Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Документальные книги » Публицистика » Газета Завтра 396 (27 2001) - Газета Завтра Газета

Газета Завтра 396 (27 2001) - Газета Завтра Газета

Читать онлайн Газета Завтра 396 (27 2001) - Газета Завтра Газета

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 28
Перейти на страницу:

В.Б. Ну а вы сами довольны тем, что удалось сделать? Думаю, тот же "Мой Сталинград" зрел в вас давным-давно. Но что-то мешало, почему-то откладывали. В "Солдатах" — Курская битва, в "Драчунах" впервые в литературе показали голод 1933 года, и уже под конец жизни "Мой Сталинград". Кто устанавливал этот перечень. Эту очередность? Сама жизнь? Цензура? Наитие?

М.А. К Сталинграду я не случайно под конец обратился. Почему я начал с Курской дуги в "Солдатах"? Вроде бы нелогично. Скажу честно, вначале побоялся, думал, с малым своим литературным опытом не вытяну такую махину. Лучших времен дождусь. Пока я размышлял, Сталинграда не стало. А о волгоградской битве писать не хотелось, фальшь бы одна пошла. Это было так позорно и так некрасиво. Забыть о народном подвиге из-за того, что город не тем именем якобы назван. Потом пришло время, когда оказалось, что главное сражение было на Малой земле, а Сталинград вообще где-то сбоку. Я этому подыгрывать не хотел. Началось вранье, вся история войны наперекосяк. Я начну-начну и бросаю. Так добросался, что растянулось это на 30 лет. А потом жило во мне также огромное желание больно и жгуче сказать правду о голоде 1933 года. Собственно, это две мои главные темы в литературе, да и в судьбе. Коллективизация и голод 1933 года и Великая Отечественная война. Сквозь кровь войны и голод крестьянства вел я своих живых героев. Не для того я уцелел и во время голода, и во время войны, чтобы будучи писателем, не рассказать об этом своему читателю. Я понял, что не смогу написать "Мой Сталинград", пока не написал роман о голоде в Поволжье. Написал. Сначала все было прекрасно, "Драчуны" выдвинули на Ленинскую премию. Более того, вам, наверное, первому рассказываю, уже было проведено голосование по "Драчунам", и меня уже тайком поздравляли с присуждением Ленинской премии. Единогласно, при тайном голосовании, присудили мне Ленинскую премию. Бывший первый секретарь комсомола Пастухов мне позвонил после голосования и торжественно поздравил. Уже появились статьи о романе и в "Правде", и в литературных газетах. Вышла знаменитая статья Михаила Лобанова. Лучшая статья обо мне. Признаюсь, я ведь ее сам же и отвез в журнал "Волга", передал главному редактору, хорошему русскому поэту Палькину.

В.Б. Так что вы читали эту прогремевшую на весь мир статью еще в рукописи и были согласны со всем, что там написано?

М.А. Конечно. Я и помог ее опубликовать в "Волге". Мне она ужасно понравилась... Так обидно, когда после шумного скандала кто-то сказал Михаилу Петровичу Лобанову, будто я во всем обвинил его и от статьи отказался. Чуть ли не заявив о ее вредности. Не было этого. А было другое. Конечно, досталось на орехи и Лобанову, пропесочили везде будь здоров, Николаев написал пасквиль в "Литературной газете, затем Оскоцкий в "Литературной России", приняли партийное постановление по статье, но и меня же за роман лишили Ленинской премии уже после голосования по присуждению. Заставили отменить решение. Роман "Драчуны" признали антисоветским и премию Ленинскую решили передать другому. Вызвали в ЦК Георгия Мокеевича Маркова на ковер, дали ему там взбучку и приказали выходить из положения, как угодно. Вы допустили ошибку, вы должны ее исправить. Марков собрал всех членов Комитета по премиям и дал понять, что надо найти другого лауреата. Перечеркнули результат и дали Мустаю Кариму. Он, конечно, чувствовал себя неловко: хороший писатель, и премию заслужил не меньше моего. Но в тот раз занял мою полочку.

В.Б. У вас, Михаил Николаевич, очевидно, легкий характер. Не остается злобы и ненависти к своим невольным соперникам. Ведь вы, по-моему, единственный, кому дважды в жизни сначала присуждали премию, а потом отбирали. Всем же известна история, как вам присудили Сталинскую премию, совсем молодому писателю, еще при жизни Сталина, но в самый последний момент сам же Сталин вместе с Константином Симоновым премию и отобрали в пользу другого. Иного бы инфаркт схватил после такого, спился бы от обиды, вы спокойно стали писать дальше и даже с соперником своим позже сдружились. Впрочем, так же вы выдержали и удар по "Драчунам", и с Мустаем Каримом не поссорились. Умеете держать удар.

М.А. Мустай Карим потом мне по "Драчунам " прислал такое потрясающее письмо. Даже хочу зачитать тебе кусочек: "У меня сейчас душа радуется и плачет от приобщения к большой благородной правде. Книга честная и совестливая, потому и отважная. Ты еще раз показал, что совесть и честь писателя не могут быть трусливыми или робкими. Рад безмерно за тебя и за нашу литературу. Мустай Карим. 9 сентября 1982 года". А вот что писал Василь Быков: "Вот только что дочитал ваших "Драчунов", и не могу не высказать вам моего восхищения. Восхищения правдой и мужеством. Нечто схожее пережили в те годы миллионы, но немногие оставили после себя свидетельства о пережитом, трагическом, страшном. Вы это сделали с блеском. Честь вам и слава".

В.Б. Расскажите тогда уж еще раз и историю с отменой Сталинской премии.

М.А. Вдруг вечером врывается в маленькую мою квартирку на Октябрьском поле целая ватага фотокорреспондентов ТАСС. Начали меня и моих маленьких дочерей гонять по углам, ища нужный ракурс. Я их угостил водкой. Уже убегая, говорят мне: "Завтра с утра читайте "Правду". Вам присуждена Сталинская премия". Я, конечно, не спал, жена не спала. Утром не свет не заря к почтовому ящику, Рано тогда газеты разносили. Выхватываю "Правду", читаю первую страницу сверху вниз, снизу вверх, список лауреатов есть, а меня там нет... Ночью, оказывается, не спал не только я, но и Сталин. Получает телеграмму от Сергеева-Ценского, кстати, очень хорошего и ныне подзабытого писателя: "Очень просим Вас, товарищ Сталин, присудить Сталинскую премию Евгению Поповкину. Он в Крыму собирает все литературные силы после войны. Хорошо бы, если Вы его поддержали бы за роман "Семья Рубанюк"..." Сталин вызывает Симонова: кого можно заменить? Говорит, конечно, все уже знают о решении, кого можно менее болезненно? Константин Симонов тогда вспомнил статью Гудзенко о моем романе в "Литературной газете", которой он и руководил, и там было написано, что опубликована только первая книга задуманного автором романа. Сталин ему и говорит: "Что же мы торопимся, пусть автор закончит роман полностью, мы ему и присудим премию". Вот так я не стал Сталинским лауреатом. А вскоре и Сталин умер, и Сталинские премии исчезли...

В.Б. Так получилось, что при вашем мягком лирическом характере все ваши главные книги — полны трагизма и крови. Голода и страданий. Значит, таким был весь ХХ век. Каким вы ощущаете прожитый век? Каким он был для России? Для каждого из наших соотечественников?

М.А. Попробуем разделить наш век одной линией на две половинки, скажем, что дал ХХ век нашему советскому искусству, и что дал ХХ век жизни русского народа. Жизнь была во многом трагическая почти весь век, но эти трагедии так много дали нашему искусству. А периоды затишья почти не давали шедевров. Такова реальная действительность.

В.Б. Конечно, не будь войны 1812 года, не будь Крымской войны и войны на Кавказе, не было бы ни "Войны и мира", ни "Хаджи Мурата". Не будь гражданской войны, не было бы и "Тихого Дона". Но художников и писателей винить не в чем — не они создают трагедии, не они заказывают ради своих шедевров войны. Вот меня обвинили в "Новом мире", в статье Никиты Елисеева, что я, разбирая в книге "Дети 1937 года" удивительный феномен поколения 1937 года, этим как бы оправдываю все трагедии того времени. Полнейшая чушь. Да, естественно, одно связано с другим. И не будь трагедии 1937 года, очевидно, не было бы и такого яркого литературного явления. Только это совсем не означает, что я приветствую трагедийность времени. И вряд ли Михаил Шолохов или Андрей Платонов радовались трагедии гражданской войны. Но, несомненно, как писатели они рождены ею.

М.А. Вот так и все наше, безусловно, великое советское искусство ХХ века. Оно велико своей трагичностью. Творцы и в музыке, и в архитектуре, и в поэзии старались преодолеть трагедию, а тем и дать великую надежду народу своему. Мы не посрамили наших великих предшественников ХIХ столетия. Уверен, русский, советский ХХ век останется в мировом искусстве навсегда. Безусловно, искусство ХХ века не менее значимо, чем искусство века предыдущего. Приведу один случай из жизни. Вскоре после войны, когда я уже работал в газете наших войск в Вене, когда уже стали печататься главы из "Солдат", был приглашен на один конгресс писателей и критиков. Приехали писатели и литературоведы из Америки, из Англии, Франции, и даже из стран побежденных. Тема конгресса "Вторая мировая война в будущей литературе". Там рассуждали: может ли Вторая мировая война дать толчок таким же шедеврам, как "Война и мир", и так далее? И в какой стране может появиться? Все сошлись на том, что подобный шедевр может появиться только в России. Именно потому, что столь велика была трагедия нашего народа. Столь велика была жертва России. Вспомнили тогда и Михаила Шолохова. Ему тогда было слегка за сорок лет. По нашим временам совсем юноша. А за ним уже был "Тихий Дон" и незавершенная "Поднятая целина". О нем и подумали все участники конгресса, может быть, его ждет еще и военная эпопея? Все дружно сравнили "Войну и мир" и "Тихий Дон". А мне кажется, отдельными главами "Тихий Дон" в художественном плане даже посильнее "Войны и мира" будет. Это даже нечто для человека непостижимое. Не может человек такого написать. Отсюда, я думаю, и все сомнения у скептиков по поводу авторства пошли. Только при чем тут Крючков или Серафимович? Это уже дела небес. Так что зря Александр Солженицын с небесами, с Божественным началом спорить стал. Мелковато это. А вот года два назад в Латинской Америке был мировой писательский форум, где "Тихий Дон" был назван лучшим романом ХХ века. А ведь и Михаил Лермонтов первый вариант "Маскарада" в семнадцать лет написал. И там уже были гениальнейшие строчки. Строчки зрелого мужа, а никак не юноши. "Дай Бог, чтоб это был твой не последний смех" — какая трагичность совсем юного поэта. Дон — ведь это небольшая река по сравнению с Волгой, Амуром, Леной или Енисеем. А вот же прогремел на весь мир. Этот тихий Дон вышел из берегов и разлился по всему белу свету. Ни один писатель до Шолохова не обретал такую всемирную славу в таком возрасте. Так что не будем бояться сравнений ХХ века по силе своей с веком предыдущим. Я уверен, что и травят-то "Тихий Дон" именно за то, что написан русским писателем. Написан в советское время. Если такая глыба рождена во время сталинского кровавого правления, то что же получается? Получается, что мы с вами правы. Великое время рождает великие шедевры. А какая музыка была? Слышали, как наш гений Прокофьев умер? Он сидел за роялем, по радио объявили о смерти Сталина, тогда Прокофьев уронил голову на клавиши и умер.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 28
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Газета Завтра 396 (27 2001) - Газета Завтра Газета торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит