Ящик Пандоры - Станислав Гагарин

— Вы говорите, что убитый был радиолюбителем? — задал вопрос Владимир Ткаченко.

— Да, мы навели необходимые справки, едва обнаружили разбитый радиопередатчик и установили личность жертвы.

— Что-нибудь похищено?

— Трудно сказать… Андрей Балашев жил здесь с сестрой. Она мать-одиночка, воспитывает девочку пяти лет. Сейчас отдыхает с нею в Крыму. Мы уже дали туда телеграмму. Только сестра и может сообщить, что похищено. Но по внешним признакам ничего не тронуто. Вот только аппаратура…

Они находились в квартире Андрея Балашева, где решено было по предложению Ткаченко произвести вторичный осмотр. Недописанное и исчезнувшее заявление в Комитет государственной безопасности наводило на далеко идущие размышления, и когда Владимир доложил обо всем полковнику Картинцеву, Валерий Павлович предложил майору подключиться к расследованию загадочного убийства.

А тут еще выяснилось, что убитый был судовым радистом, да еще и любителем-коротковолновиком в придачу. Конечно, все любительские передатчики зарегистрированы, работают на определенной частоте, но…

«Береженого и бог бережет, — сказала монашенка и погасила на ночь свечку», — вспомнил Ткаченко студенческое присловье.

— Что дала вторая судебно-медицинская экспертиза? — спросил он у Василия Михайловича.

— Все тоже, — ответил Свешников. — Смерть наступила от удушья… Сильным ударом по горлу Балашеву разбили гортань. Обильное внутреннее кровотечение закупорило дыхательные пути, кровь попала даже в легкие, парень элементарно задохнулся. К нему применили смертельный удар, один из приемов джиу-джитсу. Страшная, хотя и мгновенная смерть… Она тоже наводит на размышления о необычном характере преступления. Здесь виден почерк профессионала, и опять же по вашему ведомству проходящий, дорогой майор. Мои субчики орудуют ножом или другим каким «инструментом»…

— Ладно-ладно, Василий Михайлович, — улыбнулся Ткаченко, — ты меня убедил, как до того сумел заинтриговать мое начальство. Что ж, снова поработаем вместе. С кем дружил Андрей Балашев?

— Мой капитан Полещук уже работает на спасателе «Мурманце», устанавливает связи радиста на судне. Кроме того, у Балашева была невеста, оператор морского радиоцентра Ирина Мордвиненко.

— Она знает о случившемся? — спросил Ткаченко.

— Официально мы ее не извещали, все-таки она еще не член семьи Балашева. Но про убийство, конечно же, известно соседям по дому, а живут здесь в основном моряки и работники порта. Значит, половина города знает… Дошло, наверное, и до невесты.

— Вы ее пригласите к себе, Василий Михайлович, — попросил Владимир. — Если позволите; я пока буду у вас работать по этому делу, в вашей конторе. Может случиться так, что это заурядная уголовщина… А если нет, то показывать наш интерес к этому событию, тем более, не стоит. Иначе мы прежде времени спугнем тех, кем обычно интересуется наша организация, дадим понять — разобрались в истинной подоплеке убийства.

— О чем речь, Владимир Николаевич… Наш дом — ваш дом. Располагайтесь, как у себя в управлении.

— Капитан Полещук еще на «Мурманце»? — спросил майор.

— Должен быть там… Капитан судна в отпуске, живет за городом в селе Корфовка, у тестя. Мы вызвали его на «Мурманец», Саша Полещук ждет капитана на борту.

— Тогда и я туда, — решил Ткаченко. — А вы пока невесту его найдите… Из порта позвоню. Если девушка будет уже в горотделе, к вам сразу и приеду.

— Договорились, — сказал Свешников.

XXVII

Биг Джон и Рауль сидели у себя в номере, когда дверь отворилась.

Вошел Гельмут Вальдорф. Он поздоровался и поставил на журнальный столик, заваленный советскими газетами, бутылку виски «Лонг Джон».

— Оказывается, в России на доллары можно купить все, — сказал он. — От черной икры до неподдельного шотландского виски… Мои молодые друзья, надеюсь, не откажутся принять внутрь по глотку доброго алкоголя?

— Ваши сообщники, гауптштурмфюрер, — лениво поправил его Рауль. — Соучастники, если хотите…

Гельмут Вальдорф испуганно оглянулся.

— Послушайте, — сказал он недовольным тоном, — вы забыли, что в чужом доме слышат стены…

— Успокойтесь, Капитан, — Биг Джон поднялся и прошел к холодильнику. — Мы с Раулем проверили номер: никаких «жучков». Даже в телефонном аппарате, я самолично разобрал его… Русские не следят за такими лояльными интуристами, какими являемся мы с вами. Но я согласен: называть вас прежним званием не следует. Ты понял меня, Рауль?

— Извините, герр Краузе, — Рауль медленно вытянулся во весь рост и склонил голову. — Просто мне по душе общаться с вами, старым борцом против большевизма. Я всегда питал слабость к рыцарям СС. Жалею, что родился в другое, увы, не героическое время.

— Зато выбрали героическую профессию, — польстил Раулю бывший начальник Легоньковского управления СД, старый нацист не верил напускному смирению Рауля, он считал необходимым поддерживать с явно презирающим его ирландским щенком мирные отношения.

Биг Джон, тем временем, смахнул газеты со стола на пол, поставил рядом с бутылкой виски минеральную воду «Нафтуся», начатую банку черной икры и половину буханки ржаного хлеба.

— Выпьем будто на русский манер, — сказал он. — Правда, к икре подошла бы пшеничная водка, но виски тоже неплохой компонент. Время у нас есть, можем немного отдохнуть. Наливайте, господин Краузе.

После второй порции Рауль спросил у Вальдорфа:

— Насколько мне известно, герр Краузе, вам довелось служить некоторое время в «Организации Гелена» — Федеральной разведывательной службе.

— Совсем недолго, — отозвался гауптштурмфюрер.

— Мало платили? — осведомился Биг Джон.

— Дело не в этом, — сказал Вальдорф, — хотя Гелен всегда был прижимистым типом. Под стать ему и его преемники. В его фирме — засилие бывших абверовцев, пижонов из ведомства Канариса. Во время войны мы отлично сотрудничали с ними, а после мая 1945 года всех собак навешали на нас одних. Абвер стали изображать стадом невинных барашков, собранием эдаких чистюль, клубом благородных джентльменов. А ведь это абсолютная чепуха! Вы знаете что-нибудь про «Десять заповедей»?

— Соглашения 1936 года о разделении функций между военной разведкой-абвером, с одной стороны, и гестапо вместе с СД — зихерхайтдинст, службой безопасности рейха, с другой, — усмехнувшись, сказал Биг Джон. — Конечно, знаем… Ваш опыт, дорогой земляк, равно как и опыт коллег из абвера, изучается в наших специальных школах в первую очередь.

— Тогда вам понятно, что совершенно напрасно пыжатся абверовцы, стараясь убедить мир, будто у них чистые руки, — сказал Гельмут Вальдорф, плеснув себе виски, и стал намазывать икру толстым слоем на хлеб.

— Они принялись открещиваться от нас, чтобы в послевоенной Европе ухватить себе кусок пожирнее, ведь их не объявили военными преступниками, за ними не гонялись повсюду ваши спецслужбы. Это нам, верным слугам фюрера, приходилось скрываться, годы жить под чужими именами. Понятное дело, и сам Рейнгард Гелен старался брать на службу в БНД профессионалов, которые не были такими одиозными фигурами в глазах обывателей, как мы. Поэтому абверовцы и верховодили у Гелена…

— Мне говорили, что этого Гелена наши парни нарядили в форму генерала американской армии, когда повезли в Вашингтон для беседы с Уильямом Донованом, шефом Управления стратегических служб, — заметил Рауль. — Но, по-моему, это уж слишком…

— Все правильно, Рауль, — подтвердил слова рыжего ирландца Биг Джон. — Кстати, наш полковник Адамс был одним из тех, кто сопровождал Гелена в Штаты. По возвращении можешь спросить его о подробностях.

— Лучше я послушаю сейчас нашего старого друга, Петера Краузе, — усмехнулся Рауль. — Поделитесь опытом с молодыми коллегами, «Кэптэн».

— У Гелена я служил недолго, — сказал Гельмут Вальдорф. — В Западном Берлине мне поручили группу аквалангистов. Вооруженные агенты отрабатывали возможность проникновения в Восточный Берлин через водоемы в пригородах и центре.

— А что, — подал реплику Биг Джон, — неплохая идея…

— Моей главной разведывательной задачей было определить и четко зафиксировать места погружения в воду и выхода на сушу. Кроме того, на территории ГДР я должен был оборудовать места для накапливания диверсантов, укрытия агентурных групп, найти подходящие участки для высадки десантников-парашютистов. Словом, хорошо изучить окрестности Берлина в разведывательном отношении…

Мне удалось найти в районе Баумшуленвег подходящий участок, недалеко от Кинегсхейде, который мы запланировали для сброса на него технических вспомогательных средств, они предназначались для тех агентов, которые уже проникли на территорию Восточной Германии. Местность в Кенигсхейде была особенно удачной. Самолеты, идущие к западно-берлинскому аэродрому Темпельгоф, проходили над нею на высоте в сто пятьдесят — двести метров. Дело развивалось самым успешным образом… И тут мне присылают в качестве заместителя некоего Рудольфа Зоннабенда, во время войны в чине обер-лейтенанта он служил в абверовской контрразведке — отделе «Абвер-III». Этот тип стал вмешиваться во все мои распоряжения, занялся перевербовкой нашей агентуры в ГДР и, как следовало ожидать, попался в лапы восточно-германской контрразведки. Мне пришлось свернуть операцию и проститься с БНД. Перейти на частную практику…