Эвкалипт - Мюррей Бейл

У новенького была рыжая борода. Звался он Суингл и работал администратором в Ботаническом саду в Мельбурне, а был уволен за то, что то и дело без разрешения выезжал в экспедиции. Его снедала честолюбивая мечта — отыскать неизвестный вид эвкалипта или хотя бы подвид, дабы таковой назвали в его честь; ведь столь многие обессмертили себя в названиях бабочек, роз, папоротников и, конечно же, эвкалиптов! Ежели мисс Мэри Меррик из Королевского ботанического сада Сиднея была вознаграждена за многолетние труды в библиотеке названием Е.merrickiae (в народе это дерево широко известно как кубковый малли), то он-то чем хуже? Ведь назвали же отдельный вид в честь некоего мистера Г. С. Блокссома только потому, что эвкалипт был случайно обнаружен на его земельном участке в юго-восточном Квинсленде…

Простодушный поход за бессмертием уводил Суинг-ла в отдаленные, труднодоступные места. Один раз, путешествуя, как всегда, в одиночестве, он сломал руку. Не так давно, в Грампианских горах, на скалистом пятачке, он наступил на один-единственный уцелевший экземпляр неизвестного науке карликового эвкалипта с чрезвычайно длинными листьями: наступил на него — и растоптал. И так никогда и не узнал о содеянном.

Как ни странно, он был человек скромный. И по мере того, как мечта его жизни казалась все более и более несбыточной, Суингл стал, как говорится, просто философом — то есть погрустнел, но не озлобился.

Научное именование деревьев законам не следует. В некоем смысле оно воплощает в себе очаровательную, по-любительски непредсказуемую нечаянность, точно так же, как и распространение самих деревьев. Какие-то названия характеризуют кору, листья и так далее; или, допустим, города и горные цепи, расположенные близ ареала данного эвкалипта, удлиняются и латинизируются; исследователи и двое-трое интересующихся деревьями политиков тоже оставили свой след; той же высокой чести удостоились немало собирателей живых растений, как профессионалов, так и любителей, и двое-трое художников-акварелистов. Преподобный Е. Н. Макай, пресвитеранский священник из Гайры, был как раз одним из таких энтузиастов: он специализировался на эвкалиптах с волокнистой корой, отсюда жилокор Макая (Е.mckieапа).

Очень часто яркой образностью отличаются как раз народные названия: «кожаная жакетка», «плакальщица», эвкалипт-призрак, кулибах.

А откуда взялось название Е.nubilis? Любопытный случай: Nubilis по-латыни означает «брачный».

12

BAXTERI[32]

Ничего особенного, равно как и необычного, в этой истории нет.

Эллен услышала ее из уст человека, с которым повстречалась лишь несколькими днями раньше (то есть от мужчины практически незнакомого); начинал тот незнакомец обычно издалека и ходил вокруг да около, как будто тут же, на ходу, все и выдумывал; более того, рассказал он свою байку под деревом, в ветвях которого гомонили вороны. А еще он то и дело подбрасывал факт-другой, к основному повествованию отношения, в сущности, не имеющие, причем проверить их Эллен, конечно же, не могла. Но, несмотря на все эти отвлекающие моменты, история произвела на Эллен сильнейшее впечатление своим предполагаемым символизмом; иными словами, благодаря тому, о чем в ней напрямую не говорилось.

Некий молодой человек (рассказывал незнакомец) приехал из Великобритании в Бомбей, где снял номер в знаменитом индийском отеле «Тадж-Махал», проектировал который не кто иной, как его собственный прадед в конце прошлого века. Молодому человеку хотелось убедиться, в самом ли деле здание расположено по отношению к морю так катастрофически бездарно. Отель смотрит (или кажется, что смотрит) на Врата Индии, а море там всякий божий день такое же бронзовое, как и люди, глядящие на него с берега. В семье молодого человека рассказывали, как прадед спроектировал отель вплоть до дверных ручек и длины гладильных досок, причем отстаивал каждую мельчайшую деталь, каждую подробность проекта так, словно от этого зависела его жизнь. Каким-то образом ему удалось отстоять и баснословно роскошную лестницу, и громадный нависающий купол, вроде бы не преследующий никакой иной цели, кроме как уподобить отель оперному театру либо фондовой бирже. Гений архитектора вообще в значительной степени сводится к тому, чтобы выигрывать в спорах. Очень собою довольный, архитектор отбыл на корабле в заслуженный отпуск.

Что приключилось с ним в Лондоне, никто не знает. Но что-то приключилось, факт. Разумеется, поговаривали о женщине.

Вместо четырех месяцев архитектор провел в отъезде все восемнадцать. Когда же он наконец возвратился в Бомбей, его великое творение было почти закончено. Одного-единственного взгляда хватило, чтобы понять: местные строители возвели гигантское здание задом наперед, и на море оно не смотрит! Далее история, в том виде, в каком она дошла до нас в пересказе, гласит следующее: архитектор в прямом смысле слова вырвал на себе все волосы и в знак протеста и неизбывного разочарования бросился вниз с верхней ступени витой лестницы и разбился насмерть.

Правнук архитектора представился администрации отеля. И хотя те отказались подтвердить либо опровергнуть слухи касательно смерти пресловутого архитектора, гостю предоставили номер с видом на море, причем с немалой скидкой.

Молодой человек прошелся по улицам города. Насчет собственной своей карьеры он пока что ничего не решил. Несколько дней проболел. Во всех прочих отношениях визит его был… неубедительным в своей незавершенности.

А теперь след уводит к нашему собственному порогу. Вместо того чтобы вернуться в Великобританию, молодой человек улетел в Сидней и, позагорав несколько дней на пляже, направился в Батерст.

В Батерст? В самый промозглый из захолустных городишек Нового Южного Уэльса? Однако молодой человек обладал историческим складом ума; прямо-таки воплощал в себе «английскую ментальность». А Батерст был той самой крайней западной точкой, до которой добрался Чарльз Дарвин в тысяча восемьсот каком-то там году. В городских садах даже мемориальная табличка есть; на ней все сказано.

Итак, он в Батерсте, наш путешественник из Великобритании.

Именно в Батерсте, или, точнее, на окраинах Батерста, сюжет обретает неожиданный поворот. На второй день молодой человек неспешно шел себе вдоль речки и вдруг увидел двух бурых змей: одна из них как раз сбрасывала кожу. Он убил не ту, что надо, — и превратился в женщину. Якобы так оно все и вышло.

Последнее, что о молодом человеке слышали, так это то, что живет он в Сиэтле — или, может, в Сан-Франциско? — только это уже не он, а она.

Здание суда в Батерсте выглядит настолько экстравагантно, что кажется неуместным. На заре истории проекты муниципальных зданий для колоний находились в ведении Уайтхолла[33]. Поговаривают, будто в Батерст по ошибке прислали план здания суда для одного из индийских городов, в то время как город в Индии получил здание куда более скромное, что отлично бы подошло Батерсту.

Но это уже совсем другая история.

13

MICROTHECA[34]

На глазах у Эллен мистер Грот запнулся. В первый момент показалось, что все кончено; однако, как оно и пристало великодержавному монарху, он сохранял спокойствие. Более того, рассеянно отвернулся от пресловутого дерева — этого возмутительного в своей неопределенности малли, этого упрямого скромника, этого задохлика, кустистого Е.fruticosa (он же эвкалипт кустарниковый, коий так легко перепутать с Е.foecunda, он же эвкалипт плодоносный).

Мистер Грот заговорил на тему совершенно постороннюю, а именно, принялся рассуждать о том, как решить проблему этого засушливейшего из континентов, реки которого слишком быстро утекают в море; в результате сего недосмотра со стороны природы и возник обширный безжизненный центр, область абсурдной пустоты, не годная ни на что, кроме как вдохновлять миллионы низкопробных фотографов да упражнять воображение политиков, журналистов и прочих прогрессивных мыслителей. Но Эллен, только что принесшая термос с чаем, подмечала: фразы повисают в воздухе, а сам мистер Грот украдкой то и дело поглядывает на крону.

И тут он разом умолк. Для мистера Грота — и для застывшей в ожидании Эллен — решающий миг растянулся до минуты и долее.

Первой занервничала Эллен. Ей вдруг захотелось зажмуриться: что угодно, лишь бы повысить шансы на высвобождение!

Мистер Грот сорвал листик.

— У этого эвкалипта народного названия нет. — Стоял он по-прежнему спиной. И голосом, вибрирующим от сдерживаемого возбуждения — возбуждения, коим фонтанируют национальные телевикторины, — дал правильное название по-латыни.

Смотреть дальше у Эллен не было сил; не произнеся ни слова, она спустилась к реке. Мысли девушки метались туда-сюда, как если бы сама она бегала сломя голову между деревьев: брак по расчету; это все отец затеял, она тут ни при чем; до свадьбы рукой подать; брак без ее согласия и даже без ее участия; ее, Эллен, всю, как есть, и душою и телом, отдадут этому типу из Аделаиды; брак «вслепую». Да еще отец вечно разговаривает с нею нарочито легкомысленно, то и дело добродушно поддразнивая!