Томские трущобы - Валентин Курицын

— Да… Отсюда поезжайте влево — вот так! Тут перелеском до лога будет сажень двести. Затем опуститесь в овраг и по нему поедете до самой заимки. Оставите тут лошадей с одним человеком, вот, хоть, с Сенькой, для первого начала, сами выждете время — ровно до полночи.

— Понял!

— Часов в десять стало быть можно выехать, — вопросительно посмотрел на Пройди-света Федор.

— В два часа доехать успеете. Ну, так я говорю, ровно в полночь, вылезайте из оврага, идите вот к этому углу заимки, здесь как раз огород выходит. — Александр указал на плане упомянутое место. — Перелезайте через заплот и тихим манером ползите по огороду, вот к этому окну, левее от крыльца… Один ста ставень будет открыт. Здесь я встречу вас. Двух с винтовками поставить, обведя вокруг дома, вот против этих окон. Ну, да там я сам устрою…

— А ежели собаки лай подымут? — нерешительно спросил Федор.

— С собаками и караульными я сам справлюсь! Это уж не ваша печаль.

Помните одно: зря руки не марать; без моей команды не стрелять!

— Трусу не праздновать, — многозначительно обвел глазами присутствующих Федор.

— Ну что там! Нешто впервой!

— Главное, не перепутайте плана и помните: ровно в полночь.

— Ну, я еду, сбегай-ка, Иван, в конюшню, посмотри, обедала ли лошадь.

Пройди-свет подпоясался.

— Пойдем, Федор! Зажги фонарь: посвети мне. Да вот еще что, Козырю тоже дайте винтовку!

Они вышли в сени.

Пока Федор возился, зажигая фонарь, Александр зашел в другую половину флигеля и вернулся с двустволкой в руках. Через плечо у него висел ягдташ.

— Ну, идем! Лошадь готова, — спросил Сашка у Ивана.

— Оседлана. У крыльца стоит!

Свет фонаря выхватил из темноты лошадиную голову и переднюю луку седла.

— Ну, час добрый! — произнес Александр, ставя ногу в стремя. Темень-то какая: зги не видать! Самая разбойная ночь!..

26. Руки вверх!

Глухо шумит ночной ветер в вершинах соснового бора. Звезд не видно: небо обложено тучами.

Время еще десять часов вечера, а уже крепкие ворота заимки, принадлежащие томскому купцу и заводчику Захару Емельяновичу Ковригину, заперты на замок. На дворе спущены с цепей собаки.

Тишину осенней ночи порой нарушают звуки колотушки — это караульный пахом обходит дозором обширный двор и многочисленные постройки заимки.

Окна большого двухэтажного помещения ярко освещены. Из города, дня три тому назад, прибыл сам хозяин с целой кучей гостей.

Днем эта публика занималась охотой: стреляла рябчиков в соседнем бору, а по ночам резалась в карты. Так и в этот вечер.

Большая комната, оклеенная темными обоями, полна клубами табачного дыма. Мебель беспорядочно сдвинута с места. На полу окурки, пробки. Вдоль стены — два сдвинутых вместе стола сплошь заставленные всевозможными винами и закусками. Посредине комнаты большой круглый стол, обитый зеленым сукном.

Сам Ковригин и человек пять гостей играют в макао. Висячая лампа льет Из-под матового колпака яркий свет на зеленое сукно стола, на карты, разбросанный по нему, на кучи ассигнаций.

Углы комнаты тонут в полумраке. Игра ведется сосредоточенно. Говорят вполголоса…

— Сто рублей в банке, — объявляет спокойным тоном высокий сухощавый брюнет, с длинным носом и черной эспаньолкой. Одет он безукоризненно в черную тужурку, из верхних боковых карманов которой протянута золотая цепочка, с массивным брелком-медальоном. Это один из городских гостей Рудольф Карлович Кравер. За три дня своего пребывания на заимке он не убил ни одного рябчика, зато довольно успешно подвигался на зеленом поле и выиграл уже весьма значительную сумму.

— Что мало ставишь, — спросил его хозяин, нестарый еще человек с красивым русского типа лицом.

— Будет с тебя. На все идешь.

— Давай карту!

— Изволь…

— Купи себе!

— У меня только пять очков! — сосчитал Кравер, передавая колоду.

Ковригин потянул к себе кучу смятых кредитных билетов.

— Жаль, мало ты ставил! — пробормотал он.

— Небось Кравер знает, когда ему поставить.

— Верхним чутьем берет! — отозвался один из игроков, богатый прасол-гуртовщик, страстный любитель карт.

— Верно говоришь, Саша, — хлопнул его по плечу Ковригин. — Нако тебе тот же куш.

— Катеньку, значит! Сыпь.

Карта была бита.

Протянув три карты и сняв рублей около 700, Ковригин весело крикнул: Будет с меня! Мало-мало ладно: а по сему случаю идем господа, выпьем.

— Следует во благовремение!

Застучали отодвигаемые стулья… Игроки направились к столу пропустить по рюмочке.

— Вот, господа, рекомендую вам попробовать этой настоечки, — хозяин указал на графинчик, наполненный темно-зеленой жидкостью, — на сорока травах настоена.

— Ну, что касается меня, то я предпочту выпить коньяку — заметил Кравер, отрезая кусочек лимона.

— Давай-ка сюда — попробую, — потянулся к зеленому графину один из гостей, юркий подвижной старикашка, с лицом румяным, как маринованная вишня, с волосами, белыми, как снег.

Он выпил рюмку и закашлялся.

— Не настойка, а яд!

— На голом спирту ведь настояна! — пояснил хозяин.

— Ну-с, давайте продолжать! Время — деньги…

— Еще по одной, господа, — угощал Ковригин.

Вновь выпили и закусили.

— Что-то долго не возвращается Сергей Николаевич из города, — сказал Ковригин, когда они вновь уселись за игорный стол.

Кравер усмехнулся.

— Должно быть, незачем.

— Как, то есть, незачем? — переспросил Ковригин, тасуя карты.

— Денег нет! — кратко ответил Кравер и щелкнул портсигаром, доставая папиросу.

— Действительно, бедняга проигрался здорово! Одному тебе, Рудольф Карлыч, за эти три дня он тысяч пять проиграл!

— Около того, — процедил сквозь зубы Кравер.

Речь шла о Сергее Николаевиче Загорском, в доме которого нашел себе временный приют Сенька Козырь. Загорский большой приятель и компаньон Ковригина, как по охоте, так и по картам, был приглашен последним, в числе прочих гостей на заимку.

Спустив в два вечера все имевшиеся при нем деньги, Загорский уехал в Томск за резервом…

— Утром, надо быть, приедет! — высказал свое предположение Ковригин.

Игра продолжалась.

Часовая стрелка на больших стенных часах показывала уже половину первого, когда хозяин, спохватившись, оторвался от карт и посмотрев на часы, заметил:

— Ого, здорово мы заигрались: пора ужинать!

В это время, где-то в дальних комнатах раздался треск — точно ломали двери. Игроки недоумевающе подняли головы.

— Что это там такое! — поднялся Ковригин.

Не успел он сделать и двух шагов, как на пороге показалась чья-то темная фигура.

— Руки вверх! — прогремел грозный окрик.

Присутствующие онемели от испуга и удивления. В комнату вбежало четыре вооруженных незнакомца. Трое из них молча вскинули на прицел свои винтовки, направив дула на растерявшихся игроков. Четвертый, с черной маской на лице и с револьвером в правой руке, еще раз крикнул.

— Руки вверх! Ни с места!

Шесть пар трясущихся от волнения рук послушно поднялись кверху.

— Предупреждаю вас, господа, — внушительным тоном заговорил человек в маске, — что достаточно одной попытки к сопротивлению — и все вы будете мертвы.

Ни Ковригин, ни его гости не пробовали протестовать. Вид ружейных дул, мрачные неподвижные фигуры бандитов, — все это нагоняло ужас…

— Мы возьмем только ваши деньги! — продолжал человек в маске.

27. Под угрозой смерти

— Пронеси, господи, и помилуй! — шептал Ковригин побелевшими от страха губами…

Человек в маске подошел к столу и, неторопливо начал забирать разбросанные по нему деньги.

— Триста, четыреста рублей! — хладнокровно считал он, — семьсот, тысяча, сто! Игра у вас, господа, шла, очевидно, серьезная!

В это время, один из игроков, желая изменить позу, опустился на стул.

Это неосторожное движение едва не стоило ему жизни: один из разбойников готовился уже спустить курок, но предводитель своевременно остановил его.

— Стой!.. Стрелять не нужно… Сопротивление никто не оказывает.

Гробовая тишина стояла в комнате. Можно было уловить, как сильно бились сердца захваченных врасплох игроков. Забрав со стола деньги, замаскированный атаман подошел к их владельцам.

— Теперь, господа, — начал он, я должен обыскать ваши карманы. Стойте и не шевелитесь, иначе пуля в лоб! Обыскивайте.

Карманы как самого хозяина, так и его гостей, были вывернуты наизнанку. Содержимое кошельков и бумажников перешло в объемистую сумку, висевшую через плечо атамана.

Обыск был закончен.

В конце его разыгрался такой инцидент:

— Расстегните ворот вашей рубашки, — предложил Краверу человек в маске, после того, как бумажник Рудольфа Карловича был опустошен самым безжалостным образом.