», мысленно пообещала Алла.

А подругу ей было жалко — видно, что переживает, вон круги темные под глазами, значит, опять мучилась бессонницей. А если этот худо-художник кому-то показал ее снимки, тогда вовек не отмоется.

Алла решила еще раз хорошенько вправить ей мозги — ну сколько можно наступать на одни и те же грабли!

— Сама посуди, мать, разве ж можно так подставляться?! Многие мужики снимают своих любовниц а-ля натурель, но тем нечего терять, кроме своей стыдливости. А ты рискуешь потерять репутацию. Люди нашего с тобой круга позволяют себе штучки и почище, но они умеют обставлять свои сексуальные пристрастия так, что об этом никто не догадывается. Все хотят быть лучше своей репутации. — Алла не удержалась от иронии, но тут же, в соответствии с моментом, стала серьезной, хоть и не отказалась от привычной лексики и вульгаризмов. — Вот ты бы подала руку для поцелуя мужику, зная, что он пассивный педераст, да к тому же удовлетворяет своего партнера орально? Полагаю, прежде всего ты подумаешь, что он сосал незадолго до попытки приложиться к твоей ручке, и постараешься держаться от него подальше. В принципе я ко многим нетрадиционным сексуальным склонностям отношусь лояльно, но однажды в гостях, узнав, что некая баба приспособила своего дога удовлетворять ее с помощью языка, пересела в другой конец стола. Допускаю, что у каждого своя фенька, но лично мне не хочется тесно контачить с такими людьми. И не потому, что они предпочитают нетрадиционные способы, а потому, что у них мозги криво устроены. Слегка видоизменив идею великого Фрейда, можно сказать, что нетрадиционный секс нетрадиционным образом влияет на умы.

— Но я ведь ничего такого… — попыталась вставить слово Лариса.

— Да неужто до тебя никак не доходит, а? — не дала ей оправдаться верная подруга. — Баба нашего полета может творить в постели все, что угодно, но не должна соглашаться, чтобы это было заснято. Если кого-то тайком щелкнут во время сексуальных игрищ — тоже приятного мало, но хотя бы можно оправдаться тем, что мы не монашки, как говорится, все леди делают это. Тут подоплека ясна — нужен компромат, потому снято на пленку без ведома участников действа. Сам по себе сей факт не украшает биографию и обеспечивает неприятностями, но деваться некуда, ведь даже высшие госчиновники невольно оказались в роли порнозвезд, и это радует простых смертных. А в твоем случае совсем другое дело — фотосъемка произведена с твоего согласия, и ты принимала соответствующие эротические позы. Женщина твоего уровня не имеет права творить подобное, если ей не начхать на собственную репутацию. Чем ты думала-то? Ведь ты всегда дорожила своим реноме.

— Но я и в самом деле не имела возможности позировать для картины часами, — не желала признавать прошлые ошибки Лариса.

— Да на хрен тебе облокотилась эта картина! — взъярилась Алла. — Ты что — в эксгибиционистки[10] подалась? Желала, чтобы все любовались и восхищались твоими обнаженными прелестями? И куда бы ты это полотно повесила? В гостиной, что ли?

— Я не собиралась выставлять его на всеобщее обозрение…

— А что ты собиралась? Любоваться своим голым изображением в одиночестве? Так это, моя дорогая, сексуальное извращение, и называется оно нарциссизмом.[11]

Лара опять была готова расплакаться — от чувства вины, жалости к себе и страха за будущее.

— Ладно, высрали эту ситуацию, — смягчилась Алла, решив, что воспитательная работа проведена в должном объеме, и хоть что-то в голове подруги останется, может быть, впредь Лара будет осмотрительнее. Шантажировать эротическими фотками — слишком банально. Уважающий себя вымогатель придумал бы нечто пооригинальнее.

Но Ларису ее привычные хохмочки не утешили, она по-прежнему была подавлена и испугана.

— Ну чего ты скуксилась-то! — тормошила ее верная боевая подруга. Эка невидаль! Даже если эти фотки откровенно порнографические — насрать и растереть! Между прочим, один мужик, видать вуайерист-импотент,[12] в бессильной злобе оснастил мою спальню фото- и видеоаппаратурой и собрал толстенную папку снимков,[13] где я славно развлекаюсь с многочисленными любовниками, и видеокассету отснял — куда там порнофильмам! Чиччолина и прочие порно-звезды обзавидуются! И ничего — как видишь, твоя подруга весела и беззаботна, а обозленный Шантажист-неудачник, дабы добро даром не пропало, с помощью этих снимков поднимает свое поникшее мужское достоинство, занимаясь ручным самоудовлетворением.

— А вдруг мои фотографии попадут к Игорю?

— Ну и что? Это ж было до него.

— На них нет даты.

— То есть ты встревожилась потому, что Фил увидел тебя в аэропорту с Казановой, и теперь опасаешься шантажа? — уточнила Алла.

— Да, — прошептала Лариса.

— И это все? Или есть еще что-то, чего ты опасаешься со стороны Фили?

— Нет… — Лара отвела глаза, и верной подруге это очень не понравилось.

— Не врешь? — подозрительно спросила она.

— Я тебе никогда не врала… Лариса смотрела в сторону, и Алла видела, что та явно что-то недоговаривает.

— Сколько раз я тебе говорила: «Не темни, старуха!» — напомнила она. Сокрыть что-то, когда тебя спрашивают, — в моем понимании, равносильно лжи. Тем более в пиковой ситуации. Из-за твоего утаивания информации я строю неверные предположения, в итоге попусту трачу силы и отнимаю время у хороших людей. Сейчас ты опять рискуешь оказаться в жопе, моя дорогая. Стоит тебе заплатить Филе, и ты попалась. Мало того, что он будет тебя без устали доить-доить-доить, ты сама загонишь себя в угол. Одно дело небрежно отмахнуться от предложения грязного вымогателя, и совсем другое показать, что тебя это взволновало и ты боишься. И вот тогда шантажист с тебя не слезет. В итоге не останется ничего иного, кроме как пристрелить его. Хочешь повторить сюжет, уже набивший оскомину в детективной литературе и кинематографе?

Лариса промолчала. Да и что можно ответить на риторический вопрос?

— Ты давай в молчанку-то не играй. Выкладывай все, — суровым тоном потребовала Алла.

— Филипп мне тоже звонил, — наконец призналась Лара.

— Когда?

— Вчера.

«Вот сучонок, — озлилась верная боевая подруга. — Вначале ко мне подкатился, прикинулся бедненьким-несчастненьким, ах, ах, его подставили, а потом решил сорвать куш с Парки, гаденыш…»

— Денег хотел?

— Да. Сказал, что в долг.

— Слыхали мы про такие долги без отдачи, — хмыкнула Алла. — А ты что?

— Я пока ничего не ответила. Обещала подумать.

— Ну и дура ж ты Ларка, хоть и умная баба! — в сердцах вскричала подруга. — Ведь сама лезешь в капкан, неужели ты этого не понимаешь?!

— Откуда я знаю — что нужно говорить в таких случаях?!