Запрещенная реальность. Одиночка. Смерш-2 - Головачев Василий

– Позвонили из пятьдесят второй больницы, – сказала она. – Вашего племянника Марата Барамидзе избили какие-то подонки. Он в реанимации.

– Когда это случилось? – сжал зубы Тарас.

– Вчера поздно вечером, когда он загонял машину в гараж. Их было трое, по свидетельству очевидцев, соседей Марата, но он их не разглядел.

– Их нашли? Кстати, кто вам позвонил?

– Из милиции. Но, по-моему, бандитов не нашли.

Тарас несколько мгновений размышлял, бросил взгляд на дверь в кабинет Самсонова:

– Юлиан Львович у себя?

– Будет к обеду.

– Тогда я отлучусь на пару часов, проведаю Марата.

– Конечно, Тарас Витальевич, я уведомлю шефа о причине.

Тарас зашел в свой кабинет, мельком просмотрел почту и не стал разбирать дела. Спустился во двор, вывел машину на набережную. Через сорок минут он был в отделении скорой помощи пятьдесят второй больницы, располагавшейся на Пехотной улице, недалеко от метро «Щукинская».

В палату, где лежал Марат, его пустили беспрекословно, как только он показал свое удостоверение. Теннисист лежал один, с забинтованными руками поверх одеяла и забинтованной головой. Из-под бинтов были видны только глаза, уши и вспухшие губы. Он спал, но сразу открыл глаза, услышав шаги.

– Что смотришь? – шевельнул Марат разбитыми губами. – Красивый?

– Краше в гроб кладут, – проворчал Тарас. – Надеюсь, ничего серьезного?

Губы Марата сложились в кривую усмешку.

– Закончилась моя спортивная карьера, дядя Тарас. Они мне руку поломали, локоть раздробили… дубинкой какой-то… ну, и кое-что по мелочи: нос сломали, ребро, синяков наставили… Однако жить буду.

Тарас проглотил горький ком в горле.

– Узнал кого-нибудь?

– Одного, в белом костюме и в очках… шоферюгу, который на джипе мой «мерс» изувечил.

– Это точно был он?!

– Такого мордоворота забыть трудно.

– Следователю об этом сказал?

– Естественно. Только он странный какой-то, все принюхивался и спрашивал, что, где и с кем я пил перед дракой.

– А ты пил?

– Только пиво, мамой клянусь!

– Верю. Хотя действительно странно. Ведь не ты начал драку?

– Я вообще-то человек вспыльчивый, не одну ракетку на корте поломал, но драться не люблю.

– Зато попонтить любишь.

Марат виновато шмыгнул носом, поморщился:

– Так ведь все любят.

– Не все.

– Ну, таких мало. Я вообще только тебя такого знаю. Как ты думаешь, найдут этих сволочей?

– Поживем – увидим. Я вечерком заскочу, фруктов подвезу. Мама знает, что ты здесь?

– Я просил врача ей не звонить, и ты пока не говори ничего. Синяки с лица сойдут, тогда и сообщу.

– Они ждали тебя специально, или все получилось случайно?

– Конечно, специально. Я уже машину в бокс загнал, когда один подошел и закурить попросил. Волосатый такой, здоровый. Я ответил: не курю, повернулся, и тогда он врезал мне по затылку дубинкой. Потом появились еще двое, в том числе водила, стали бить ногами…

– Ты защищался, и они сломали тебе руку?

На глаза Марата навернулись слезы.

– Если бы… Они ломали по одному пальцу специально, приговаривая: это тебе урок, падла, надолго запомнишь…

Тарас потемнел, с трудом сдержал ругательство.

В комнату заглянула дежурная медсестра, бросила взгляд на медистат, по экранчику которого бежала зеленая зубчатая линия пульса, решительно указала на дверь:

– Прошу вас выйти, молодой человек, больному нельзя волноваться.

Тарас встал, пожал плечо больного, передавая ему энергоимпульс успокоения:

– Все будет нормально, поправишься и снова выйдешь на корт. Я забегу вечером, жди.

В коридоре он подождал медсестру, пошел рядом, тихо спросил:

– Вы его почините? Он сможет играть?

– Не знаю, – смутилась миловидная женщина. – Кости срастутся, а дальше все будет зависеть от пациента. Хотя полностью восстановить подвижность сухожилий и локтевого сустава, наверное, не удастся.

– Сделайте все возможное, он классный спортсмен.

– Мы знаем, – улыбнулась медсестра. – Уже звонили из Федерации тенниса. Да и мы иногда смотрим телевизор, видели его на соревнованиях.

Тарас кивнул, направляясь к выходу.

В двенадцать часов дня он снова вошел в свой кабинет, доложил секретарше о прибытии и включил компьютер. Через час он получил от коллег из МВД все данные о «бизнесмене» Шейникисе и его команде и принялся действовать.

Первым делом позвонил в УВД Центрального округа Москвы, представился и спросил, как идет расследование по делу разбойного нападения на известного теннисиста Марата Барамидзе. В ответ его вежливо отослали к следователю, который отыскался нескоро и заявил, что это дело бесперспективное и вряд ли закончится результативно.

– Но ведь пострадавший дал точный портрет одного из нападавших, – сухо сказал Тарас. – Этот парень является водителем владельца бензоколонок Шейникиса.

– Во-первых, это еще надо доказать, – неприветливо сказал следователь. – Во-вторых, откуда вы это взяли, что в нападении участвовал водитель Эдуар… э-э, господина Шейникиса? В-третьих, ваш приятель сам был пьян и начал первым.

– А вы откуда знаете, что он начал первым? – еще суше сказал Тарас. – Это вам сообщил водитель Шейникиса? Или свидетели?

– У вас все? – буркнул следователь.

– Почти. Теперь выслушайте то, что я скажу, перед тем как побежите докладывать боссу о закрытии дела. Во-первых, Марат Барамидзе не пьет ничего, кроме пива и шампанского, и в момент нападения пьян не был. И я это докажу. Во-вторых, лучше откажитесь от расследования вообще, так как вы повязаны с Шейникисом. Если потребуется, я и это докажу. И в-третьих, если не найдете бандитов, сядете вместе с ними. Обещаю.

– Вы мне угрожаете? – фальшиво удивился следователь.

Тарас почему-то представлял его толстым и потеющим, с бабьим лицом, толстощеким и небритым.

– Дурак! – сказал Тарас, кладя трубку.

Он уже понял, что дело о нападении далеко не пойдет. Следователь наверняка знал, с кем придется связываться, и рисковать карьерой и жизнью не хотел. Надо было действовать самостоятельно. Да и оставлять без внимания такой наглый вызов не хотелось.

С минуту Тарас размышлял, не посоветоваться ли с учителем, но передумал. Он и сам был в состоянии разобраться со столь пустяковой проблемой, как адекватное воздаяние бандиту, чувствующему себя абсолютно безнаказанным. Хотя, с другой стороны, стоило задуматься, почему лакеи Шейникиса ведут себя так беспардонно.

Следующий звонок был в контору самого Шейникиса.

Секретарша бензинового короля уточнила, кто звонит (Тарас назвал только организацию), и переключила канал. В трубке зазвучал жирный, сытый, брюзгливый голос Шейникиса:

– Да, на проводе. Кто говорит?

– Имеющий право, – веско произнес Тарас. – Эдуард Артурович, вы в курсе, что ваш водитель избил известного спортсмена, чемпиона мира по теннису?

Короткое молчание.

– Кто говорит?! – Голос владельца бензозаправок изменился, стал отрывистым, глухим и угрожающим.

– Это не важно. Вы знаете, а может быть, и специально подослали команду. Когда я это выясню, ответите по полной программе. Ферштеен зи?

– Послушай, ты, насекомое, – проговорил Шейникис. – Ты, наверное, плохо информирован и не знаешь, кому звонишь. Я из тебя душу вытрясу!

– Вот теперь я понял, кому звоню, – перебил Эдуарда Артуровича Тарас. – Обыкновенному тупому гангстеру, считающему себя пупом земли. Так вот, если ты, торгаш, не сдашь органам своего не менее тупого бандита, пеняй на себя!

Тарас щелкнул языком особым образом, приблизив губы к мембране, и положил трубку телефона. Он знал, что в этот момент Шейникис с криком хватается за ухо, получив приличный болевой «звукопакет». Но, с другой стороны, от беседы с бензиновым королем остался неприятный осадок, будто Тарас сделал нечто предосудительное. Возможно, он чего-то действительно не учел, играя в открытую, и надо было действовать тоньше.

Вечером Тарас снова поехал в больницу, навестил Марата, пребывающего в неестественно бодром настроении, и даже подумал, что теннисист просто недооценивает свое состояние. Однако, перехватив взгляд племянника, брошенный на медсестру, он понял, что парень нашел наконец девушку, которая его обаяла. Впрочем, она и вправду была стройна и симпатична, а строгость медсестры вполне объяснялась двумя обстоятельствами: Марат нуждался в серьезном лечении, а главное, понравился.