Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Александр Тюрин

И я врезал ногой, отшвырнув мощного типа. Снизу расплывчатым пятном вынырнула рожа, которую я тяпнул ригельным ключом. Раздался короткий всхлип и на руку что-то брызнуло. Тут я получил обалденный удар в челюсть от типа с соседней полки, так что мой затылок врезался в переборку. В темном месте стало еще темнее. Но я, наверное, принял верное решение и швырнул в предполагаемое лицо противника свою куртку, а потом дернул его за мускулистое плечо. Поезд вовремя тряхнуло, агрессивный оппонент сверзился вниз и, похоже, впаял головой в столик. Я соскочил со своей полки и зажег свет. Два тела улеглись бутербродом на полу и слабо шевелились. Инженеришка сидел на своей постельке, поджав ножки. Я, схватив куртку и определитель судьбы, «Сивиллу», бросился из купе. Нина, Нина, как ты там? Может быть, сейчас тебя активно обижают как женщину и как человека.

Пробегая мимо титана, в котором греют чай, я прихватил железяку для помешивания угольков и совок для подбирания мусора. В тамбуре, несмотря на позднее (или раннее) время, стоял напряженный человек. Рука его нырнула подмышку, тут я и угостил его совком по «чайнику». На всякий случай — надеюсь, я был прав. В проходе соседнего вагона, по счастью оказалось свободно. Когда мне потребовалось место номер «шестнадцать», я просунул кочергу в ручку соответствующей купейной двери. Получился рычаг, который я с остервенением рванул — завелся уже, значит.

Что потом произошло, я восстановил лишь по памяти.

Нина была на нижней полке, на даме сидело двое мужиков и она не слишком трепыхалась. Я два раза ударил кочергой по этой парочке товарищей и они заколдобились. Тут на меня сверху бросилась масса. Боевая масса. Я автоматически заслонил совком свою голову и защитил ее от нокаута, но все равно на ногах не удержался. Попробовал пнуть противника ногой, даже врезал ему, но особого впечатления не произвел. Светящиеся ниточки протянулись к моему животу и я вовремя вильнул в сторону, а на то место, где недавно имелось мое мягкое место, обрушился каблук. В полумраке неприятель решил больше не оплошать и наклонился, чтобы приголубить меня руками. И приголубил бы, если бы я не нащупал оброненную кочергу. Не знаю, куда я там угодил супротивнику, однако он обмяк и навалился на меня как рухнувший блиндаж. Чтобы выкарабкаться из-под, понадобилось больше времени, чем на саму драку. Потом я включил свет и решил посмотреть, что там осталось от Нины.

Она, в принципе, была не столь далека от нормы. Я подхватил полубессознательную женщину, а также ее сумку, в которой, между прочим, покоились мои магнитоленты, и потащил и ту, и другую по проходу. Сейчас я меньше всего представлял, что надо делать, где еще могут встретиться гады… Ага, стоп, а что кажет приборчик «сивильник»?

На экране к двум человечкам никто не подступал, ни агрессивные оппоненты, ни технические неполадки. Я, окрыленный приятным известием, без дальнейших приключений дотянул Нину до своего купе. Там царила приятная пустота, поверженные тела напрочь исчезли. Может, в связи с этим и поезд ненадолго стопанулся. Я искренне понадеялся, что наши негодные попутчики решили сойти на полустанке. Затем хорошенько заперся и похлопал Нину по щекам. Она поймала мою руку и отшвырнула — значит, очухалась.

— Госпожа Леви-Чивитта, алло, я забрал свой залог, то бишь магнитоленты, поэтому тебе не надо выкладывать баксы за свое спасение. Считай это приятной новостью.

— Ну, ладно, ладно. — Она уселась, одежки на ней было немного и только самая нужная. Длинная футболка и пока неясно что еще. — Я вижу, Егор, что ты немного годишься нам. Так что могу взять тебя в долю, если ты полностью расколешься и отдашь ленты. Как, устраивает такой вариант?

— Не совсем. Как насчет того, чтобы оказаться поблизости без лишней одежды, причем не в морге.

Дама ответила невпопад.

— Я могу поручить тебе собрать и возглавить специальную группу, которая займется золотом рейха. Получишь аванс, а в случае успеха и десять процентов от прибыли.

В ее голосе импортные интонации исчезли совсем — какое уж притворство, когда полуголая попа наружу.

— Я высказал пожелание, Нина.

— Ну, ты настырный, — отозвалась дама без гневных обертонов. И я воспринял это как добрый знак.

Я придвинулся, одновременно просовывая руку под ее футболку. Там действительно имелось немного из одежки, но зато все необходимое из телесных принадлежностей, выпуклостей и обводов, обтянутых шелковистой шкуркой. Оказывается Нина умела быть ласковой и под скорлупой из резкостей и колкостей, переходящих в грубости и враждебности, было аппетитное ядрышко из весьма нежных эмоций. А чуть дальше потрескавшихся краев губ ощущалась теплая, вводящая в резонанс, мякоть.

Удобств для самого интимного дела в купе явно недоставало, но дама с неожиданной чуткостью, а может и квалификацией, расположила меня так, чтобы движение поезда не мешало, а помогало нашему общению.

Она как будто ждала от меня решительных действий, поэтому мы все проделали сноровисто и толково. Я быстро понял, что эта мадама — лучший мой вариант.

Утром, перед приездом, нам еще пришлось наведаться в Нинино купе — не идти же иностранной гражданке по столице нашей родины в одной мятой футболке. Однако ничего страшненького, кроме нескольких капелек крови на простыне и на полу, не обнаружилось. Так что госпожа Леви-Чивитта вновь облачилась в свои стильные тряпки, а я опять должен был ходить как клоун, в ковбойских прохарях и цветастой рубахе навыпуск.

Нина побывала желанным гостем в одной бойкой московской газетенке и запустила рекламу насчет привлечения Сайко как мухи на говно. Клюнет ли не клюнет чудак на приманку в виде своих документов и вещичек? Пока напарница забрасывала рекламную удочку, я сидел в кафешке, потягивая сладкую жидкость и выслушивая хихишки каких-то пэтэушниц на предмет ковбойских сапог.

Потом мы с Ниной навестили моего приятеля Сашу Крейна, который работал в вычислительном центре одного академического института. Тут уж была моя стратегическая инициатива.

В казенном научном учреждении имелось полным полно всякого занюханного вычислительного барахла, начиная с первых советских ЭВМ пятьдесят четвертого года. Здесь царили анархия и стакан портвейна, каждый ученый и неученый занимался чем-то своим: начальство обустраивало в здании кафе-шантан и казино, младший же персонал выплавлял золото из деталей умных и безумных машин.

Мы с приятелем Сашей расположились за мощными стенами выложенными из «БЭСМ-6», взяли дешевый фугас «московской» водки и под это дело стали раскочегаривать «ЕС-1040».

Вылетали искры из контактов, шипели и перегорали лампы, плевались конденсаторы, операционная система загружалась и снова бессильно падала под грузом дефектов и сбоев. Саша менял железную и программную начинку до той поры, пока эвээмские магнитофоны не закрутились и не стали считывать подвальные ленты. Как вскоре выяснилось, подлинных мучений мы еще по сути и не терпели, все они находились впереди.