Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

И здесь генерал Сазыкин, опытный бюрократ, бывший «в теме» атомных вопросов уже много лет (работал заместителем Судоплатова в отделе «С» с 27 сентября 1945 по 28 марта 1947 г.) мог вспомнить, что материалы по полонию и объекту в Дейтоне были получены от агента Дельмара в отделе «С» еще в декабре 1945 г. и феврале 1946 г.[161]

Вполне вероятно, что эти материалы, адресованные из ГРУ на имя Судоплатова, прошли именно через него. И, разумеется, они были переданы Курчатову.

Я думаю, что эта информация от Сазыкина вызвала желание Берии поближе познакомиться с источником столь важной для атомного проекта информации. И полагаю, что Берия вызвал Дельмара-Коваля для личной беседы.

Это чисто эвереттическое утверждение. В ходе моих бесед с родственниками Жоржа я специально спрашивал – как Жорж относился к Берии? Что говорили об этом «в семье»? За годы совместной жизни какие-то «проговорки», «намёки» и т. п. должны были создать какое-то впечатление по этому вопросу. Ведь, не вспомнив ничего конкретного, мои собеседники утверждали достаточно уверенно – Сталина Жорж не любил. Но вот о его отношении к Берии никто ничего вспомнить не мог – никаких даже намёков ни у кого в памяти не сохранилось.

Я отношу это «белое пятно» в семейной памяти к тому, что у «нашего Жоржа» в «нашей» ветви альтерверса были особые причины не обсуждать это историческое лицо. И, я думаю, именно потому, что у Жоржа были личные впечатления, которые он не мог, да и не хотел обсуждать. А молчать Жорж умел профессионально – никто и не мог догадаться, что скрывается за его молчанием.

Итак, в преддверии встречи с Ковалем или в ходе нее у Берии, вероятно, появился план еще одного мероприятия. Возникшая в ходе беседы «симпатия» Берии к профессионализму Коваля только укрепила его в целесообразности и вероятной успешности задуманного им оперативного мероприятия.

Жорж отчетливо понимал, что его опыт будет весьма полезен в советском атомном проекте и был готов (более того, думаю, что внутренне настроен!) продолжить работу на каком-то советском атомном объекте. Но работать он хотел в качестве технического специалиста. А у Берии, думаю, были другие планы его использования.

Конечно, вокруг Курчатова уже были «люди Берии», но они выполняли, главным образом, функции «ушей Берии» и вряд ли могли эффективно выполнять функции «мозгов», особенно в качестве контрразведчиков. А именно эта категория спецслужб по мере приближения СССР к статусу «ядерной державы» становилась всё более актуальной.

Если о советской атомной разведке в последнее время мы, пусть ничтожно мало, но, всё-таки, узнали что-то содержательное, то об атомной контрразведке в советском атомном проекте мы не знаем практически ничего.

То, что этим формально занимался П. А. Судоплатов одновременно с работой и по атомной разведке, и по диверсионным делам, вряд ли говорит о том, что это было признанием важности атомной контрразведки. Скорее, наоборот. Судоплатову «навесили» эту работу по «остаточному принципу» – в отсутствие профессионала по данной теме создать эффективную специальную структуру было просто невозможно. И взятое мною в кавычки выражение «атомный Смерш» только намечает тоненькую веточку альтерверса.

Тема «советская контрразведка в атомном проекте» пока табуирована очень жёстко и, конечно, ещё ждёт своего исследования. Мне не удалось найти содержательной информации о работе 2-го Главного управления НКГБ-МГБ (ВГУ НКВД-МГБ), занимавшегося контрразведкой в 1945–1950 годах, во время создания советской атомной бомбы. И в открытой печати первым руководителем ВГУ назван П. В. Федотов, занявший эту должность в 1954 году.[162]

Квалификация разведчика и длительная профессиональная техническая работа «на той стороне» делали Коваля почти идеальным кандидатом на роль если не руководителя потенциального «атомного Смерша» (тут нужен опыт практической работы в чекистских структурах, которого у Жоржа не было), то уж главного аналитика и советника точно. На собственном опыте Коваль знал, что может интересовать «атомного разведчика», какие методы наиболее эффективны в этой работе, где могут быть «щели» для утечки технической информации.

А то, что такие «щели» в Советском атомном проекте были, сомневаться не приходится. Вот, например, в сообщениях из Лондона от 25 октября 1948 года и 12 февраля 1949 о контактах с Фуксом говорится, что

«в начале октября он <Фукс – Ю. Л.> познакомился с сообщением англ. разведки о ходе строительства и оборудования сов. атомного центра около Сухуми, где работает немецкий физик Герц. В сообщении дается описание хода строит-ва и перечень поступающего оборудования».[163]

И

«что англичане связались с одним из советских ученых с целью получать от него мат-лы о ведущихся в С. С. главных работах по атомной проблеме. Эти сведения Ч-зу <Фуксу – Ю. Л.> сообщил некто Скиннер (Herbert Skinner)».[164]

И в некоторой паутинке ветвлений альтерверса Берия, узнав о том, что Фукс обнаружил каналы утечки секретной информации о советском атомном проекте, каковые каналы он, Берия, сам и организовал, «находясь на службе у английской разведки», во избежание полного раскрытия своего двурушничества решил избавиться от Фукса и «сдал» его англичанам.

«Поймать» эту паутинку мог тогдашний заместитель начальника американского отдела ПГУ МГБ А. С. Феклисов (он же – Калистрат), который и получил в Лондоне приведённую выше информацию от Фукса. Провал Фукса в 1950 году прервал успешную работу Феклисова в лондонской резидентуре и, конечно, причина этого провала его очень интересовала. Но явно демонстрировать свою заинтересованность Феклисову не хотелось – для всех «силовиков» времена были очень смутными и при ещё живом Берии сыпать соль на его раны добровольно, без понукания начальства и каких-то особых житейских или карьерных обстоятельств, было опасно.

Поэтому Феклисов решил реализовать свою инициативу через нового начальника Второго главного управления МВД А. С. Панюшкина. (Назначен 18 июля 1953 года, после ареста Берии).[165] Было подготовлено письмо к министру МВД С. Н. Круглову и передано на ознакомление В. Б. Барковскому, который представил его Л. Р. Квасникову. Кроме «Дела Фукса» в письме «туманно» намекалось и на возможную утечку документов по «реактивной технике» и «радиолокации»:

«Товарищу Круглову С. Н.

В связи с выявлением преступной связи предателя Берия с иностранными разведками было бы желательным допросить Берия и его сообщников дополнительно о том, какие сведения о наиболее ценных агентах научнотехнич. разведки и полученных от них материалах по атомной энергии, реактивной авиации и радиолокации и т. д. были переданы иностранным разведкам. Возможность передачи таких сведений можно предполагать, учитывая провал зимой 1950 г. в Англии ценного агента Клауса Фукса – крупного специалиста по атомной энергии и последовавший за ним летом 1950 г. провал в