Литературная Газета 6560 ( № 29 2016) - Литературная Газета

Ростовский драматический театр им. Горького. Главный итог сезона – присуждение премии Правительства РФ им. Фёдора Волкова

Ростовская драма вновь намерена обратиться к творчеству Михаила Шолохова, воплотив на сцене театра «Поднятую целину». К 110-летию донского писателя Виталия Закруткина будет поставлена его известная повесть «Матерь человеческая», а к 100-летию еще одного выдающегося земляка, лауреата Нобелевской премии Александра Солженицына запланирована постановка спектакля по прозе писателя. Примечательно, что все крупные постановки, образующие по замыслу руководства театра яркий и колоритный донской букет, будут созданы той же звёздной постановочной группой, что создала «Тихий Дон».

Памятуя о сохранении традиций в развитии Ростовского театра драмы, художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств России Александр Пудин (на снимке) сформулировал творческую задачу на ближайшие пять лет – перенести на сцену основной репертуар народного артиста СССР Юрия Завадского, принявшего руководство театром 80 лет назад. Именно с этим репертуаром связано рождение эпитета «золотой век ростовской драмы». Проект будет называться «Новые лики традиций».

«Юрий Александрович очень хотел поставить «Тихий Дон», но у него не сложилось. Мы это сделали! А дальше будет работа над пьесами, которые Мастер любил: «Школа неплательщиков, Л. Вернейля, «Мещане» М. Горького, «Ученик дьявола» Б. Шоу, «Разбойники» Ф. Шиллера, «Трактирщица» К. Гольдони, «Укрощение строптивой» У. Шекспира и другие», – рассказывает худрук.

В новом театральном сезоне театр ждёт участие в XXVI Международном театральном фестивале «Балтийский Дом» в Санкт-Петербурге (спектакль «Тихий Дон»  8 октября). Также театр получил приглашение от художественного руководителя Государственного академического Малого театра, народного артиста СССР Юрия Соломина выступить на исторической сцене Малого театра по завершении ее реконструкции.

Театру присуждена Премия Правительства РФ им. Ф. Волкова, которая будет вручена 12 сентября 2016 года на церемонии открытия XVII Международного Волковского фестиваля в городе Ярославле. Она присуждается «За вклад в развитие театрального искусства Российской Федерации». 16 сентября в рамках фестиваля будет показан спектакль театра-лауреата «Тихий Дон». Надо отметить, что столь высокого признания Ростовский театр не имел 40 лет. Он стал 13-м драматическим театром в стране, удостоенным этого высокого звания.

Немного негатива и золотая жила Сергея Ломакина

Немного негатива и золотая жила Сергея Ломакина

ТелевЕдение / Телеведение / Телеинтервью

Кондрашов Александр

Теги: ТВ , Взгляд , Листьев , Сергей Ломакин

Известный телеведущий поделился своими драматическими  воспоминаниями и оптимистичным настоящим

Взлёт

– Многие известные телеведущие попали на ТВ абсолютно случайно, другие целенаправленно «шли в телезвёзды», а как это получилось у вас, Сергей Леонидович?

– Я попал на телевидение, страшно сказать, в 1977 году, тоже довольно случайно: работал в АПН, работа там казалась неинтересной, приходилось писать дежурные тексты… А в молодёжной редакции ЦТ работал старший брат моего детского друга, с которым мы жили на одной лестничной площадке, и он как-то говорит: «Серёж, чего ты скучаешь? Пойдем к нам, ты – энергичный парень, хороший журналист...»

– Хорошие внешние данные...

– По молодости у всех хорошие данные, о работе в кадре тогда и речи не было, у нас был единственный ведущий – Саша Масляков, которого «лицензировал» сам председатель Гостелерадио СССР Сергей Георгиевич Лапин. Таких ведущих было пять-семь человек на всё телевидение. И вот позвали, и я пошёл – в «молодёжке» атмосфера была поразительно творческой...

– «Молодёжкой» руководил Анатолий Лысенко?

– Нет, но он был одним из столпов редакции. Мне, кстати, очень повезло. Мы сидели с ним в одном кабинете, и он взял надо мною шефство. Всё, что знаю о ТВ, всё, что я умею, это его заслуга. Он мой учитель, был и есть, высочайшего уровня профессионал, и сейчас фонтанирующий идеями. Обычно двум творческим людям трудно ужиться, начальник подминает подчиненного под себя, но Анатолий Григорьевич прислушивается ко всем, всему, что интересно, перспективно. Потом я перешёл в редакцию пропаганды (была такая), а оттуда меня «выдернули» откреплённым секретарём комитета ВЛКСМ Гостелерадио СССР.

– Большая должность.

– Не столько большая, сколько непростая... В те годы у молодёжных руководителей главная задача была – дать дорогу молодым, продвигать талантливых людей, тогда ведь все должности в государстве занимали люди весьма преклонного возраста... Молодой мог пробиться куда-то только годам к сорока – поздновато. И я регулярно ходил к Лапину по этим вопросам, а он был крайне консервативным человеком...

– Но очень образованным.

– Очень много читающим. С ним было непросто, потому что он тебя сразу проверял на интеллект: что ты знаешь, умеешь, что читал когда-то и что читаешь сейчас? Приходишь к нему, а он задаёт вопрос: «Сергей, а вы читали последний номер такого-то толстого журнала, статью такого-то? Бог мой, а я не в курсе! Так что приходилось читать очень много, чтобы не ударить лицом в грязь. Вообще, при его очень консервативном управлении в Гостелерадио приоритетом было повышение культурного уровня населения, не опускать его, как сейчас, а поднимать. Большое внимание уделялось симфонической музыке, литературе, театру и кино. Даже в том советском идеологическом режиме ему удавалось поднимать уровень аудитории. Конечно, были и развлекательные программы: КВН, пока его не закрыли...

– «А ну-ка девушки»...

– «Салют, фестиваль» и многие другие... Я рвался назад в редакцию, и только в 1984-м мне это удалось, а в 85-м...

– ...наступило время перемен.

– Да-да, «перестройка ломает все стереотипы», в 1987-м меня поставили заниматься программой «Взгляд», которой ещё не было. Лысенко был её идейным руководителем, а я – практическим: организация, администрация, съёмки, сетка вещания. В октябре мы её запустили, и в таком административном качестве я просуществовал до февраля 1988 года, когда Сагалаев (в то время главный редактор «Молодёжки») в приказном порядке направил меня во «Взгляд»… ведущим. Я сдал свои административные функции преемнику и...

– ... пришла всенародная слава.

– Да, но настоящая слава (с оттенком негатива) пришла позже, когда я работал ведущим уже в программе «Время»...

Опала

– Я помню знаменитое интервью, которое вы брали у Ельцина и очень его «прессовали». Все были удивлены и возмущены. Как Ломакин так мог? Он же из «Взгляда», который нашего любимого Бориса Николаевича поддерживал? Сейчас это всё оцениваешь иначе. Вы уже тогда, в начале 91-го, начали что-то понимать про Ельцина? Или это было, так сказать, выполнение задания Горбачёва?

– До 90-го года я был поклонником Ельцина, убеждённым, страстным. В 89-м шли предвыборные теледебаты, в которых он соревновался с директором ЗИЛа Браковым. И эти теледебаты были поддельные. Бракову задавали только удобные вопросы от зрителей, а Ельцину – очень резкие. После «дебатов» ко мне пришёл Полторанин с идеей «убийственного эфира». Оказывается, они проехались по адресам этих якобы зрителей, а там никто не живёт – химчистка, прачечная. И в эфире «Взгляда» мы вышли с этой «бомбой». Полетели головы, меня отстранили от эфира. Это я к тому, что тогда верил в Ельцина, в его борьбу с коррупцией, партократией и т.д. Но потом я стал внимательнее следить за всеми его выступлениями, в которых он противоречил сам себе, и у меня стало закрадываться сомнение в его искренности, я наблюдал, сомневался, и, наконец стал его убеждённым противником, так как понял, что он, его параноидальная ненависть к Горбачёву (правда, взаимная), их борьба друг с другом ведут страну к коллапсу. Конечно, в феврале 1991 года и помыслить было невозможно, что страна развалится: да, думал я, будут трудности, столкновения на улицах, но что СССР разрушат, я представить не мог. И, конечно, я задавал ему резкие вопросы, интервью было пристрастное, но журналист обязан потрошить собеседника-политика, вытаскивать из него всю «требуху», а политик заинтересован в том, чтобы выглядеть убедительно. Но Ельцин выглядел слабовато. И этого мне не смогли простить до конца его дней. Ни он сам, ни семья, ни окружение. Когда я тогда завершил эфир, Коржаков сказал: «Ну, Ломакин, запомнишь ты это интервью!» И, правда, я запомнил его на всю жизнь.