Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин! - Александр Больных

Глава 5

К демидовской цитадели они подъехали уставшие донельзя и пропыленные, поэтому Петенька даже не удивился толком увиденному – краснокаменная башня, напоминающая кремлевские, только выстроенная по-хитрому, с наклоном, как в преславном итальянском городе Пизе. Одно только различие – Невьянскую башню венчала островерхая железная крыша с флюгером на тонком шпиле. До половины башня была четырехгранная, а выше – восьмиугольная, с узорчатыми литыми перилами. Неподалеку стоял двухэтажный дом, а всю демидовскую вотчину окружал высокий каменный забор. Однако ж кто-то явно предупредил хозяина, потому что ворота были отворены и караульщики истово кланялись в пояс, но при всем при том хозяин на крыльцо гостей встречать не вышел.

– Остерегись, вашбродь, – шепнул на ухо Петеньке один из сержантов. – Говорят, хозяин здешний с нечистым знается, что кто ни скажет – все Демидову враз известным становится. И вообще… В подвалах башни прямой ход в преисподнюю.

– Ну, это ты брось, Иван. Такого быть не может. И помалкивай, не ровен час, какой поп услышит, не миновать тебе покаяния, а то и покруче чего.

– А что я, – вздохнул сержант, – я ничего. Так люди говорят, я думаю, все едино, нужно держаться сторожко.

– Видно будет.

А на крыльцо уже выскочила четверка лакеев – молодые мордатые парни в шитых золотом ливреях и пудреных париках. Впрочем, парики сидели на них ровно как на корове седло. Тут же появился мажордом, как прикинул Петенька, золотого шитья на его ливрее как бы не с полпуда, в руках трость с золотым же навершием.

– Их высокородие, статский советник и кавалер, Никита Акинфич Демидов просят господина поручика пожаловать, – и тростью пристукнул.

Петенька спрыгнул с коня и бросил поводья караульщикам.

– Давай, веди.

Сержанты двинулись за ним, но лакеи попытались было преградить им дорогу. Однако ж плохо они знали порядки Тайной канцелярии. Иван, недолго думая, с ходу двинул первому же попавшемуся под руку в ухо, да так, что лакей полетел в одну сторону, парик в другую. Второй сержант до половины выдвинул саблю из ножен, и лакеи, явно не привыкшие к подобному обхождению, шарахнулись прочь, поэтому по вощеному паркету они шли вместе, печатая шаг, прямо как на плацу. Вообще-то это походило на прибытие арестной команды, и, кажется, такие мысли мелькали у слуг, потому что они старались не попадаться на глаза бравой троице. Вот таким порядком они добрались до парадной залы.

Хозяин, Никита Акинфич Демидов, сидел в голове длинного стола и не сделал даже попытки привстать, не то что шагнуть навстречу гостям. Хоть и имел он чин статского советника, однако ж носил простую косоворотку, плисовые штаны и грубые смазные сапоги. Петенька невольно покривился, уж больно неавантажно выглядел знаменитый заводчик, хотя гонору у него хватало на троих, если не на пятерых. Сухой и черный, не то от природы, не то от злобы, Демидов привиделся ему несытым коршуном.

– Почто слуг моих пугаешь, поручик? – вместо приветствия спросил Демидов. – Невежлив гость получаешься, придется дать тебе урок.

– Пугаешь, Демидов? – столь же неприветливо ответил Петенька.

– Николи. Совсем даже наоборот. Ты, как я смотрю, с дороги протомился, изгрязнился, так что давай-ка, братец, сначала в баньку, потом закусишь хорошенько, в постельку мягкую отдохнуть с дороги. Ну, а завтра уже о делах разговаривать будем, господин Валов. Петр Александрович, если я не ошибаюсь? Лейб-гвардии Семеновского полка поручик.

– Но у меня… – начал было Петенька, потом осекся. – А откуда вы меня знаете?

– Да мы много чего в наших палестинах знаем, о чем в столицах слыхом не слыхивали. Как там Андрей Иванович? Ну, полковой ваш, майор Вельяминов-Зернов. Еще не сдал командование его высокографскому сиятельству Александру Ивановичу?

– Э-э… – только и сумел промямлить Петенька, совершенно пораженный тем, что Демидов в курсе даже смутных слухов. – Я временно откомандирован из полка для исполнения сугубых поручений.

– Бог с ними, с поручениями, никуда они не денутся до завтра. Сейчас в баню, такой в столицах не отыщешь, попаришься по-нашенски, по-варнацки, – Демидов почему-то хихикнул. – Потом отужинаешь, чем бог послал, только не обессудь, я сейчас отправлюсь на завод, дела неотложные, так что встретимся завтра. А тебя мои слуги обиходят, как должно. Ну и о сержантах твоих позаботятся, только в моем доме нижних чинов не привечают.

Петенька вспыхнул было, но Демидов пристукнул пальцами по столу, и получилось это так властно, что поручику невольно захотелось щелкнуть каблуками. Сержанты тоже поняли намек и, повернувшись, точно на плацу, вышли следом за возникшим из ниоткуда лакеем. Петеньку же к бане, оказавшейся во дворе, сопроводил мажордом, который угодливо распахнул дверь и заверил, что далее о его высокоблагородии позаботятся.

Когда Петенька открыл дверь из предбанника в парную, то буквально задохнулся от волны горячего влажного жара, ударившего в лицо. Да, расстарались на славу и протопили баньку от души. Он закрыл за собой дверь, шагнул к полку… и снова задохнулся. Прямо перед ним стояли две девки, совершенно голые. Не то чтобы Петенька был скромником, таковых среди мушкатерских поручиков не водится, а если и объявится, его от подобной напасти моментально избавят, но вот так, сразу… Лишь теперь он понял тот смысл, который сам Демидов и его холопы вкладывали в слово «позаботятся».

– Идите сюда, барин, мы вас и помоем, и попарим, – пригласила та, что повыше и черная.

– Никита Акинфич приказали вас вокабулам французским обучить, – сообщила вторая, блондинка.

Тут уже Петенька окончательно впал в столбняк и потерял всякую возможность соображать и сопротивляться. Впрочем, справедливо было бы заметить, что обучение вокабулам оказалось более чем приятным и мушкатерский поручик из стольного града узнал много нового. После завершения курса его действительно отмыли дочиста и так отхлестали вениками, что ни о каком ужине думать уже не хотелось. Совершенно разомлевшего поручика закутали в персидский халат и, видя его состояние, прямиком доставили в спальню, уложив на пуховую кровать. Петенька искренне надеялся, что теперь-то его оставят в покое и он сумеет хорошенько отоспаться, потому что никакие иные мысли его уже не тревожили, но не тут-то было. Девки – хотя какие девки? Нимфы! Сильфиды! – не собирались покидать его и улеглись рядом, благо размеры кровати это позволяли. Умелые ручки и сладкие губки быстро помогли воспрянуть… духом, и французские экзерсисы закрутились по новой. Петенька в конце концов окончательно потерял счет времени, и последней мыслью в угасающем сознании было: «А ведь завтра вставать придется».

– Милейший Никита Акинфич, потрудитесь объяснить нам, куда же вы дели высоких гостей из Петербурга? – совершенно официально вопросил Петенька, изо всех сил стараясь не зевнуть во весь рот, потому заснул он только под самое утро, хотя молодость и здоровье позволили ему относительно благополучно пережить испытание духа и тела.

Демидов глянул на него исподлобья, но потом вскинул голову и постарался улыбнуться. Лучше бы он этого не делал! Улыбка получилась совершенно страшная, примерно так улыбается медведь-шатун, дожевав очередную жертву и старательно слизывая кровь с когтей.

– Господин поручик, так не принято. Перво-наперво извольте откушать, чем бог послал, а вот потом уже пожалуйте ко мне в кабинет, там и потолкуем. Вы в своих стольных градах совсем уже позабыли исконные русские обычаи. Нет, не дело прямо с утра и в галоп.

Собственно, Петенька не собирался отказываться, тем более что он примерно представлял, каков может быть завтрак уральского набоба. Стол поражал и роскошью посуды, и изобилием. Посуда и приборы были золотыми, во всяком случае, мысль о пошлой позолоте как-то не приходила в голову. А сам стол изумлял изобилием – икра черная и красная грудами высилась в мисках, жареное и копченое мясо, разнообразнейшая рыба, ну, рябчиков Петенька угадал сразу, грибочки, маленькие огурчики, хрустальные вазочки со всяческими вареньями, душистый мед. Не менее завлекательно выглядели подернутые испариной хрустальные графины с разноцветными наливками. Да, таким столом, пожалуй, не мог похвастать и граф Петр Иванович, разве что заморские диковины из собственной оранжереи. Но было совершено понятно, что, возжелай хозяин – и у него была бы оранжерея ничуть не хуже графской, вот просто не хотел он, и все.

– Чем богаты, тем и рады, – радушно потчевал хозяин. – Мы тут живем по-простому, по-купецки. Где уж нам до столичных ассамблей. Зато все наисвежайшее, только вчера по лесу бегало да порхало. Ну и всяческих там заморских питий не держим-с, опять же – домашние наливочки. Но кре-епкие…

Петенька не стал чиниться и охотно навалил себе на тарелку – не что-то, севрский фарфор да еще с вензелем короля Людовика – всякой всячины, потом налил в золотую чарочку клюквенной, вилкой подцепил крепенький масленок и выжидательно посмотрел на хозяина. Тем более что после бурной ночи он чувствовал себя изрядно голодным.