Хранительница. Обретение мира людей - Оксана Юрьева

Ина молчит. Происходящее сейчас с ней… этого не могло быть, более того, оно просто не возможно, не допустимо, немыслимо, нереально, необъяснимо… Она в мире людей!

– Моя мать, Америя, – обращается громко Иаван, оборачиваясь, к женщине в кресле, – представляю тебе нашу гостью. Хранительница Ина из далеких земель. Таких далеких, что тебе этого даже не представить, – тут же он разворачивается к находящимся в зале, его голос звучит еще громче, чтобы его слова могли слышать в самом отдаленном углу просторного зала, – прошу любить и жаловать! Она очень знатна у себя на родине, и я требую самого почтительного отношения к нашей гостье.-

Ина снова оглядела зал, людские лица и опять любопытство, откровенное, совсем нескрываемое изучение. Перешептывание и непонятные ухмылки. Что-то настораживающее и даже враждебное исходило от массы незнакомых людей, и Ина вдруг ощутила дрожь во всем теле. Холод ли пронизывающий этот огромный мрачный зал заставил трепетать ее или потеря ощущения пульсирующей энергии, с которой она всегда взаимодействовала в Гармоничном мире, но обтекающих тело потоков которой, она совсем не чувствовала сейчас. Она уже не смогла сдерживать дрожь, неудержимо сотрясающую ее тело, и Иаван понял. Он резко снял с себя свободное одеяние с пушистым воротом и накинул на плечи Ины. Согретое теплом его тела одеяние передает это тепло Ине, гася бьющий ее озноб. Она машинально схватывает длинные полы руками, кутаясь в него, словно прячась в нем от непомерного любопытства десятков глаз следящих за ней из глубины полутемного зала. Хрупкая Ина оказалась вся закутанная этим согревающим одеянием, низ которого лежал на полу, закрывая ее голые ноги в сандалиях. По залу прошелестел легкий вздох и перерос в возбужденный шепот.

– Видишь, – надменно обратилась к ней мать Иавана, – теперь ты по всем правилам почетная гостья, на тебе шуба с плеча самого Владельца всех открытых земель.-

Все смотрели на нее, явно ожидая от нее каких-то действий, но Ина, вцепившись в края такого греющего мягкого одеяния – шубы, стояла под любопытными взглядами молча и не шелохнувшись.

– Это твоя гостья, Америя, – теряя интерес к Ине, Иаван разворачивается к Америи, – а у нас церемонии окончены, солнце скоро сядет.-

Его голос громок. Он уже обращается к внимательно наблюдающем за происходящим на возвышении, жадно ловящим каждое слово произнесенное Владельцем людям, наполняющим огромный зал: – идем на луг у реки жечь костры, водить хороводы, да пить хмельные меды. Последние дни яркого солнца перед долгой зимой. Начало времени пляшущих костров. Надо урвать их все и использовать по полной.-

Иаван, снимает с головы обруч власти и небрежно бросает в руки седого человека, который почтительно кладет его на специальный резной столик, увенчанный красной бархатной подушкой. Владелец сбегает со ступенек мимо Ины, закутанной в его шубу, широкими шагами уверенно идет к двери. И тут, словно взмахом руки с толпы людей, наполняющих зал, снимают почтительное оцепенение. Всё приходит в движение. Большинство людей с визгом и хохотом, шумной толпой следуют за ним. И уже слышны гнусавые пронзительные звуки и громкие удары неизвестной Ине природы.

– Опять много дудок и барабанов, да еще надоедливые шуты, – надменно бросает мать Владельца вслед удаляющейся из зала толпе, – воевода, задержись, – тут же обращается она к седому человеку с благородным лицом. Он единственный, как отметила Ина, вооруженный человек в этом зале, кроме воинов со странными лицами. Человек с почтением прикладывает руку к груди и склоняет голову.

– Проследи, будь любезен, чтобы не оплошать, как в прошлогодний прием молодой поросли знатных родов. Всего полмесяца начала осени гостят они в обители Ортенберии, а хлопот не оберешься. Мне дела нет, случись, что с кем из них, но молвы за спиной не хочу. Сына не остановить, да и желания нет неволить молодежь в скуках стен обители, пусть развлекаются в свое удовольствие перед последним праздником выбора своей судьбы. Многие из них уедут отсюда степенными обвенчанными особами, а я помню свои юные лета, и нет охоты быть им в веселье препятствием, но… – Америя многозначительно вздохнула, прямо глядя на седого воеводу, – многие меры хмельнопитию не знают, в прошлый год младшенький из рода владельцев Срединных земель за русалкой погнался, так и не нашли труп, чтобы с почестями похоронить. Усиль сегодня охрану, да постарайся, чтобы не очень заметны твои молодцы были.-

Воевода молча поклонился и, развернувшись твердой походкой воина, направился к двери зала.

– Члены совета правительницы, все свободны, – восклицает Америя и оставшиеся в зале люди, в просторных одеяниях с пушистыми широкими полосками по краям, почтительно кланяясь, прижимая руку к груди, покидают зал. Наконец, в зале остаются только Ина, Америя и воины со странными, словно окаменевшими, похожими на статуи темными лицами. Ина все время косится на них. Чудные они, непонятно ей свое предубеждение к этим живым статуям, что смущает, а ведь смущает… Америя поднимается из своего кресла.

– День к вечеру, гостья, – она хлопает в ладоши. Из-за занавеси, закрывающей небольшую дверь, вплывает в комнату крупная пожилая женщина с надменным не менее, чем у самой правительницы лицом, в глухом темно-сером платье, так похожим на балахон Смотрителя растений. Лицо плотно обвязано платком, концы которого завязаны на затылке. За ней, наклонив голову, пряча от всех глаза, движется молодая девушка с длинной косой в темно-синем одеянии поверх белоснежной рубашки, украшенном разноцветной тесьмой, и встает перед Америей, почтительно склонив голову, не смея даже поднять глаз на правительницу.

– Ладно, гостья, благодарить Владельца за подарок в ваших краях, видимо, не принято, – надменно произносит мать Владельца, обращаясь к молчащей Ине, – поймем на этот раз, путь у тебя был долог, не будем тревожить тебя скорыми расспросами, твоя девушка покажет тебе твою опочивальню и поможет тебе в приготовлениях ко сну, если понадобится, принесет тебе в покои еду.-

Девушка идет по залу к выходу, услужливо оглядываясь, не отстает ли от нее гостья владельцев. Ина, не торопясь, следует за ней, краем глаза замечая, как в маленькой боковой двери пропадает стройная фигура правительницы, сопровождаемая пожилой чопорной женщиной. Человек у дверей, забравший у Ины лук и колчан, молча передает их девушке.

А дальше по длинным мрачным коридорам, освещенным тусклым неровным светом факелов, лестницам, опять коридорам, девушка выводит Ину на открытую галерею, через проемы каменных арок в стене которой, видно серое низкое небо чужого мира, над серым сумраком быстро надвигающейся осенней ночи. Они снова ныряют в глубину освещенного факелами коридора и, наконец, девушка распахивает перед собой дверь. Она быстро проходит внутрь помещения, привычно зажигает толстую свечу в центре широкой чаши массивного высокого металлического светильника у каменной стены покоев. Ина осторожно входит в небольшую комнату и оглядывается.

– Вот мы и в угловой башне, ваши покои, – объясняет девушка, видя как осторожны движения Ины.

Четким силуэтом предстает в огромном зеркале перед Иной ее отражение. Она быстро отводит глаза. Ее, привыкшую в Гармоничном мире смотреться только в свое отражение в водах Окраинного озера, оно смущает и даже пугает.

– Сколько белого лунного металла, – удивленно говорит Ина, касаясь пальцами край широкой чаши на невысоком столике у широкого ложа. Тут же рядом кувшин, кубок. Она привыкла к предметам из мягкой земли, легко мнущейся руками жителей, выбравшими путь изготовления домашней утвари, а затем твердеющей на живом огне. Столько много изделий из такого металла она видела только в резиденции короля.

– Это серебро, – подсказывает ей девушка, – вода в таком кубке всегда чистая и холодная. – Девушка подходит к узкому окну в круглой стене башне и пытается закрыть его глухой деревянной ставней.

– Нет, не нужно, – останавливает ее Ина, – свет луны и солнца должны посещать комнату. —

– Хорошо, – соглашается тут же девушка, возвращая ставню на свое место у стены, закрепляя ее большим металлическим крюком, – но это пока не пришли заморозки.-

Девушка умело взбивает подушки, раскладывает белоснежные простыни на непомерно широком ложе с резными деревянными спинками.

– А это что, – со страхом указывает Ина на лохматую шкуру, которую девушка достает из внушительного сундука у стены и распрямляет поверх белой простыни.-

– Шкура медведя. Первые дни осени уж пришли. Дни короче и ночи холодные, – удивленно пояснила девушка.

– Не надо, – вскидывается Ина, – это шкура убитого зверя.-

– Но на вашем одеянии тоже часть шкуры убитого зверя, – девушка указывает рукой на опушку подаренной шубы. Ина сбрасывает с себя в спешке шубу и обхватывает себя руками пытаясь согреться.