Альтернативная реальность - Александр Архиповец

Провел языком по зубам. На них собрался налет. Достав тряпицу и соль, вышел во двор в поисках воды.

Вытянул из колодца протекающую по швам деревянную бадью, плеснул в лицо студеную водицу, почистил зубы. Никак не могу избавиться от этой "вредной привычки" будущего. Утерся рукавом. Слава Богу, в этом плане многим легче, уже почти привык.

Возле конюшни Грыцько с Данилой чистили лошадей, протирали спины, расчесывали гривы. На их лицах цвели счастливые улыбки.

"Много ли нужно человеку для счастья? — спросил сам себя и ответил. — Много! Это пока они довольствуются малым, еще не избалованы. А потом… потом видно будет".

— Пане, пане! — увидев меня, в один голос закричали ребята. — Какие у нас добрые кони…

— Так, хлопцы, коней быстро в стойло, а сами за мной, в город. Пора себя в порядок привести. Хватит людей пугать…

Конечно, я немного преувеличил. Никто нас особо не боялся, однако потрепанная одежонка и все прочее действительно смотрелось не ахти. Переходя из лавки в лавку, мы купили все новое: одежду, сбрую, оружие. Я выбирал самое добротное и не скупился. Но в то же время старался не переусердствовать. Лишняя роскошь нам ни к чему. Да и слуги должны знать свое место.

Понемногу мы обзаводились имуществом: сапоги, шаровары, вышитые сорочки, свитки, пояса, шапки, кожаная сбруя и, наконец, оружие. Как раз оно и стоило дороже всего.

Я долго крутил в руках, перебирал предложенные сабли, но так и не смог ни на одной остановиться. Хлопцы оказались менее капризными и вскоре с сияющими лицами рассматривали купленные для них кремневые пистоли, "рушныци", "справжни козацьки шабли".

Они даже и мечтать не смели о таком невероятном богатстве и готовы "булы молытыся на свого пана, як на Бога".

Увидев золото, и то, как я с ним спокойно расстаюсь, купец посмотрел на меня другими глазами. Хотел что-то сказать, но колебался.

"Ну же!" – телепатически его подтолкнул.

— Пане, — негромко пробормотал он, пряча в карман деньги. — Есть у мене сабля! Всем саблям – сабля. Давненько никому не показывал! Смеются дурни, не понимают, говорят, и деды такими не бились. Не знаю, где дед взял… Так и пролежала почти век. Гляньте… Может и сторгуемся. Дорогая вещь…очень… Не многим по достатку…

Он проворно нырнул в приоткрытую дверь и вскоре вынес завернутую в лоскут ткани "шаблю". Любовно развернул тряпицу, бережно, словно хрупкую вазу, извлек на свет Божий дедовскую реликвию.

От восторга у меня перехватило дух. Арабский булат с витиеватыми письменами по тонкому лезвию. Плетенный двуцветным (темным и светлым) металлом эфес венчал красновато-мутный самоцвет. Несомненно, у меча было свое имя, зато не было цены.

— Сколько просишь? — еще не веря своему счастью, не в силах оторвать взгляд, зачарованно прошептал я.

Мысли о том, что можно просто "изъять" меч и в голову не приходило. Только купить!

— Сто двадцать червонцев, — тихо, словно боясь названной суммы, ответил купец.

Услышав несусветную цену, мои хлопцы в один голос ахнули. Вся их амуниция вместе с оружием едва потянула на двадцать, а тут…

Не торгуясь, молча отсчитал золотые монеты, и с трепетом взял в руки удивительно легкий меч.

— Только, пане, родных ножен нет. Потерялись где-то. Вот, заказал кожаные… Возьмете?

На обратном пути мы подкрепились пирогами с курятиной и квасом.

Пока Данила с Грицьком примеряли обновки, хихикали, толкали друг друга, рассматривали "справжни шабли й пистоли", я думал, что делать дальше. Но ребята мешали сосредоточиться, шумно выражая свой восторг.

Пришлось выдать им аванс в виде двух оставшихся из "прошлой жизни" серебряных монет и отправить прогуляться в город.

Оставшись в одиночестве, расположился поудобней и развернул бумаги Вышнегорского. Покрутил в руках долговую расписку. Пожалуй, ее нужно уничтожить. Их семейке и так от меня досталось.

Аккуратно поддел печать на послании короля Станислава Лещинского. Написано по-польски. Прочитал раз, другой, но ничего не понял. Зашифровано. Вот это да! Кто бы мог подумать? Попробуй, разбери, пойми, докажи!

Потратил целый час, на то чтобы что-то уразуметь. "Накопал" немного: польская сторона обещала закрыть глаза на переселение людей с одного берега Днепра на другой, и еще заинтересованность шведской короны в переговорах с гетманом.

Ну, это уже кое-что! Вырисовывалась интрига.

Насколько я помню, в нашем мире именно союз Швеции, Украины и Турции – решил судьбу кампании в пользу короля Карла. Мне же нужно как-то переломить эту ось.

"И всего-то!" – саркастически ухмыльнулся.

Для того чтобы сместить Мазепу, этой писульки крайне мало. Нужно задействовать власть имущих, сильных мира сего. Скажем – казацкую старшину. А еще лучше – противоборствующую сторону – царя московитов Петра или, хотя бы, его дружка – Меньшикова. Но до них ой как далеко. Ближе к генеральному судье Васылю Кочубею, чье имение рядом с Полтавой, в Диканьке.

Думай, Андре! Думай! Вспоминай лекции "коллег". Должен же быть какой-то выход. Обязательно должен!

Да, нужно попасть к Кочубею! Но желательно не с пустыми руками, а с рекомендательным письмом. Так будет и лучше, и безопасней. Прямое вмешательство, насилие в "зазеркалье" может вызвать необратимый коллапс. Кажется, так говорил Козлобородый. Я соприкасаюсь с историческими личностями, поэтому ни в коем случае "нельзя дразнить гусей". Минимум, самую малость "магии", то есть телепатии.

Скорее всего на этом пропадали мои предшественники. И все-таки нужно ехать к Кочубею.

Насколько я помню, несмотря на видимость дружбы, он не особо жаловал гетмана и даже кропал на него доносы. Почему бы мне не помочь ему в этом "святом" деле. Вот здесь и мой "компромат" весьма кстати.

Задумчиво теребил в руках письмо Лещинского.

Окажись оно у царя московитов – то в тайном приказе разберутся… расшифруют…

Но как его туда доставить?

Кочубей… Кочубей… Кочубей…

Писали они доносы вместе с Искрой. Почему доверяли друг другу?.. Почему? Господи! Да как же это я раньше не догадался? Жены! Ведь их жены – родные сестры! Дочери полковника Жученко – Любка и Параска.

Так… так…

Стоит наведаться, пожалуй, в гости к Параске. Не такая уж она историческая личность, чтобы нельзя было "договориться". Но прежде – привести себя в порядок.

Вышел во двор и, раздевшись по пояс, обмылся холодной колодезной водой. Недалеко от конюшни дымил костер. Зачем-то жгли мелкие ветки, подсохший навоз и прочий мусор. Душок от него, прямо скажем, шел отвратный. Зато время от времени вспыхивавший огонек был как нельзя кстати.

Вернувшись в "люкс", собрал "конфискованное" тряпье, добавил к нему долговую расписку пана Тадеуша и, поразмыслив немного – одежду слуг.