Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений - Анатолий Тарас

Да, для профессионалов разведки, как и для спортсменов международного класса, мир тесен…

В популярных книжках об Орловском испанские разделы выписаны достаточно общими фразами и — по заданной идеологической канве: интернациональный долг… боевое содружество с испанскими товарищами… Откровенно говоря, выглядит это натужным и малоинтересным. Зато оригинальные документы захватывают по-настоящему.

Я проследил по испанской карте маршруты Орловского и его группы. Это юго-запад страны: горы Андалузии, провинция Севилья, долина реки Гвадалквивир. Помните, у Пушкина:

Ночной зефирСтруит эфир.Шумит,БежитГвадалквивир.

Но это во время Пушкина водный поток шумел-бежал, а в веке двадцатом река была зарегулирована плотинами, поддерживающими обширную ирригационную сеть. Рисовые чеки долины Гвадалквивира кормили сотни тысяч людей. Какую судьбу готовил Орловский урожаям зерна — мы увидим.

Вот подлинное донесение Орловского-Стрика в Центр — документ из фонда испанской резидентуры архива Первого главного управления КГБ СССР. В тексте я лишь привел в норму написание испанских названий да местами выправил грамматику:

«Совершенно секретно.

Экземпляр единственный

Доношу, что 30 мая 1937 года я с группой в 10 человек испанцев и одним человеком русским {Степан Грушко. — С.К.} перешел линию фронта и направился в глубокий тыл фашистов для диверсионной работы.

С 30 мая по 20 июля 1937 г. с вышеупомянутой группой я прошел в тылу противника 750 км и только один раз 15 июля группа была обнаружена противником, о чем напишу ниже.

За упомянутое время мною с упомянутой группой была проведена следующая работа:

Ночью с 2 на 3 июня 1937 г. взорван товарный поезд противника возле горы Капитана на ж.д. линии Севилья-Бадахос.

Ночью, вернее в 10 часов вечера, 11 июня 1937 года мною взорван пассажирский поезд на ж.д. линии Севилья — Касалья-де-ла-Сьерра недалеко от станции Эль-Педросо. Упомянутый взрыв не дал значительного разрушения и жертв, потому что заряд был положен наспех — не под уклон, и поезд двигался очень тихо. В это время я с группой находился в 300 метрах от поезда в лесу, и когда я узнал, что поезд оказался пассажирским, то настаивал быстро пойти к поезду и перебить хотя бы командный состав противника, но большинство испанцев в группе относится к фашистам, и от которых партизаны, в частности мне с группой на каждом километре приходилось получать поддержку{фраза выстроена явно поспешно-сумбурно, но в общем смысл угадывается. — С.К.}.

На протяжении 33 суток я с группой прошел три провинции 500 км, где встречались десятки довольно уязвимых мест для противника, которые вполне посильны были для меня с группой для их выполнения и этим самым нанесения ударов противнику с тыла. Например, в 30 километрах южнее города Севилья {пойма Гвадалквивира недалеко от впадения реки в Кадисский залив на побережье Атлантики. — С.К.} есть три водоподающие машины, которые орошают тысячи гектаров рисовых полей, которые стоят 11 млн. песет, которые охраняются тремя вольнонаемными фашистами…»

Необходимый комментарий. На войне одно дело — уничтожить оперативный запас зернопродуктов, используемый для питания действующей армии, и совсем другое — на перспективу вывести из строя целую систему сельскохозяйственного производства, вызвать голод в глубине территории противника. Такая диверсионная деятельность равнозначна применению оружия массового поражения, является элементом граничащей с геноцидом тотальной войны. Совершенно очевидно, что испанцам такое самоуничтожение было не нужно. Война шла на их собственной земле. Но чужеземец Орловский-Стрик не желал этого понять, поскольку за его плечами стоял Орловский-Муха, который еще в Западной Белоруссии приохотился громить высокопроизводительные сельхозкооперативы.

«…Я настаивал на уничтожении этих машин, но большинство личного состава группы как от этой, так и от других подобных операций отказалось, а поэтому с 2 по 7 июля мною была произведена чистка личного состава группы, вернее, отстранение от дальнейших походов с моей группой 7 человек шкурников, симулянтов и трусов: Химепе, Патрисио, Валенсойла, Мадьо, Рассаваль, Вармудес и Парра — и замена их более дисциплинированными и устойчивыми партизанами из отряда, находящегося в горах, что в 50 км северо-западнее Севильи с целью оживить и активизировать в боевом отношении группу. Это я проделал и 7 июля с 8 чел. испанцев и 1 чел. русским двинулся на восток.

10 июля на дороге, идущей из Севильи в Бадахос, вернее, на этой дороге в 30 км севернее Севильи, я решил сделать засаду на автотранспорт противника с целью уничтожения его живой силы и транспорта, но когда я с людьми своей группы стал обсуждать эту операцию за 3–4 часа до ее выполнения, то тут же три человека испанцев сдрейфили и отказались от участия в этой операции. В 8 часов вечера нас 7 человек вышли на упомянутую дорогу — уничтожили 17 человек фашистов, 2 человека ранили и уничтожили 2 грузовика и одну машину легковую. После чего сами отступили в большущие горы. Это была поистине героическая операция. Недалеко от Севильи днем с небольшой группой моих бойцов был нанесен удар фашистам. Должен сказать, что работа ручного пулемета «Томпсон» ошеломляюще подействовала на противника и что через два дня ночью, переходя эту же дорогу, нам два часа приходилось ожидать машины, дабы вторично дать врагу почувствовать, что в его тылу далеко не все благополучно…»

Любопытная эта машина — пистолет-пулемет марки «Томпсон», восхитивший Орловского. В мире не было и нет ручного автоматического оружия с более крупным калибром — 11,43 мм. Американская фирма «Кольт» подготовила массовую модификацию томпсона в 1928 году, и его официально рекомендовали для вооружения морской пехоты США. Однако до второй мировой войны государственного заказа так и не последовало, поскольку вдруг решили, что для регулярной армии этот пистолет-пулемет слишком… мощный. Зато «Кольт» не знал отбоя от частных заказов. Американский гангстер рубежа 20–30-х — фигура с традиционным томпсоном под пальто. Вошедшая в учебники криминалистики «бойня в день святого Валентина» 1929 года, когда в Чикаго бандиты Аль Капоне расстреляли конкурирующую шайку, была совершена с применением именно этого оружия.

«…Так что ночью движение автотранспорта по этой дороге значительно приостановлено. Кроме этого, эта моя операция послужила сигналом к действиям тем 3000 человекам партизан, которые недалеко от этого места сидят вот уже 10 месяцев и ничего не делают.

Мною и моим помощником Грушко Степаном было намечено еще провести три операции, а именно:

1) взорвать еще один поезд;

2) взорвать электролинию, которая подает электроэнергию всем городам провинции Севилья, тем самым мы лишили бы десяток городов электросвета на 2–3 суток;

3) убрать со всей семьей того помещика, который 4 июня передавал фашистам о том, что его пастух в таком-то месте замечал нас, партизан.

Означенные операции мне не удалось осуществить только потому, что 13 июля в 5 часов вечера в 15 километрах северо-восточнее города Эль-Реаль-де-ла-Хара (пров. Севилья), продвигаясь по горам, я наткнулся на 30 человек фашистов, сидящих в засаде, которые произвели на нас 2–3 залпа из винтовок, в результате которых наповал был убит мой помощник тов. Грушко Степан и один испанец Домингес тяжело ранен, который потом уже сам пристрелился. Я же, забежавши за большую горную скалу, тут же выпустил по фашистам 45 патронов из винтовки и бросил одну ручную гранату, что на фашистов подействовало настолько страшным, что дотемна они не поднимались, а как стемнело, убежали в город, я же с тремя моими испанцами забрал от убитых, а также брошенную часть нашего оружия и вещмешок тов. Грушко и ушли по направлению к фронту, а тов. Ферейда (испанец) после боя откололся от группы и, скорее всего, ушел обратно в горы, что северо-западнее Севильи.

Почему фашисты устроили засаду? Очень просто — испанская доверчивость к испанцам гробит их и дело. Утром 13 июля мы было встретили трех пастухов, пасущих свиней. Я предложил задержать одного из них до вечера, а испанцы в один голос мне заявили, что это рабочие, что они «свои в доску» и т. д., а на деле оказалось, что один из этих пастухов пошел в город Реаль и передал фашистам о нашей группе и о нашем ближайшем направлении.

При сем прилагаю дор. карту с обозначением всего моего маршрута с обозначением точками всех тех мест, где мы останавливались на дневки.

Выводы. Читающий этот короткий доклад может подумать, что мною с группой совершен героический поход, затрачено очень много энергии с невероятным напряжением нервов, что как только мог выдержать я (Стрик) с надломленным позвоночником, ревматизмом в суставах ног и в возрасте 43-х лет мог преодолеть этот путь и все его трудности? Да, трудности, затрата энергии и напряжение нервов неимоверно велики. По горам, скалам, обрывам, усеянным камнями с колючими кустарниками и колючей травой, исключительно ночью пройдено 750 км, зачастую без продуктов и воды. Особенно тяжелы и трудны были те часы и дни для меня, как для руководителя группы, когда большинство испанцев отказывалось от выполнения намеченных и разработанных мною операций (из-за трусости), когда они слишком доверчиво относились ко всем встречающимся на пути испанцам, рассказывая им наш путь и наши цели, что в любое время могло привести к разгрому группы, и когда часть из них частяком засыпала на посту.