Черепашки-ниндзя и Черная Рука - без автора

После произнесённой доктором Харпером фразы вздох облегчения вырвался из груди девушки. Она только выдавила из себя:

– Доктор, вы не шутите?

– Нет, я и не думал шутить, у вас, действительно просто прекрасный результат. Такого на моей памяти ещё никто не выдавал. Вы, наверное, были лучшей студенткой в университете, и я очень рад, что вас направили сюда, а не в какое-нибудь другое место. Вы лучше расскажите, как вы сумели так прекрасно ответить?

Немного успокоившись, подавив своё волнение, Эйприл призналась:

– Я не знаю… Я и сама не ожидала… Наверное, это у меня случайно так хорошо получилось.

– Я вас искренне поздравляю, – стал её успокаивать доктор. – Но ответьте мне на один нескромный вопрос: департамент здравоохранения часто направляет в клиники таких красивых девушек?

Лицо Эйприл опять стала заливать густая краска. Она в глубине души все ещё сомневалась, шутит ли доктор или говорит откровенно:

– Если я так прекрасно ответила, – ускользнув от ответа, произнесла девушка, – тогда я готова с сегодняшнего дня приступить к своим обязанностям!

– В таком случае – я оформлю бумаги на приказ о вашем зачислении в штат, – сказал доктор и стал набирать текст на компьютере.

– Хорошо, – кивнула Эйприл, – но у меня к вам есть один вопрос…

– Я вас слушаю, – оторвался от компьютера доктор Харпер.

– С каким контингентом больных сейчас мне предстоит работать?

– Вы, скорее всего, будете основным врачом у четырёх подростков, которые к нам недавно попали с одинаковыми симптомами психического расстройства, – ответил Харпер.

– И что же у них за симптомы? – опять поинтересовалась девушка, делая вид, что об этом совершенно ничего не знает.

– Если в общем говорить, – посерьёзнел доктор, – их мучают ночные кошмары с совершенно идентичными видениями, в которых к ним является некий страшный человек. Эти подростки панически боятся сна и никоим образом не соглашаются принять снотворное, которое мы им предлагаем, чтобы они хоть немного отдохнули.

– Понятно, – вздохнула Эйприл, – нам подобные случаи описывали.

– Да? – удивился Харпер. – Я об этом ничего не слышал.

– Кстати, даже синтезировали новое лекарство, – поделилась Эйприл.

– Я, наверное, немного отстал от новых исследований, – вздохнул Харпер, – но, если вы в курсе последних достижений, вам и карты в руки.

Доктор прошёлся по кабинету. Затем вернулся к компьютеру и нажал кнопку селекторной связи. Раздались длинные гудки.

– Я вам сейчас помощника вызову, вы с ним пройдёте по нашему отделению.

– А у меня будет отдельный кабинет? – спросила девушка.

– Конечно, – произнёс Харпер. – У нас хватает помещений. Мы даже в вашем кабинете поставим компьютер внутренней сети. В нём будут данные на всех больных. Я сам контролирую их лечение… Вы не обидитесь, если я вам скажу… Пока вы будете лечить этих подростков, я буду контролировать ваши действия.

– О, конечно, конечно! – воскликнула девушка.

Врач всё ещё стоял у коммутатора, из которого продолжали нестись длинные гудки, и ждал, пока кто-нибудь ответит. Харпер начинал уже нервничать и решил немного обождать с вызовом.

– Знаете, Линда, – растерянно произнёс он, – может быть, вам сегодня пока не выходить на работу?

Эйприл замялась.

– Но я же должна как можно быстрее ознакомиться с клиникой? – сказала она.

Доктор Харпер тяжело вздохнул. Из его памяти не выходил случай с Джейд Кластингс.

– Хорошо, – произнёс он, – тогда я сам буду вашим гидом, потому что по селекторной связи ни один из моих помощников не отвечает…

– Вы очень любезны, – улыбнулась Эйприл.

– Накиньте пока вот тот халат, – показал доктор Харпер на вешалку, – пока есть время, я вас введу в курс дела.

Доктор Харпер и Эйприл, выйдя из кабинета, пошли по клинике.

– Линда, скажите, не мог ли я вас видеть раньше? – произнёс на ходу доктор.

Эйприл понимала, что Харпер мог смотреть телеканал, на котором она работает, и мог её вспомнить, однако, всё-таки решила увернуться от ответа. Она знала, что в каждой клинике раз, а то и два раза в год практикуются студенты. Поэтому твёрдо ответила:

– Все может быть, я в вашей клинике думала проходить практику на последнем курсе, но, побыв раза два, перешла в другую клинику, которая находится ближе к моему дому. Вы всё-таки далеко от города.

– Зато тут свежий воздух. А вообще жаль, что вы тогда не остались в нашей клинике, – произнёс доктор Харпер и показал рукой на стеклянную дверь. – Это – комната терапии. Все крыло занимают процедурные кабинеты.

Они прошли дальше по коридору мимо таких же стеклянных дверей, за которыми были видны приборы и обслуживающий персонал. Наконец, Харпер остановился у ещё одной двери, обитой черным дермантином, и открыл её.

– Вот это, скорее всего, и будет ваш кабинет, если вам, конечно, он подходит. Если нет – мы в течение сегодняшнего дня подберём другой.

Эйприл вошла в комнату и осмотрела её. Это оказалось довольно большое помещение, в котором, однако, кроме стола и двух кресел, стоящих возле окна, ничего не было. Параллельно с комнатой располагался санузел.

– Мне кабинет нравится, – оценила Эйприл, – я согласна здесь работать.

– В таком случае, я распоряжусь сегодня же, чтобы его привели в более уютный вид.

Они вышли из комнаты и свернули в другой коридор.

– А в этом крыле находятся пациенты нашего отделения, – произнёс Харпер.

Они прошли ещё несколько шагов и вошли внутрь первой палаты.

– У нас в клинике есть одноместные и двухместные палаты, – пояснял доктор. – В этой и в следующей палате как раз находятся ваши будущие подопечные.

Палата по планировке была точно такой же, как и предыдущее помещение, отданное под кабинет Эйприл. Только санузел был переоборудован, он разделялся на две комнаты: умывальник и туалет.

По углам палаты стояли две большие удобные кровати, на одной из которых лежал и лениво просматривал журнал комиксов знакомый Эйприл подросток Джон Флинн. Другой пациент сидел за столом у окна, спиной к вошедшим. На столе и на стоящих рядом стульях В большом беспорядке лежали куски бумаги и картона, клей, ножницы, коробка пластилина и куски проволоки.

– Как дела, ребята? – спросил доктор Харпер у подростков.

Те сразу же повернулись к вошедшим, но ничего не ответили. По их измождённым лицам и тёмным кругам под глазами было видно, что они очень устали, поскольку уже долгое время не позволяли себе заснуть.

На коленях сидящего за столом подростка, повернувшегося на вращающемся стуле, Эйприл увидела недоделанную куклу из бумаг и пластилина.

– У вас будет новый лечащий врач, – объявил доктор Харпер. – Она сама представится…

– Добрый день! – произнесла Эйприл, – меня зовут Линда Брэнк, можно просто Линда.

Подростки без особого интереса ещё раз глянули на вошедших.

– Это Берни Хоукс, – продолжил доктор Харпер, указывая на сидящего за столом парня, а это Джон Флинн, – перевёл он взгляд на лежащего на койке.

Эйприл не подала виду, что знает его. Впрочем, Джон её совсем не помнил. Его мысли были заняты более существенным – как бы в этот момент не уснуть. Приход доктора и девушки отогнал эти мысли, но не надолго.

На приветствие Джон ничего не ответил, а Берни иронически произнёс:

– Добро пожаловать в наш театр унылых масок.

Харпер, не обращая внимания на слова Берни, пояснил Эйприл:

– В первый день он вообще скрывался от всех. Мы его даже связали, чтобы он не исчезал. Но потом он занялся этими поделками. И вот за два дня уже сделал несколько кукол. Правда, по ночам он их зачем-то ломает, а утром не может вспомнить, почему так сделал.

Эйприл обратила внимание на стену над кроватью Берни. Там висело несколько кукол-марионеток: всадник на коне, астронавт, и ещё какие-то. Девушка подошла ближе и рассмотрела их. Куклы были отлично сделаны, особенно мастерски – человек в шляпе с крючковатым носом, у которого одна рука была с необычайно длинными, звериными когтями.

– Кто это? – спросила Эйприл у Берни.

– Не знаю, – пожал плечами тот, – вам всё равно это будет неинтересно…

– Это фигурка Чёрной Руки, – ответил за него, оторвавшись от журнала, Джон, – он их днём делает, а ночью ломает, и особенно достаётся марионеткам, изображающим Чёрную Руку. Он уже две такие сломал, а вон посмотрите, – показал Джон на Берни, – сейчас ещё одну делает…

– Довольно приличная работа! – похвалила Эйприл. – И давно ты занимаешься такими поделками?

Польщённый подросток повернул голову к Эйприл и ответил уже более дружелюбно:

– Если честно – только три дня. Я думаю, что из дерева у меня бы получше фигурки получились. Но мне не разрешают иметь нож. Боятся, понимаете ли, что я кинусь на кого-нибудь или вскрою себе вены…

При этом Берни чиркнул пальцем по руке, выставил после этого язык, как у мертвеца, и закатив глаза. Глядя на всё это, Эйприл улыбнулась.