Журнал «Вокруг Света» №06 за 1989 год - Вокруг Света

Все радуются тому, что байдара из Сиреников впервые за много-много лет вновь побывала далеко на севере, в Беринговом проливе, у мысов Дежнева и Сердце-Камень, интересуются, как ее встречали в других поселках. Панаугье, Миенкова и Нанухтака окружают родные и уводят домой, мы с Колей идем в гостиницу. Пока байдара сохнет, отдыхаем два дня, а потом опять выходим в маршрут...

Живущие лицом к морю

За последнее десятилетие мы, трое зоологов из Москвы и трое эскимосов из поселка Сиреники, трижды отправлялись на байдаре в длительные плавания. Свыше пяти тысяч километров прошли мы путями древних морских охотников и вполне оценили их умение самым наивыгодным образом использовать свои охотничьи угодья. Наши спутники, эскимосы, были полноправными членами экспедиции. Благодаря им удалось провести цикл уникальных наблюдений за серыми китами и моржами, впервые описать все птичьи базары Чукотского полуострова. Вместе обследовали мы и старые поселки, в которых жилища — нынлю — и святилища сложены из костей и черепов гренландских и серых китов.

Подолгу живя на Чукотке, работая бок о бок с эскимосами, я многое узнала об этом народе, его прошлом и настоящем и много размышляла о его судьбе...

Существуют две большие общности эскимосских племен — юпик и инуит, расселенные от Берингова пролива до Гренландии. Принадлежащие к группе юпик азиатские, или сибирские, эскимосы являются одним из древнейших народов нашей страны — их предки появились в районе Берингова пролива, на Чукотском полуострове, несколько тысячелетий назад. Народ этот насчитывает сейчас около полутора тысяч человек. Американские эскимосы — их около 54 тысяч — живут на Аляске и в северных провинциях Канады.

Азиатские и американские эскимосы создали совершенно удивительную, неповторимую культуру охотников на морского зверя. Это культура самого северного народа мира, лицо которого обращено к морю.

...Береговая линия Чукотского полуострова молода, по разным оценкам ей от 10 до 40 тысяч лет. Море и теперь продолжает наступать на сушу, и очертания берегов заметно меняются даже на памяти одного поколения. Вот почему остатки большинства древнеэскимосских селений буквально висят над водой и непрерывно разрушаются штормами. На наших глазах обвалились последние землянки селища Кигинин, что на северо-восточной оконечности острова Аракамчечен; основательно разрушены Кивак, Уназик, Яндогай, Аван, все ближе и ближе подбирается море к развалинам Сингак, Имтук, Пуутын. Около сотни древних поеелков на Чукотском полуострове, и ни один из них до сих пор не раскопан археологами! Не получилось бы так, как на острове Св. Лаврентия: эскимосы за деньги, наркотики и спиртное разрушают старые поселки, чтобы отдать перекупщикам уникальные предметы из кости, созданные их предками. Об этом с горечью рассказывал в одной из своих статей американский этнограф А. Кроуэлл. У нас же строят прямо на старых жилищах, например, в Сирениках, Инчоуне, Лорино. Множество старинных интереснейших поделок из моржовой и китовой кости расходится по рукам, лишь единицы попадают в музеи.

Еще высятся по берегам холмы, поросшие высокой и необычно зеленой для Чукотки травой. Черная земля перемешана в них с нерпичьими, моржовыми и китовыми костями, остатками китового уса. Все еще хорошо заметны издали выбеленные ветрами и солнцем столбы из огромных, до пяти-шести метров, челюстей гренландских китов; морские охотники ставили такие столбы возле своих святилищ. В этих местах люди постоянно находят костяные вещи разных эпох, и чаще всего встречаются наконечники поворотных гарпунов, среди которых самые старые и самые красивые — древнеберингоморские.

Поворотный гарпун — один из «элементов», на которых основана морская культура эскимосов. Два других — надутая нерпичья шкура-поплавок (пых-пых) и байдара (аньяпик), кожаная лодка с деревянным каркасом, собранным на эластичных ременных связях. Эти изобретения, чей возраст, без сомнений, превышает два тысячелетия, определили всю историю эскимосов.

В начале второго тысячелетия нашей эры эскимосы Берингова пролива предпринимают свое последнее Великое Странствие: вдоль арктического побережья Северной Америки вплоть до Гренландии идут на байдарах, точно таких же, как современные. Легкие, удивительно остойчивые и маневренные байдары пережили суда викингов, русские ладьи и кочи, знаменитые кожаные лодки ирландцев, на которых, как доказал Тим Северин, жители Изумрудного Острова первыми в средневековой Европе добрались до Северной Америки.

Помню, как Тимофей Панаугье рассказывал мне легенду, объясняющую совершенство байдары:

— Байдару когда сделали, то потом улучшали, гоняясь за акмалигак, по-вашему, конюгой-крошкой. Построили — и не догнали. Разобрали, переделали — опять не догнали. Снова разобрали. И так много раз, пока не смогли догнать эту маленькую птичку...

Именно байдару я и выбрала, когда встал вопрос о маломерном судне для нашей экспедиции. На мое решение повлияло также мнение капитана китобойного судна «Звездный» Леонарда Вотрогова и капитана порта Провидения Владимира Беломестнова. Хорошо знающие особенности навигации в этих местах, они высоко оценивали мореходные качества байдары, созданной для высокоширотного плавания с внезапными штормами, непредсказуемыми подвижками ледяных полей и ураганными ветрами.

Готовясь к экспедициям, я слушала и слушала рассказы Людмилы Ивановны Айнана о своем народе. Айнана из рода лякагмит, одного из десяти родов племени уназигмит, или чаплинцев. Это самое большое племя азиатских эскимосов. До наших дней сохранились еще два племени — нывукагмит (науканцы) и сигиныгмит (сирениковцы). Каждое племя говорит на своем диалекте эскимосского языка, но язык сирениковцев ныне практически исчез, им владеют лишь несколько старых людей; среднее поколение полностью перешло на чаплинский диалект, а молодежь везде говорит по-русски. Айнана очень переживает утерю молодыми своего языка, ведь она не просто глубокий знаток культуры и традиций эскимосов, но еще и сотрудник Института национальных школ, автор, составитель и редактор многих книг для своего народа.

Вот что рассказывала мне Айнана:

— Эскимосы никогда не прятались от моря, они селились не в глубине заливов и бухт, где спокойней, а у открытого моря, там, где ветры, течения и зимой разгоняют лед, где моржи и киты проходят близко к берегу, где неподалеку есть рыбная речка или лагуна и птичий базар. Если место было даже не слишком удобным для жилья, но добычливым, все равно селились. Вот Наукан — там жили на каменных кручах, люди Имтука питьевую воду носили на себе в кожаных мешках, из горных ручьев ее собирали, но не уходили. А в очень уж неудобные места прежде отселялись люди, которые плохо уживались с другими или сделали что-нибудь плохое.

Из моря вся жизнь наша. Нас, детей, с малых лет учили уважать море и берег. Нельзя было появляться на берегу в яркой одежде, например, в красной камлейке. Это отпугивало зверя. Из-за того же нельзя было кидать в море камни, оставлять мусор на берегу.

Мир у нас делится на море и тундру, и мы обозначаем все как «морское» и «тундровое». Вот и слово «там» есть свое для моря (сяма) и свое для тундры (пагантук). Скажут тебе, и сразу ясно, куда смотреть — в море или в тундру. Зря не надо головой вертеть.

Охотник всегда в ожидании зверя. Даже если по берегу просто идет, на море смотрит, все замечает. Всегда к морю лицом старается быть.

Пока лед не уйдет совсем, по пропавшим охотникам не полагалось плакать — они могли еще вернуться по льду. И нередко так бывало. Перед войной моего отца вместе со всей зверобойной бригадой унесло. Мы ждали-ждали, но вот уже и льда нет, и людей нет. Решили, погибли они. И вдруг летом пропавшие вернулись. Всю бригаду привезли охотники с американского острова Св. Лаврентия. Отец потом рассказывал: целый месяц их носило со льдом так, что они видели огни то родного поселка, то поселка на острове, но никуда не могли выбраться. «Паянитук» — специальное слово у нас, чаплинцев, извещающее о приходе вельботов с острова Св. Лаврентия. Этим словом и встретили тот вельбот, в котором наши были. С тех пор это особое для меня слово.

Ушедшие в море, как нитями, связаны с теми, кто остался на берегу. Поэтому береговым нужно правильно себя вести и, главное, ждать. Мы не садились ужинать, пока охотники с моря не вернутся. Старики наши сидели на специальных местах и смотрели, смотрели в море, чтобы дать знак о возвращении. Весь поселок спешил на берег помочь пристать, вельботы вытащить, добычу встретить. Раньше жена добывшего встречала убитого зверя как гостя. Специальный обряд был. Потом добычу делили, одиноких стариков, сирот, бедных людей никогда не забывали. Хороший охотник кормил не только свою семью, но и многих, даже неродных.