Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение. 1901-1971 - Юрий Рипенко

Удивляет и позиция известного писателя В. Астафьева, который, используя свое литературное мастерство, нелестно отзывался как о С.С. Варенцове, так и о многих офицерах и генералах Великой Отечественной войны. Да почему нелестно? Очень зло, неконструктивно и однобоко выражал свое мнение известный писатель. Ведь можно выпятить один негатив в своем произведении, что, кстати, и делает Астафьев, рассуждая о Великой Отечественной войне, а можно показать один позитив, что тоже нехорошо. Потому что истина, как говорится, лежит посредине. «Я и по себе знал, – писал В. Астафьев, – что отцы-генералы, партия и правительство предали своих воинов-спасителей и двадцать лет о них не вспоминали в будни, в жизни, лишь по праздникам славословили и хвалили себя. Ни о живых, ни о мертвых не думали, не вспоминали, по полям и лесам белели косточки русские, в литературе, кино, театре прославлялась совсем другая война, та, на которой мы не были и быть не могли. Царил обман и демагогия, воровство, предательство – товарищ Варенцов, будучи уже маршалом, в Генштабе заправлял всей ракетно-артиллерийской мощью страны, запятнавший себя воровством еще на фронте, нанимается в осведомители матерому шпиону Пеньковскому. Они разом продают пол-России. И ничего. Генералишко, видать и прежде умом не блиставший, этакий приштабной лизоблюд, гневно пишет мне: «Партия и правительство сочли возможным за прошлые заслуги понизить товарища Варенцова до генерал-лейтенанта, сохранить за ним половину денежного довольства…» И невдомек генералишке, что кремлевские старцы из политбюро – сами воры и мошенники, не шибко обижая и наказывая преступный кадр, надеются, что и их, согнанных с уютных мест, тоже «пожалеют» и пенсии высокие сохранят.

…Долго шла буча вокруг моих заметок, долго, долго лампасники дерьмом исходили, но все в конце концов улеглось, хотя любимцем наших генералов я не стал и надеюсь, что и не стану»[74].

Разумеется, эпитеты и стиль опуса В. Астафьева «Да пребудет вечно» не выдерживают никакой критики.

А то, кто «запятнал себя воровством», кто к кому нанимался в осведомители и чем «заправлял» С.С. Варенцов в послевоенное время, будет рассмотрено несколько позже.

Вот только очень любопытно, на чью мельницу лил воду литератор, выражая таким образом свои мысли. Да, писателя нет уже в живых, но наследил-то он прилично в отношении командного и начальствующего состава Красной армии. Кого в нашей стране после выводов известного писателя будет привлекать служба в армии? Многие ли родители захотят, чтобы их сыновья исполнили свой воинский долг? Будет ли народ любить свою армию, когда вот такой псевдоинженер человеческих душ, не выбирая выражений, поливает грязью офицерский корпус.

Никто не отрицает, критиковать можно и нужно, но не до смакования мыслимого и немыслимого. Позволительно критиковать действия конкретного человека, если есть веские основания для этого. Но непозволительно по-хамски обобщать и охаивать всех офицеров и генералов, внесших неизмеримый вклад в Великую Победу.

Автор больше верит своему отцу, потерявшему обе ноги под Москвой и ставшему инвалидом войны. Отец никогда не отзывался недоброжелательно об офицерах и генералах, под командованием которых ему пришлось воевать с осени 1941 и до августа 1942 года в должности рядового, а затем сержанта. Хотя мог бы. Ведь он перенес ампутацию ног, а ему еще на самом деле не исполнилось 18 лет (прибавил год, чтобы поступить в военное училище). Никакого озлобления на своих командиров у отца не было. Он всю свою послевоенную жизнь (отец – историк по образованию) с большим уважением относился к генералам и офицерам Великой Отечественной войны, хорошо понимая, что в своем большинстве это были люди, вынесшие в полной мере все тяготы и лишения военной поры. Отец был страстный книголюб, имел большую личную библиотеку, всегда выписывал «Роман-газету» и был в курсе всех книжных новинок, особенно касающихся военной тематики. Когда в середине 80-х годов была издана книга В. Астафьева «Прокляты и забыты», автор поинтересовался у отца, какое впечатление произвела на него эта книга. «В этой книге, – ответил отец, – нет ничего похожего на правду. Я с такими безобразиями не сталкивался».

У автора имеется фотография отца, датированная 12 ноября 1941 года. Сфотографировался отец в г. Алма-Ате перед отправкой на фронт (под Москву) в составе курсантов Алма-Атинского пехотно-минометного училища. 20 декабря 1941 года он уже получил первое легкое ранение, воюя в составе 64-й морской стрелковой бригады. За это короткое время, причем не самое простое для нашей страны, отец принял самое непосредственное участие во многих важных событиях. Это и передвижение по железной дороге из Алма-Аты под Москву, распределение курсантов по воинским формированиям, боевое слаживание, участие в боевых действиях в ходе контрнаступательной операции. Безусловно, могли иметь место негативные явления объективного и субъективного характера, связанные с вопросами быта, питания, обеспечения зимним обмундированием, вооружением и т. д. Но ничего подобного о каких-то недостатках, подобных тем, о которых писал В. Астафьев, автор от отца не слышал. Поэтому нет у автора оснований принимать на веру все, о чем писал В. Астафьев, особенно если это относится к Великой Отечественной войне.

Что бы ни писали – раньше и сейчас – старые и новые «исследователи» о С.С. Варенцове, автор оставляет за собой право в этой книге опровергать лживые свидетельства против прославленного военачальника.

«Огневой щит и меч» на Курской дуге

В ходе наступательных операций зимней кампании 1942/43 года войска Брянского, Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов отбросили немецкие войска далеко на запад и овладели обширным районом под Курском. Этот район глубоко вдавался в расположение противника и получил название Курского выступа. На этом рубеже фронт к концу марта стабилизировался, и обе стороны стали готовиться к летним операциям.

Непосредственно на Курском выступе находились войска Центрального и Воронежского фронтов Красной армии, которым еще в первой половине 1943 года было приказано перейти к жесткой обороне с целью измотать и обескровить противника в случае его наступления в районе Курского выступа.

Воронежский фронт оборонял юго-западную часть Курского выступа протяжением по фронту 244 километра, сосредоточив основные усилия на Белгородском направлении.

Готовясь к летнему наступлению на Курском выступе, немецкое командование по войскам Воронежского фронта намечало нанести два удара: главный удар – силами 4-й танковой армии вдоль шоссе Обоянь – Курск, и другой – оперативной группой «Кемпф» из района Белгорода на Корочу и далее на север, чтобы обеспечить наступление 4-й танковой армии с востока.

В результате принятых мер значительное усиление артиллерией получил Воронежский фронт (56 полков, из них 31 истребительно-противотанковый артиллерийский полк)[75].

Следует отметить, что артиллерия Красной армии постоянно усиливала свою мощь и стала подлинным «богом войны». Важная роль принадлежала истребительно-противотанковой артиллерии. Она росла как количественно, так и качественно. Так, к лету 1943 года появилась модернизированная 57-мм пушка, быстро завоевавшая авторитету стрелковых войск. Качественный рост противотанковой артиллерии шел путем увеличения числа орудий более крупных калибров. 76-мм и 85-мм пушки составляли 60 % всех противотанковых орудий. Делалось все, чтобы противотанковую артиллерию поставить на механическую тягу, что резко повышало ее подвижность, маневренность, отсюда и эффективность.

В целом в артиллерии в связи с переходом к наступательным действиям возникла необходимость создания мощных средств с целью разрушения укрепленных районов и подавления огневой системы противника. Поэтому дальнейшее развитие получила тяжелая артиллерия, особенно гаубичная. На вооружение была принята 152-мм гаубица образца 1943 года, которая сохранила боевые свойства своей предшественницы, но стала легче ее и маневреннее. Значительное место в артиллерии резерва Верховного главнокомандования занимали минометные полки и полки реактивной артиллерии.

Наступательные задачи Красной армии требовали массирования артиллерийского и минометного огня, поэтому для увеличения ударной силы и лучшего управления в бою была улучшена организационная структура. Артиллерийские полки сводились в артиллерийские соединения. Еще в 1942 году было сформировано 26 артиллерийских дивизий с количеством орудий 168. Вскоре 16 из них были преобразованы в артиллерийские дивизии прорыва, количество орудий в которых увеличено до 356. Минометные полки были объединены в минометные бригады, а отдельные дивизионы и полки реактивной артиллерии – в гвардейские минометные бригады. В последующем на основании опыта войны, доказавшего силу огня полевой реактивной артиллерии в ее большом массировании, из гвардейских бригад были сформированы гвардейские минометные дивизии. Один залп такой дивизии выбрасывал 3456 снарядов весом 320 тонн.