Фантастика 2023-189". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Резанова Наталья Владимировна

– Мы не часто имеем счастье видеть наследника, – говорила императорская фаворитка. – Раньше он появлялся хотя бы на больших охотах, но теперь не жалует и это развлечение.

– Боюсь, что это моя вина, – учтиво ответила Бесс. – Я не люблю охоту, и принц ради меня перестал ездить на ловлю.

Эльфледа внезапно сменила тему.

– А где это – Финнаун?

– Между Роуэном и побережьем. Это маленькое владение, вряд ли вы о нем слышали.

– А вы – младшая дочь в большом семействе?

– От вас ничего не скрыть, сударыня.

Эльфледа звонко рассмеялась.

– Ну, ничего, милая. Я возьму вас под крылышко. Уверяю, не стоит прятаться. Южанам при дворе его величества вполне привольно…

– Наши дамы, кажется, нашли общий язык, – сообщил Ян-Ульрих, также бросивший на женщин благосклонный взгляд.

– А почему бы нет, ваше величество? Им нечего делить.

– Нечего. Пока. Но женщины и без того находят из-за чего повздорить. Терпеть этого не могу. Хуже женских ссор только мужские. – Император усмехнулся. – А ты, кажется, пытаешься острить? Хвалю. Общество этой девицы пошло тебе на пользу. – И, позабыв о дамах, он вернулся к угощению.

Ранний обед был достаточно легким – цыплята, куропатки, зайчатина, воздушные пироги, разнообразные сыры, – но достаточно основательным, чтобы не проголодаться до обеда позднего, каковой ожидался после турнира и должен был продлиться до ужина. Все – и гости императорского шатра, и те, кто обивал ноги между шатрами, спешили насытиться, пока не возобновились поединки. А откушав в удовольствие и залив жажду вином, устремились – кто в ложи, кто на трибуны, а прочим полагалось довольствоваться местом у дощатой перегородки. При этом Норберт вновь оказался вдали от своей спутницы. Его место было в императорской ложе, рядом с отцом, а Бесс госпожа Эльфледа увела в ложу для благородных дам. Причины, по которым она старалась удерживать Бесс возле себя, были не только дипломатическими. Эльфледа учла, как они должны выглядеть. Блеск красного, зеленого и черного – и золотисто-голубое сияние… Их. безусловно, сравнивали, и большинство зрителей отдавало предпочтение старшей из женщин – голубке рядом со змеей. Пока герольды объявляли имена участников, Эльфледа, расточая улыбки, нашептывала на ухо соседке имена наиболее важных персон среди присутствующих.

– Первым делом вам следует попросить принца представить вас канцлеру… Он там, в императорской ложе, вон там, с редкой бородой…

– Но зачем? Какое дело до меня канцлеру?

– Дорогая, нельзя оставаться такой провинциалкой. Я представлю вас своему брату и кузену – они нынче здесь…

– Барон Жерон-и-Нивель!

– Владетельный господин Драмсак!

Это были бойцы не с самыми громкими именами, но все же не чета недавним юнцам, только вчера препоясавшихся мечами. Эти уже знали, каково, вылетая из седла, подниматься с переломанными ребрами, терять зубы, слепнуть от едкой турнирной пыли, пробивающейся сквозь щели забрала и покидать ристалище на носилках. Сие мало кого миновало, ибо хотя законы благородства установили правила, долженствующие уберечь бойцов от смертоубийства и тяжких увечий, бой есть бой, и этим все сказано. Особенно в последние годы, когда на турнирах стало модно сражаться не затупленным, а боевым оружием. Конечно, в противовес этому были введены особые турнирные доспехи, но они и движения сковывали больше, и падать в них опасней.

Противники съезжались дважды, а на третий раз барон Жерон-и-Нивель был выбит из седла. Господин Драмсак стал безусловным победителем, и заслужил золотой лист с императорского древа. Публика вопила. Госпожа Эльфледа продолжала нашептывать в ухо соседке.

– Вот увидите, принц Раднор найдет случай скитаться с Драмсаком. Жерон к принцу весьма близок… а еще ближе к нему – жена барона. А вон там в ложе другой приятель принца – Отт де Гвернинак, смотритель императорских замков. Он в нынешнем турнире не участвует, хотя вообще боец отменный, чем и заслужил благоволение его величества…

– А те важные господа?

– Гости двора. Английский посол, – у него удрученный вид, в их королевства смута, прямо как в недавние годы в Эрде. А вот, кстати, представитель герцога Эрдского. Французский посол. Дон Раймунд, посол короля Арагонского Хайме – весьма интересен…

Второй поединок по общему мнению, оказался интереснее, ибо победителя определить было не так легко. Бой завязался ожесточенный, противники пожелали продолжить его пешими, и здесь, в воинственном запале был нанесен удар, запрещенный правилами – по правой руке, не защищенной щитом. Если бы бойцы сражались верхом, нарушение правил не вызвало бы сомнений. А сейчас судьи принуждены были решать, не сам ли пострадавший не по времени развернувшись, подставился под удар. В конце концов возобладало мнение, что нарушение турнирных законов все же имело место, и победу присудили пострадавшему. Но ясно было, что поединщики при первой же возможности сойдутся вновь, и может быть, не на Турнирном поле.

– Но есть здесь и южане. Вон тот, с усами, как у сарацина, рядом с императорской ложей – граф Несский. А вон тот справа – Лабрайд ап Руд Тагмайл. Хотя, возможно, с ними вы знакомы.

– Что вы, сударыня. Они, правда, южане, и имена их мне известны, но они из знатных родов, и никогда не снизойдут заметить такую семью, как наша.

– Бог им судья. Зато вас заметил наследник престола. Кто у нас там дальше… Адмирал Эйке – редкий гость при дворе. Форай – смотритель императоских птичников. Лантерн Пикок – верховный камерарий. А вон там – Индульф Ларком…

– Увы – вздохнула Бесс, – никогда не запомнить мне ни столько имен, ни столько лиц.

– Это только так кажется. Приезжайте навестить меня, просто так, поболтать, и я расскажу вам о них подробнее.

– Боюсь, что это невозможно. Принц не хочет, чтобы я выезжала без него.

– А мы как-нибудь его уговорим. Но лучше, милая, если это вы сделаете самолично. Не надо робеть. У женщины всегда в запасе решающий довод. – Ее сияющая улыбка стала двусмысленной, но в следующий миг потускнела. В тот самый миг, когда объявили имена следующих бойцов. И голубые глаза так же сощурились, как карие.

На ристалище выезжал принц Раднор, племянник императора, победитель зрдских мятежников, сильнейший турнирный боец, любимец двора и города.

Тяжелые доспехи, весившие вдвое больше боевых, он носил, как дублет, подбитый пухом, и ясеневое копье с острием в виде цветка лилии, и древком, выкрашенным в алый цвет (вместо обычного синего или зеленого) сжимал словно перышко. Щит при нем был боевой, треугольный, а не состязательный тарч. Он объяснял это тем, что круглый щит присвоен простонародью и слугам, и рыцарю зазорно пользоваться им даже в играх. Под всадником был сильный рыже-чалый шайр. Впрочем, масть коня только угадывалась – он был покрыт великолепной попоной, расшитой имперскими розами, а морду защищал латный шанфрон. Только ради такого зрелища стоило прибыть на турнир. И принц Раднор оправдал ожидания зрителей, легко справившись со своим противником, выбив его из седла единственным таранным ударом. Копье сломалось, но меч доставать не пришлось. Единственным недостатком этого поединка, с точки зрения знатоков – он слишком быстро кончится. Но оставалась надежда, что принц Раднор не обманет ожидания своих почитателей, и единственным поединком не ограничится.

Прежде, чем удалиться с ристалища он снял шлем, явив себя зрителям во всей красе. Глядя на Раднора, можно было представить, каким был император в его лета – примерно четверть века назад. Белокурые волосы, светло-серые глаза, короткий прямой нос, здоровый румянец. Он походил на Яна-Ульриха гораздо больше, чем Норберт, хотя был всего лишь сыном сводной сестры императора. Это было особенно заметно сейчас, когда наследник сидел возле отца, и подобное обстоятельство вызывало немало пересудов. Никто, конечно, ни в чем не мог упрекнуть императрицу. Но что поделать, если так сказывается кровь? К тому же Норберт внешне ничем не блистал, а Раднор был хорош. Дамы обмирали, представляя себя в объятьях этого красавца. И некоторые уже, позабыв себя, швыряли с трибуны расшитые платки и рукава от платья, специально для этой цели едва приметанные. Но та, которую здесь единодушно признавали красивейшей из женщин, так же как Раднора – храбрейшим среди мужчин, в их число не входила. Она сидела спокойно, недвижно, краем глаза косясь на соседку. Потом спросила: