Невозвращенцы - Михаил Черных

«Защита Родины — обязанность каждого гражданина. Служба по контракту ждет тебя!..»

Глава 6

Игорь

«Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом.

С людьми в ладу — не понукал, не помыкал.

Спины не гнул, прямым ходил, и в ус не дул, и жил как жил,

И голове своей руками помогал.»[5]

ВЧ ¦ N, где-то под Челябинском.

Сначала послышались шаги. Шаги приближались к камере гауптвахты, где сидел Игорь. Вот звук шагов поравнялся с железной дверью его камеры и пропал. Открылось смотровое окошко.

— Сержант Петров?

— Я.

Окошко закрылось. Зазвенели ключи, щелкнул открываемый замок.

— На выход.

— Есть.

Наконец то всё! А то последние десять суток единственное, что знал Игорь — это холод, который даже страшнее, чем голод — кормили на губе вовсе не разносолами…

А начиналось все хорошо. В увал его отпустили за очередную победу в соревнованиях между их частью, и соседней. В беге он был первым, оставив далеко позади всех остальных. В рукопашном бою и стрельбе — вторым, а в плавании — вообще единственным, поскольку других хм… храбрецов лезть в воду реки в начале мая после суровой зимы и холодной весны, а соревнования были посвящены Дню Победы, не было. Поэтому полкан десантников, которые были соперниками их обычной строевой части, посоветовавшись с замом командира их части — начальник отсутствовал из-за срочного вызова в Москву, а если еще точнее — просто бросив монетку, присудили победу Игорю. Судя по тем «добрым» взглядам, которые бросал полкан десантников на своих подопечных, им предстояло весьма насыщенное время, посвященное плаванию, бегу в полной выкладке, рытью траншей и другим укрепляющим здоровье действиям. И если соревнования между частями было дело сугубо добровольным — и отказаться можно было от участия в «конкурсе», то от исполнения приказов отказаться очень сложно и весьма черевато.

Однако судьба десантников совершенно не интересовала Игоря — не захотели лезть в воду — их дело. Его больше интересовала увольнительная, которую он получил в награду, да еще какая шикарная — на все длинные выходные, на целых три дня! Конечно, если он не найдет место, где можно будет бесплатно переночевать в городе, то каждый вечер придется возвращаться обратно в часть, на солдатское довольствие в гостинице не переночуешь, но все равно — три дня! Можно и пивка попить, и с девчонками познакомиться, а вдруг найдется какая-нибудь… С этими радостными мыслями Игорь пошел собираться в город — утюжить парадку, собирать по народу список того, что купить в городе и так далее.

И вот, наконец! Ворота части рано утром открываются, и он идет на остановку автобуса. Автобус ходит редко — всего три раза в день — рано утром, поздно вечером и днем. Это очень удобно — на утреннем уехать в город, на вечернем — приехать. А на дневном обычно приезжают родственники навещать солдатиков. К нему никто никогда не приезжал.

…Игорь был детдомовцем. Мать отказалась от него еще в роддоме — оставив на память о себе только фамилию — даже имя ему придумывала старенькая медсестра. Ничего о ней Игорь не знал и знать не хотел. Но вот с детдомом ему повезло. В его родном Челябинске их было несколько, но его определили в самый лучший, приняв во внимание его судьбу.

Директором много лет в этом детдоме был Макаров Виктор Петрович, человек с непростой судьбой. Как и многие парни его возраста он с последнего курса лесотехнического училища ушел на фронт. Был ранен, имел награды. После войны окончил лесотехническое училище. Работал и учился на вечернем на педагога. Своих детей у него не было и всего себя он вкладывал в чужих. Они всегда, даже в тяжелые девяностые были одеты и накормлены. Они не чувствовали себя одинокими и не нужными — за младшими присматривали старшие — учили, играли, водили по городу. Так и за ним в свое время присматривал парень один- Витька, который был ему единственным другом несмотря на почти десять лет разницы в годах, правда жаль его — после детдома он тоже пошел в армию и погиб в Чечне. И он также отвечал за малыша — когда надо вытирал ему детские сопли-слезы, учил драться, был поверенным в его секретах — в общем был старшим братом. А директор был всем отцом. Он воспитывал их людьми а не подонками. Никто из его воспитанников не воровал и не грабил, не сидел в тюрьме… Нередко можно было увидеть такую сцену в автобусе или трамвае — к седому, старому мужчине небольшого роста подходит здоровый мужик и спрашивает:

— Скажи, отец, не ты ли был директором в детдоме в такие-то годы?

— Да, я.

Тогда спрашивающий снимал шапку или кепку и радостно, с чувством говорил:

— Спасибо тебе, отец, настоящим человеком ты меня вырастил…[6]

Жаль, что все хорошее кончается когда либо — кончилась и жизнь Виктора Петровича. А после него директором стал обыкновенный человек. И приворовывал, и не воспитывал, и порядки завел свои, «прогрессивные», от которых та атмосфера одной большой семьи быстро рассеялась и превратилась в обычную клоаку.

Говорят, что от ответственности быстро взрослеют — это действительно так. Многие и к тридцати годам не имеют такого опыта и такой «взрослости», какую имел Игорь. А женщины это чувствуют подсознательно. Как не парадоксально, на него с серьезными намерениями легко засматривались женщины и за двадцать пять, что для девятнадцатилетнего парня — очень круто, притом, что внешность он имел совершенно обычную — широкоскулый, темноволосый парень, кряжистый, среднего роста. Поэтому вполне можно было рассчитывать на ночевку в городе, а не в холодной, а главное одинокой койке в казарме…

Игорь оторвался от воспоминания, потому что подъехал старенький, дребезжащий автобус. Быстро заскочив внутрь, он громко поздоровался с бабушками-пенсионерками, ехавшими в город продавать продукцию своих крохотных участков, за что был вознагражден одобрительным ворчанием и кулечком свежесобранной малины, угощением одной из сердобольных старушек. Спокойно поев малину, Игорь устроился около окна, благо место было и стал рассматривать проносившуюся мимо него свободу. Постепенно под рокот мотора и тихий говор бабулек он задремал.

Проснулся Игорь уже в Рязани, на автовокзале, когда с шумом и матерком пассажиры автобуса выплескивались из дверей автобуса. Игорь спокойно вышел одним из последних, отлично зная, что ему торопиться не куда. В его планы было побродить по городу, закупить все заказанное и, оставив сумку в камере хранения, окунуться в ночную жизнь на столько, на сколько успеет.

Закупки прошли быстро и успешно — в ближайшем к автобусу ларьке был закуплен стандартный сигаретно-водочный паек, и, бросив сумку, уже на легке, Игорь отправился гулять по городу. Город был прекрасен! Может другие так не сказали бы так — обычный себе город, но для него, который долго сидел в казарме и ничего, кроме своего металлургического Челябинска не видевшего город был восхитителен. Прибранный, аккуратный, праздничный. Много людей в военной форме, ветераны, увешанные наградами — рука устала честь отдавать. Прогулки разбудили аппетит, да и время уже для него было обеденное, и Игорь нашел дешевое кафе, где вкусно — после армейского вкусно, пообедал.

«Эх — на гражданке тоже хорошо» — полный желудок еще больше поднял его и так хорошее настроение. Это может показаться странно, но ему нравилось в армии. Дисциплина, военные навыки, опять же звание сержантское — все это ему напоминало его родной детдом, с поправкой на армейский маразм. Что Игорю не нравилось — так это командир их части с его окружением. Он, как спортсмен, отличник боевой подготовки был избавлен от рабской доли, зато большая часть срочников их части была простыми крепостными их барина — командира части. Он и дачу ими строил, и в наем на поля «сдавал», и издевался, как хотел. А для проверяющих из Москвы у него были баня, водка, закуска и такие как Игорь — для показухи. Но, конечно, ничего поделать с этим Игорь не мог, хотя и хотел, несмотря на то, что лично для него такая ситуация была неплоха. Ведь таких как Игорь у командира части было немного — он, еще пара человек, и трое любимчиков — детей его приятелей, для которых срочная служба была превращена во что-то среднее между спортивным лагерем и домом отдыха. Спали они не в казарме, а в отдельных комнатах в здании штаба, ели офицерское, имели сержантское звание, в город ходили свободно, довольствие получали полное и вовремя, и так далее — полная халява…

Так за размышлениями и прогулками подошел вечер и Игорь отправился в давно и хорошо знакомый ему клуб. Клуб — это так одно название. Дешевый кабак с дискотекой в роли хрипло рычащих последнюю попсу динамиков и парой бильярдных столов с истертым сукном, но зато вполне по сержантским деньгам. Можно и пивка попить, и с девушкой потанцевать, и из знакомых по службе никто сюда не ходит — солдатам дорого, офицеры найдут себе поприличнее что-нибудь. Однако в этот раз не повезло — как только он зашел в зал, Игорь понял, что зашел за проблемами. В центре зала во всю веселилась кампания тех самых командирских любимчиков. Их было трое, пока еще без девушек, но уже в таком подпитии, когда их отсутствие сильно мешает счастью. Игорь подумал, что можно было бы и отступить, найти другой кабак, однако он уже заметил тихий столик в углу, за которым сидела явно одинокая девушка, и понадеявшись на то, что обойдется и на этот раз.