Три недели страха - Си Бокс

— Будущий адвокат по уголовным делам, — сказал я, думая о спектакле Лудика.

— Поэтому Гэрретта оставили в покое. По словам советника, это его вдохновило. Он стал сорить деньгами по всей школе. У него всегда были лучшая машина, лучшая одежда, лучший компьютер. Он был первым парнем в Черри-Крик, который заимел айфон. Другие ребята ему завидовали, но старались держаться поближе к нему, так как он всегда был готов заплатить за ланч, дать прокатиться или купить им выпивку.

— Вот откуда идут его связи с гангстерами, — сказал Брайен.

Мелисса кивнула.

— Советник сказала, что, когда Гэрретт был в предпоследнем классе, он начал играть в баскетбол и футбол с членами городских банд. Это придавало ему силы. Таким образом, он в высшей школе обладал деньгами и властью, но не сближался ни с кем — включая учителей или советника. В этом году в школе начались серьезные проблемы с наркотиками, и советник подозревала, что дружки Гэрретта продают их учащимся.

— Адвокат по уголовным делам и гангстер, — усмехнулся Брайен. — Смертельная комбинация.

— Можем мы доказать это? — спросил я.

— В суде? — отозвалась Мелисса. — Если мы сможем добиться рассмотрения дела об опеке над Энджелиной?

— Да, — ответил я, впервые ощущая надежду.

— В высшей школе должно быть несколько учащихся, которые подтвердят то, что говорила советник.

Брайен возбужденно кивнул.

— С хорошим адвокатом и парадом детей и учителей, знающих Гэрретта, я думаю, судья решит оставить Энджелину у вас для ее же блага.

Мне хотелось ему верить.

— Подумай об этом, Джек, — продолжал Брайен. — Ты имеешь дело с человеком, чьи родители и первая жена умерли таинственным образом и чей сын ведет себя как малолетнее Лицо со шрамом.[7] Какой суд присудит им девочку на основании нелепой технической закавыки?

— Может быть, не придется заходить так далеко, — сказала Мелисса. — Возможно, мы откровенно поговорим с судьей Морлендом и расскажем ему, что нам известно. Уверена, он не захочет, чтобы рассказ о темных историях прозвучал в зале суда. Этого может оказаться достаточным, чтобы заставить его отступить.

Мы засиделись заполночь, уложив Энджелину в кровать. Брайен внушал нам оптимизм и надежду. Он смог заставить Мелиссу смеяться над его шутками, и слышать этот смех было чудесно. Казалось, дни и ночи, наполненные ужасом, остались позади.

Брайен надевал пиджак, собираясь уходить, когда в дверь постучали. Мелисса и Брайен застыли и посмотрели на меня. Я взглянул на часы — двадцать минут второго.

Комбинация гнева и страха дала о себе знать. Что, если мальчишки вернулись? Если так, на сей раз у них ничего не выйдет. Я побежал наверх и взял револьвер.

— Джек! — вскрикнула Мелисса, увидев оружие у меня в кулаке.

— У них могут быть пейнтбольные ружья, — сказал я, — но у меня настоящий револьвер.

— Ох! — Брайен покачал головой. — Не знаю…

Но я уже распахнул входную дверь, готовый направить кольт в лицо Гэрретту или Луису.

Через порог шагнул Коуди. Его лицо покраснело, глаза были влажными, голова и плечи покрыты снегом.

— Валяй, — проворчал он. — Пристрели меня.

Я отложил оружие и вместе с Брайеном помог ему войти. Коуди еле шел, и мы подвели его к кушетке, на которую он плюхнулся. От него разило бурбоном.

— Коуди, на тебе кровь! — воскликнула Мелисса. — Ты ранен?

Теперь я заметил темные пятна крови на его штанинах и куртке. Кожа на костяшках пальцев была содрана.

— Я просто гребаный щеголь, — сказал Коуди. — Но этот парень в «хаммере» с пейнтбольным ружьем получил свое.

Глава 7

Подобно весенним бурям в Скалистых горах, снежные бураны поздней осени обладают угрожающей силой и интенсивностью, которые могут заставить вас забыть о повседневной жизни, оглядеться вокруг и спросить: «Достаточно ли у нас продуктов?»

Но этой ночью, когда Коуди появился в нашем доме пьяным и окровавленным, снег не мог отвлечь наше внимание, а лишь вернул нас от краткой вспышки надежды к тревоге и напряжению.

Брайен расположился на пассажирском сиденье моего джипа, когда мы медленно объезжали квартал в поисках парня или автомобиля, описанных Коуди. Снег падал вертикальными волнами, заглушая звуки снаружи и окружая ореолом фонари. Еще было не настолько холодно, чтобы снег не таял, но он падал так быстро, что на таяние не оставалось шансов. Ватные хлопья опускались на капот, ватные шарики торчали на краях «дворников».

Кое-где в домах наших соседей было темно, а кое-где за задернутыми портьерами и на крыльце горел свет. Падающие снежинки, как летние бабочки, кружились при свете и в следующий миг исчезли в темноте.

— Что произошло? — спросил Брайен.

— Электричество отключилось, — ответил я. — Возможно, буран повредил провод.

— Чудесно. Удар следует за ударом.

— Что говорил Коуди, прежде чем уснул? — спросил я.

— Что едва не врезался в машину, которая ехала по улице с потушенными фарами. Потом он увидел, кто внутри, и последовал за ними.

— Он не сказал куда? — В моем голосе слышалось отчаяние. На обочинах или подъездных аллеях нашего квартала не было незнакомых автомобилей. Машины стояли, покрытые шестью дюймами снега, так что в темноте было трудно разобрать модель.

— Его было трудно понять, — ответил Брайен. — Он плохо соображал. Вроде бы Коуди преградил им дорогу, и парни попытались убежать, но он поймал одного из них. Впрочем, я не уверен, что это не галлюцинация.

— Кровь на нем не была галлюцинацией, — заметил я.

— Но мы не знаем, произошло ли это здесь. Думаю, надо было вызвать копов, чтобы они искали машину и парня.

— И арестовали Коуди, — сказал я.

— Может, это было бы правильным.

— Ты слышал Мелиссу.

Брайен вздохнул.

— Но, не вызвав их, мы уже нарушили закон, не так ли?

— Я не уверен.

— Но мы знаем, что должны это сделать?

— Думаю, да.

— И тем не менее мы этого не сделаем?

— Нет.

Я свернул налево в следующий квартал, проехав под тусклым фонарем. В темноте, засыпанный снегом, мой собственный район казался незнакомым. Это было то же странное чувство, которое я испытал в воскресенье, когда судья Морленд появился в моем доме, сделав его незнакомым и неуютным.

— Туда, — указал Брайен через ветровое стекло.

В середине квартала стоял «хаммер» Гэрретта с передним колесом на тротуаре и под углом к улице. Фары моего джипа осветили автомобиль, не обнаружив никого внутри. Я медленно подъехал.

— Не вижу никого, — сказал Брайен. — Куда они делись?

— По словам Коуди, один убежал. Но где другой?

Я не хотел останавливаться на улице и просто направил фары на «хаммер». Я опасался, что кто-то из соседей выглядывает в окно: в темноте я не смог бы их увидеть, а они сумели бы узнать меня или мой джип. Меня интересовало, заметил ли кто-нибудь «хаммер» — такая шикарная модель не очень вписывалась в окружающую обстановку — и вызвал ли полицию. С электрокомпанией кто-то наверняка уже связался.

В конце квартала я развернулся и поехал назад.

— Не так быстро, — сказал Брайен. — Я не успеваю смотреть.

— Вот он, — указал я.

— Где?

— Там…

В десяти футах от тротуара, на лужайке незнакомого дома, темнела груда одежды. Она была припорошена снегом. При свете фар я увидел окровавленное лицо с ниточкой усов. Заснеженная табличка «Продается» с именем местного риелтора стояла рядом в траве. Электричества не было, и дом казался пустым.

— Это не Гэрретт, — сказал я. — Луис.

— Господи! — Брайен схватил меня за руку. — Что же нам делать?

— Не знаю.

— Он мертв? Если нет, то скоро замерзнет.

— Конечно.

— А где же Гэрретт?

Я огляделся вокруг и покачал головой.

— Дай мне найти место для парковки. Я должен подумать.

— Боже! — воскликнул Брайен тоном, какого я не слышал от него за все время после высшей школы. — Если зажжется свет… если появятся копы… если вернется Гэрретт…

— Знаю!

Я снова проехал квартал и свернул к обочине, выключив фары и мотор. «Хаммер» Гэрретта находился в пятидесяти ярдах. Луис был неподвижен, выглядя как темное пятно сажи на снегу. Когда мои глаза привыкли к темноте, я смог разглядеть следы в снегу, отходящие от водительской стороны автомобиля; следы уходили по улице в тень. Там пробежал Гэрретт.

— Что, если он еще жив? — спросил Брайен тонким голосом, кивнув в сторону Луиса.

Я желал пробудить в себе искру сочувствия, но все, что я знал о Луисе, ограничивалось тем, что он наделал в ванной моего дома, и пейнтбольной атакой. К тому же он ассоциировался с парнем, который хотел отобрать у нас дочь. Одна мысль о нем вызывала гнев. В процветающем городе вроде Денвера, который переживал экономический бум и предлагал возможности любому, кто их ищет, Луис выбрал уличную банду, продававшую наркотики. Едва ли у него не было альтернативы. Я бы не возражал, если бы он умер. Но мог ли я сидеть и наблюдать, как он умирает?