Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов - Арсений Замостьянов

– Куда мне? Такие загадки нам, революционным матросам, не по зубам будут.

– Нам нужен свой Бронсон! Советский! И надежный. Найдешь такого человека? Гримеры с Мосфильма такого двойника могут сделать – родная мать подвоха не заметит. А товарищ Сталин этого Бронсона никогда не видел.

– Двойник... За одну ночь двойника подготовить непросто.

– А ты поколоти зайца – он и спички зажигать научится. Выпьем сейчас по рюмке за это дело – и вперед. В полночь доложишь. Без звонка приходи. Времени нэт.

Через сорок минут Ковров раздраженно глядел на Пронина, которого вызвал для инструктажа. На высоком красном лбу тучного чекиста выступал пот.

– Товарищ Сталин категорически настаивает на встрече с американцем. И у наркома родилась счастливая идея: подготовить для товарища Сталина двойника. Товарищ Сталин знает Бронсона по фотографиям, так что сходство обязательно. Ну и гримеры «Мосфильма» к нашим услугам.

– И этот чекист должен говорить по-английски, – задумчиво проговорил Пронин.

– Зачем?

– Ну а как еще он сможет изображать американца? Он же должен вопросы задавать, беседовать с товарищем Сталиным. Тут просто необходимо отменное знание английского языка.

– Это усложняет вам выбор?

– Да уж. В Москве у нас не много сотрудников свободно владеют английским. Я, например, в английском не силен.

– Знаю, знаю. Ты ас в немецком. Полчаса тебе на поиски. Через полчаса приведешь сюда чекиста лет сорока, схожего с Бронсоном и балакающего по-английски.

– Слушаюсь.

Пронин скептически отнесся к затее с двойником. И потому решил немного поманеврировать:

– Вообще-то дел у меня по горло. Я, конечно, готов подбирать двойников. Но мне нужно следить за Бронсоном, разрабатывать Соколова...

Ковров легко дал себя уговорить:

– Ладно, двойников поручим Нечипоренко.

– Нечипоренко? Но дело поручено мне. Логичнее поручить смежное дело моему сотруднику.

– Есть предложения? – насупился Ковров. Капризы Пронина все же несносны!

– Виктор Железнов никогда нас не подводил. Вы уж его не обижайте.

– Любишь ты протекции, развел любимчиков...

– Так я ж его не на воды в Карловы Вары командирую. Горящее дело – это не горящая путевка.

Москва кабацкая

После нэпа таких заведений в Москве осталось немного, а оставшиеся потеряли лоск. Это была обыкновенная коммунальная квартира, заселенная родственниками. Почти все родственники разъехались по деревенским родительским домам – и в огромной коммуналке заправляла одна мадам – Катерина Витальна. Ей удалось договориться с управдомом и участковым, и они закрыли глаза на то, что жильцы, прописанные в комнатах этой коммунальной квартиры, постоянно отсутствовали, а жилплощадь была превращена в кабак. Вообще-то участковый давно хотел прихлопнуть это гнездовище, но коллеги майора Пронина не рекомендовали ему браться за Катерину Витальну. Полезно было иметь в столице несколько таких «малин». Пронин в этом доме никогда не бывал. Хозяйка не знала его в лицо.

Обстановка этой квартиры напоминала старомосковский трактир, но с примесью нэповского угара. На древних, пропитанных водкой и квасом деревянных столах расстелены свежевыстиранные рушники. Вдоль столов – длинные лавки. В темном углу бородатый гитарист лениво перебирал струны. На него многозначительно поглядывали две дамы самого нахального вида: яркая помада, нога на ногу, сетчатые чулки. Одна из них – рослая и бойкая – вдруг запела почти оперным контральто развеселые куплеты:

Не хочу я чаю пить

Из большого чайника,

А хочу я полюбить

ГПУ начальника!

Пронин устроился за столом. Он сейчас напоминал молодящегося купчика. Даже усы наодеколонил и по-пижонски закрутил. От галстука до ботинок он оделся преувеличенно модно. «Лопни, но держи фасон». Песенку про начальника ГПУ он знал давно. Странно, что про НКГБ такой не сочинили. Боятся? Но нас боялись и во времена ГПУ. Наверное, НКГБ в частушечный размер не попадает.

Хозяйка поставила перед Прониным полный граненый стакан самогона и тарелку сочной квашеной капусты. Граненый стакан в этой квартире был, пожалуй, единственной зримой приметой советского времени. Пронин намотал на вилку капусту и принялся рассматривать обитателей заведения. Долговязая уже не пела куплетов, а просто подвывала под гитарный перебор. Вторая девица устало курила кривую самокрутку. Похоже, она не первый день болталась в запое и совсем обессилела. Гитарист не унимался, все бренчал и бренчал. Древнерусский бородач – такого бы в руки Петра Первого, он живо бы его подстриг. К его темной косоворотке, пожалуй, больше подошла бы балалайка или гармошка, а не семиструнный инструмент городского повесы. На дальнем конце стола собралась молчаливая и колоритная компания. Был там и классический кавказский абрек в черной черкеске и при папахе. Нет, по всем приметам это был не Ревишвили. Можно напялить парик, надеть карнавальный костюм, но превращать впалые щеки в округлые полковник не стал бы. Рядом с абреком хлебал щи румяный светловолосый хлопец. А возглавлял троицу высокий лысый гражданин в добротном, хотя и поношенном костюме. Он руководил их трапезой, произносил тосты и разливал самогон из огромной бутыли. Прямая спина, офицерская выправка! Пронин осторожно приглядывался к лысому. Определенно, из военных. Ну и что? Возможно, это бывший красноармеец или честный фронтовик Первой мировой... Многие старые фронтовики потерялись в жизни, превратились в кабацких завсегдатаев. Потом их за три копейки используют в своих делах урки, а то и наши клиенты международного масштаба...

Вот еще один посетитель – этот пришел с дамой. Проштампованный, клейменый блатарь в клетчатой кепке. И девица соответствующего содержания. Такого хоть сразу в исправдом. Милиция может брать его под стражу без проверки документов, за одно выражение лица. Вот про таких поет товарищ Утесов: «Ремеслом я выбрал кражу, из тюрьмы я не вылажу...» Правда, внешний вид бывает обманчив. А вдруг он – скромный учитель геометрии? Просто набрался где-нибудь по случаю блатных манер, нахлобучил кепку... Да нет, уж тут ошибки быть не может. Блатарь с большой дороги, бывалый и сиделый. А вот и кавалер Катерины Витальны – молодой товарищ, одетый слишком чистенько для здешнего климата. Безошибочно узнаваемый типаж любимца дамочек бальзаковского возраста. Потому и брюки со стрелочкой. Прислуживали в заведении мужеподобная девка в легком сарафане на волейбольных плечах и юркий рыжий парень с прилизанной прической. Сейчас рыжий оказался за спиной у Пронина:

– Не желаете развлечься в деликатном обществе?

– А хоть бы и пожелал, кадры-то подходящие у вас имеются? – спросил Пронин нарочито пьяным голосом.

– Есть и перший класс, есть и ширпотребный вариант. Комната чистая, портвейн и шоколад – за счет Катерин Витальны.

– А мне нужен не просто перший класс! Мне нужно единственную и неповторимую, чтобы лучшая была! А куперы мы имеем, не боись. – Пронин сунул в карман рыжему пару ассигнаций.

– Капитального человека сразу видать! – просиял половой. – Будут вам две на выбор. Для самого избранного клиента бережем. Извольте только подождать уно моменто.

– А я не спешу. Ты мне настоящей водочки принеси. И картошечки горяченькой. Капустку тоже обнови и огурчиков соленых.

– Уже делается. – Юркий половой моментально скрылся в предчувствии щедрых чаевых...

Вот это уже удача! Без амурных приключений на Ревишвили не выйти, а тут дамочка, которую можно было целый час искать, навлекая подозрения блатных, сама плывет ему в руки...

Пронин с капризным, напыщенным видом вместе с рыжим прошествовал в деликатную комнату. На них с одобрительной улыбкой смотрела Катерина Витальна. В комнате, пропахшей сладкими духами, на диване сидели две девицы. Кто из них мог понравиться Ревишвили? Обе выглядели броско, у обеих к лицам была приклеена кокетливо-сонная обалделая гримаса. Обе в париках – одна в блондинистом, другая в каштановом. С мушками на щеках, с подведенными глазами. Обе слегка пухленькие. Возраст определить было непросто – но, наверное, не больше двадцати, но не меньше семнадцати. Пронин взвешивал четыре варианта. Любовницей Ревишвили могла оказаться рыжая, могла – блондинка. Третий вариант – они обе. Четвертый, которого тоже нельзя исключать, – никто из этих девиц не уединялся с Ревишвили... Отрабатывать варианты будем по порядку. Пронин прищелкнул пальцами в сторону «каштановой». Половой быстро устроил им тет-а-тет. На этажерке красовалась бутылка портвейна, а на ее полочках – и тут не соврал рыжий – лежал ротфронтовский шоколад. Не меньше трех плиток! «Сладкая житуха в этом террариуме».

– По рюмочке? – спросила девица с переслащенным кокетством.

– Я тебе совет дам бесплатный. Никогда не торопись и суетись по минимуму. А портвейн должен разливать мужчина. Если он мужчина. – Он покрутил в руках бутылку. – Мужчины вырождаются.